В свою очередь, себерские войска были атакованы по всему польскому фронту, причем в наступлении приняли участие не только польские, но и франкские соединения, а поддержку с воздуха осуществляли еще и великобританские эскадры. Вообще, в Польшу через Австрию нагнали столько авиации, артиллерии и бронеходных дивизий, что возникла угроза прорыва к Клайпеде и Вильно. Крайне тяжелые бои шли так же на подступах к Гродно и Бресту. В общем, обстановка была близка к критической, но здесь – на западе, - новогоднее наступление противника все-таки ожидали и, хотя не успели упредить, неожиданностью для себерцев оно не стало.
Не менее драматическая ситуация сложилась и в южной Швеции, где совместными усилиями шведов, датчан и великобританцев продвижение себерцев, наступавших с севера и северо-востока, было остановлено, а плацдармы, захваченные комбинированным морским и воздушным десантом на побережье Ботнического залива, оказались изолированными и подвергались жесточайшему давлению. И все это, не считая войны против ниппонцев и цинцев на Дальнем Востоке.
Адмиралтейство в такой ситуации, как, впрочем, и Генеральный Штаб, работало с огромным напряжением сил, поскольку приходилось координировать военные действия сразу на многих направлениях и решать множество сопутствующих задач. Хорошо хоть киевляне наконец определились. После целого дня попыток остановить пограничное сражение путем переговоров, они смирились с судьбой и официально вступили в войну. В связи с этим в Шлиссельбург срочно прибыли их министры – Иностранных дел, Обороны и Финансов, - и после двадцати часов переговорного марафона подписали-таки соглашение о военном союзе. К слову сказать, все это время себерские части де-факто уже участвовали в приграничном сражении, но, как бы, семилегально[145]. Теперь же себерцам предстояло не только наладить с киевлянами боевое взаимодействие, но и помочь с мобилизацией и развертыванием армии и флота. То же, к слову, головная боль, поскольку всем этим занимались все те же себерские Генеральный Штаб и Адмиралтейство.
Понятное дело, что в таких обстоятельствах Лизе было не до сна и отдыха, да и, вообще, ни до чего. Она и ела-то, не глядя в тарелку и не отвлекаясь на то, что она там пережевывает в своем обычном энергичном темпе. Спала урывками. Час здесь, полчаса там. Однако Адмиралтейство действовало, и встающие перед ним вопросы худо-бедно решались. Не всегда идеально, но зато оперативно, что в таком цейтноте дорогого стоит. И ведь Адмиралтейство не только реагировало на вызовы, оно – вместе со штабом Главкома и Генеральным Штабом, - успевало думать на перспективу и действовать на опережение. И одним из таких дел было формирование контрнаступательных группировок. На всех без исключения форумах Лиза настоятельно требовала безотлагательно, но при этом тщательно и с умом готовить силы для контрударов. Оборона дело хорошее, но лучшей обороной, как известно, является наступление. Об этом Лиза и говорила, на этом настаивала.
В конце концов, по этому вопросу был выработан некий консенсус, являвшийся, на самом деле, компромиссом между осторожными стариками в лице главкома и энергичной «молодежью», к каковой отчего-то относили адмирала Браге. И в первую очередь было решено усилить давление на шведов. Их разгром мог бы обеспечить фланг себерской армии и резко ослабить вражеский лагерь, поскольку было очевидно, что, едва возникнет реальная угроза Дании, в дело вступят пруссаки. Но зимнее наступление в гористой местности с достаточно суровым климатом дело отнюдь не простое. Усилить себерские войска в Скандинавии должны были «Полярные волки» - элитная дивизия Сибирского ханства, 3-я Арктическая бригада Вооруженных сил Якутского царства и две бригады специального назначения хабаровских «партизан». Все эти части, однако, следовало скрытно и в кратчайшие сроки перебросить с одного конца евразийского материка на другой, и, разумеется, занимался этим делом тоже Флот.
Кроме того, как говорил Макиавелли, если уж бить, то насмерть, и значит, нужно было усилить авиационные группировки в Ливонии и Жемайтии, а также в Швеции: в Свеаланде, Мёре-о-Румсдал и Сёр-Тренделаге. И вот тут Лиза задействовала свои собственные резервы: она назначила Ару Бекетову ответственной за формирование усиленного истребительно-штурмового полка, вооруженного только что сошедшими с конвейера сверхсовременными «Кочами-17» и «Кочами-21М», а также полка пикирующих бомбардировщиков «Ушкуй -2».
