– Ой, здрасьте-здасьте, Ариночка! – кавказец тут же бросает карты на стол и спешит ко мне.
– А где Максим? – захожу я к ним.
Сумка на месте. Вышел значит?
– Так он у Нестерова. Выписку оформляет, – сообщает Никита.
– Не стойте на пороге, Ариночка, идите сюда к нам на радость!
– Максим скоро придёт, – уверяет меня Никита. – Мурат, ты бы девушке предложил чай-кофе.
Сперва раздумываю над тем, чтобы тоже пойти в кабинет к Нестерову. Но потом отметаю этот вариант. Потому что Максиму явно это не понравится. Он же у нас крайне самостоятельный... В итоге, решаю подождать его здесь. Присаживаюсь на аккуратно заправленную кровать Громова и достаю из сумочки телефон.
– Чай-кофе или что градусом покрепче? – поигрывает густыми, кустистыми бровями Мурат.
– Нет, спасибо, – отзываюсь я.
Утыкаюсь в свой смартфон. Общаться с соседями Максима я не настроена. Эти их крайне озабоченные лица вызывают приступ отвращения.
– Не поверите, Ариночка, я так мечтал снова вас увидеть, – кавказец очень старается обратить на себя внимание. Прямо из кожи вон лезет.
Молча листаю ленту.
– Я уже говорил вам, как вы прекрасны? Вы вошли, и будто солнце ослепили нас своей красотой.
– Да неужели…
Какая банальщина!
– Я с момента нашей последней встречи, можно сказать, не пью, не ем, не сплю, – продолжает свою пламенную речь он. – Никитос вон подтвердит! Только о вас и думаю, моя красавица!
Игнорирую его пылкие слова, по-прежнему залипая в телефон.
– Вот скажите, Арин, чем вы занимаетесь?
Его энтузиазм начинает меня нервировать.
– Бизнесом, – нехотя отвечаю я. Всё же совсем молчать – как-то некультурно.
– Так и я бизнесмен! – щёлкает пальцами. – Видите, как отлично получается!
Что у него там отлично получается, меня вот совершенно не интересует.
– А что за бизнес у тебя, прекрасная? – типа невзначай переходит на «ты» и в наглую усаживается рядом, обдавая шлейфом дешёвого одеколона.
А вот это я считаю нарушением личного пространства.
– У меня похоронное бюро, – поднимаю на него недовольный взгляд.
– В смысле? – растерянно пялится на меня.
– В прямом, – не мигая, смотрю на него. – Гробы, венки, кресты…
– Гробы? – изумлённо хлопает чернючими глазищами. – Это шутка такой?
– Ну что вы, какая шутка! – отрицательно качаю головой, изо всех сил пытаясь быть серьёзной. – Дать визитку? У нас довольно широкий спектр товара…
– Нет, нет, мне не надо пока, – боязливо косится на меня он.
– А зря. О таких вещах надо думать заранее! Я могу посоветовать вам что-нибудь… к тому же сейчас скидки. На гробы с богатой отделкой. Вам бы пришлась по вкусу эта коллекция. У нас и опция примерки есть! Чтобы так сказать определиться наверняка!
– Нет-нет! – спешно отказывается он, в ужасе выкатывая глаза.
Беззаботно пожимаю плечами.
– Такой хрупкий девушка и такой бизнес… Как так?! – не то вопрошает, не то восклицает он. – Как ты туда вообще попала?
– А у меня отец директор кладбища, да и просто тишину люблю… – улыбаюсь во все тридцать два. – И покой. Чтобы никто не донимал. Живой…
Намёков, однако, этот джигит не понимает.
– Яяясно, – выдавливает из себя он. А потом вдруг его взгляд светлеет. – Так и я почти в том же направлении сейчас бизнес свой развиваю! Успешно так развиваю, к сведению!
– Мурат у нас на рынке тапочками приторговывает, – вмешивается в наш презабавный диалог Никита. – Теми, которые в последний путь.
Вскидываю бровь.
– Серьёзно, что ли?
– Ну не только такими, слушай да, Никит, ты не встревай в разговор двух бизнесменов, – злится Мурат, и его товарищ примирительно выставляет перед собой руку. При этом не пытаясь скрыть улыбку.
– Нам надо замутить… эту, как её, – Мурат прищёлкивает в воздухе пальцами, силясь вспомнить какой-то термин, – кола… кора… коларобацию.
– Коллаборацию, – на автомате поправляю его я.