В ангарах авиационных заводов Кокорева этих машин было сейчас достаточно много, а пилотов Лиза приказала спешно собрать из числа выздоровевших, но еще не отправленных в части, по Новгородским, Ниенским и Шлиссельбургским госпиталям. Конечно, звание у Варвары было для такого дела не слишком подходящим, но тут уж в силу вступал авторитет должности: «советник по военно-техническим вопросам в ранге исполнительного директора» вполне мог заняться спешным формированием авиационных частей. То же самое произошло и с Виктором. Капитан-лейтенант Якунов-Загородский вряд ли мог получить задание на формирование двух полков реактивных истребителей-бомбардировщиков, но вот начальник специального технического бюро при заместителе Набольшего боярина Адмиралтейства такой приказ получил и тут же взялся за дело. Лизе требовались эти части, чтобы завоевать полное господство в воздухе над Швецией и прилегающей к ней морской акваторией. Там дела и так уже обстояли совсем неплохо, но с должным усилением разгром обороняющихся шведов и помогающих им датчан и великобританцев можно было ускорить. Этим, собственно, - среди огромного множества других дел, - и занималась Лиза в эти дни.
К слову, в эти же первые дни нового года на западном фронте в районе Бреста предполагалось нанести контрудар местного значения, и там будут впервые задействованы установки залпового огня. Одиночные ракеты уже использовались тут и там в армиях разных стран, но скорее, как экзотика, чем в качестве полноценной замены ствольной артиллерии. Себерия тоже вовсю экспериментировала с наземными вариациями на тему ракет воздушного базирования. Однако установки залпового огня были чем-то принципиально новым. Это уже было уже настоящее оружие поля боя, и армейское командование решило провести войсковые испытания первых двух полков реактивной артиллерии именно под Брестом. Однако, поскольку, разработкой этого нового оружия занимался Флот, то флотские инженеры и артиллеристы – и, разумеется, разведчики, - тоже были командированы на польский фронт.
- Ради бога, Лиза, не подумай, что я против, - начал издалека Иван Кениг. – Я всей душой «за». Но ты же знаешь, нас шпиёнов хлебом не корми, дай только сунуть нос куда не надо.
Разговор этот состоялся накануне встречи Старого Нового Года. К этому времени, положение на фронтах, - во всяком случае, в европейском регионе, - в целом, стабилизировалось. А кое-где и заметно улучшилось: в южной Швеции, например, или в Польше, на Варшавском и Люблянском направлениях, где себерцы прорвали фронт и наступали, быстро продвигаясь вперед. Поэтому и Лиза позволила себе день отдыха, созвав всех родных и близких, кто находился в пределах досягаемости, у себя в Кобонском Бору. И вот, где-то за час до боя курантов и после двух-трех стопочек старки под легкую закуску, главный шпион Флота республики Себерия контр-адмирал Кениг зазвал лорда Адмиралтейства Елизавету Браге-Рощину в ее собственный кабинет и затеял там – разумеется, при плотно затворенных дверях, - весьма опасный разговор на потенциально крайне взрывоопасную тему.
- Не тяни кота за хвост, - небрежно ответила Лиза, закуривая одну из своих знаменитых папиросок, набитых египетским табаком. – Есть что спросить, спрашивай. А нет, так пошел сам знаешь, куда!
- Видел я на прошлой неделе на полигоне в Кичмендском Городке испытания новых установок залпового огня, - ничуть не обидевшись на посыл, начал объяснять родственник. - Старые, те, что появились на фронте в самом начале января, по рассказам знающих людей, ужас, что такое. Но оне, как я слышал, имеют калибр всего лишь 85 мм. А новая установка – это вообще ужас, летящий на крыльях ночи. Одновременный залп шестнадцати снарядов калибра 110 мм даже при не слишком хорошей кучности превращает квадратный километр территории в лунный ландшафт. И это я уже молчу о шумо-визуальных эффектах самого залпа, от которых, поверишь Лиза, сам чуть не обделался. И это я еще молчу о впечатлении, которое производит одновременный подрыв такого огромного количества взрывчатки.