– Ну точно! – чересчур широко улыбается он. – Как бы нам обсудить это за чашечкой вкусный кофе, где-нибудь в ресторане. Как ты на это смотришь, красавица?
Коллаборацию ему подавай. Только через мой труп, дорогой.
Что-то меня сегодня на чёрный юмор беспощадно потянуло. Я уже собираюсь бросить в ответ что-нибудь саркастичное, но в палате появляется Громов. Переставляет костыли, направляясь к нам.
Наконец-то… Этот армянин меня уже порядком утомил.
– Встань, ты мне мешаешь, – командует Максим, глядя на него.
Злой как чёрт. Похоже, разговор с Нестеровым выдался непростой. Умеет этот старикашка знатно присесть на уши.
Мурат нехотя поднимается с его кровати. На его место тут же пододвигается спортивная сумка. Туда Максим складывает бумаги, связанные с его выпиской. Попутно стреляет в меня недовольным взглядом.
– Тоже мешаю? – решаю уточнить на всякий случай.
Молчит. Вот и пойми его настроение. Сам же просил зайти.
– Ариночка, так что насчёт моего предложения, от которого отказываться нельзя? – назойливый Мурат не торопится отойти. – Телефончиками давай обменяемся, дорогая, мы тогда созвонимся и…
– Пошли выйдем, – бесцеремонно перебивает его Громов, судя по всему, обращаясь ко мне.
Кавказец, который явно раздосадован, активно хмурит брови, отчего те в совокупности образуют автомобильный знак мазда.
Громов ковыляет к двери, я иду следом за ним. Выходим в коридор и проходим чуть дальше. Максим останавливается у окна, опирается боком о подоконник и засовывает руку в карман.
– Захар сказал, что ты звал меня? – внимательно наблюдаю за ним.
– Да. Кое-что хочу вернуть, – протягивает раскрытую ладонь. – Думаю, здесь не всё. Ролексов точно нет и что там у тебя ещё было… серьги?
Я в шоке смотрю на свои украшения. Пальцы тут же касаются кулона матери.
Невероятно… Нашёлся?
– Но как они у тебя оказались? – смотрю на него во все глаза. И просто не могу поверить в происходящее.
– Неважно. Держи, – хмурится и явно жаждет поскорее вернуть мне мои драгоценности.
– Спасибо, – я в таком ступоре, что даже простые слова даются с трудом.
Неотрывно смотрю на кулон. Аж до слёз прошибает… Картинка перед глазами мутнеет, плывёт, но на душе вдруг становится так ясно, легко и тепло...
Повинуясь глупому порыву, делаю шаг вперёд и спешу обнять Громова. Просто в знак моей признательности и благодарности...
– Правда, большое спасибо тебе, Максим, я уже мысленно попрощалась с маминой вещью, – тихо говорю ему я.
Отчего-то прикрываю на секунду глаза. То ли от ощущения крепкого, горячего мужского тела, то ли потому что нечаянно вдохнула его запах, сразу же пробравшийся в нос и заполнивший лёгкие. Он очень приятно пахнет... Ловлю себя на мысли, что мне нравится. Пожалуй даже слишком.
Так странно, но близость этого угрюмого парня будоражит меня ни на шутку. Мурашки мелкой россыпью бегут от затылка вниз по оголённым плечам.
Изрядно разволновавшись и смутившись, чего со мной обычно не происходит, я вдруг осознаю нелепость момента. Вот я стою посреди больничного коридора и висну на шее Громова.
Ну не дура ли ты, Барских?
Поспешно отстраняюсь, заметив, что на мой спонтанный жест Максим ровным счётом никак не отреагировал. Не скрою, что всё же испытала некий болезненный укол досады.
Как глупо всё-таки вышло. Идиотка.
Поднимаю на него глаза, ощущая удушливый приступ стыда. Щёки совершенно точно загораются несвойственным мне румянцем. Сердце сбивается с ритма, стучит на износ, толкаясь о рёбра как сумасшедшее.
Что за ерунда со мной происходит – не знаю. Одно понимаю: когда Громов стоит вот так рядом, я даже дышать нормально не могу. И теперь уж точно списать всё это на банальный страх или что-то подобное не получится.
А ещё… меня уязвляет его враждебность. Вот сейчас он смотрит на меня с такой злобой… Знаю, что он вряд ли простил меня за то, что я перечеркнула его планы, но всё же... Тот колючий холод, который от него исходит, угнетает меня и очень расстраивает.
