Иногда грустные истории глубоко западают нам в душу, почему? Не счастливый конец всегда оставляет неприятный осадок в сердце, потому что мы привыкли читать и смотреть фильмы со счастливым концом.

Жизнь течет в мгновение ока. Сначала тебе пять. Потом тебе двадцать пять, потом сорок, а уже совсем немного и семьдесят — жизнь прошла, а ты так и остался стоять незамеченным ею. Сложно представить, что было бы с нами, если бы не было рядом того, кто пинал нас под зад и не двигал вперед. Если бы каждый раз нас никто не пинал с места на место, мы бы остались никем. Незамеченным пятном на месте цивилизации. Достигайте своих целей. Познавате новые миры. Покоряйте гранит науки. Обнуляйте чужое мнение в сторону себя.

Эта книга посвящена любви нашим дорогим мамам, которые идут с нами на дно и в ад. Бегут с нами против ветра и крушат скалы, которые стоят на нашем пути.

Скажите спасибо мамам, какие бы они не были.

Jane Miltrom.

Она держала ее на мушке, в другой руке был ее же нож, тот самый, которые она когда-то вонзала в нее.

За окном лил дождь, небо затянуло сильными тучами. Оно громыхало, содрогалось. Комнату заброшенного здания освещала секундная молния, в которой подсвечивались осколки злости в глазах женщины. Волосы были растрепаны, одежда порвана, каблуки на ногах сломаны.

— Будешь мстить мне? — Девушка хоть и была на мушке — она смеялась громче прежнего. — Он не оставит вас в покое, он уничтожит всех, кто мешает ей или, кто причинил боль, — глаза. У нее был обезумевшей взгляд, который не спутаешь и с её матерью. Когда-то, она тоже такой была. А может и нет… У нее никогда особо ее и не было.

Женщина делает шаг вперед. Теперь ее руки не дрожат, она настроена на плохие вещи.

— Значит, он убьет и тебя, ведь верно? — Женщина замечает ее замешанный, взгляд. — Ты ведь делала ей больнее всего, ты была виновата в тот день, верно? Я отпущу тебя, но он не такой, как ты думаешь. Он не только убьет тебя, но и убьет всех, кто когда-то был дорог тебе.

— Значит, он убьет и твоего сына.

Женщина снова рассмеялась.

— Его собственный крестный дядя не смеет убить его, — женщина хрипло издает смешок. Девушка попятилась назад. — На этот раз ошиблась ты.

Выстрел прозвучал одновременно с громом. Тело упало замертво.

К главам «Утверждена на роль» и «Вместе»

Глупые журналюги, уже пронюхали о этой Охман, да кому она сдалась в этом городе? Я смотрел новости, которые все равно не давали никакой пользы. Разве что бабкам с нашего подъезда. Было бы что по обсуждать.

— Мы уже это обсудили, — Малыш Клоди разговаривает по телефону с Норманом, который во всю глотку трезвонил о том, какой это был хороший ход с его стороны Мерседесу. У друга уже начинали закипать мозги. — Это все хорошо, но ты подумал о том, во сколько это нам вылезет и каким боком? — Я открыл зубами бутылку от полотрашки пива и сделал глоток приятной холодной жидкости. — Потом это обсудим, сегодня уже они поедут вместе.

— Что этот жополиз придумал? — Я протягиваю бутылку малышке, он плюхается на кресло рядом со мной. В меня летит мой телефон от Кэм. Она в ярости вылетела из квартиры. — Дай-ка угадаю, ей позвонил это придурок по той же причине? — Мне оправляется краткий кивок.

— Он хочет купить ей гоночную машину, совсем спятил, — я чуть не подавился собственными слюнями. Я конечно знал, что он болен чем-то на голову, но не до такой же степени. — Может он подхватил сифилис от очередной проститутки и это дало осложнения? Какая на хрен машина?

Клод бросил на меня недовольный взгляд.

— Знаешь, я вообще-то в последнее время решаю все вопросы за тебя, — дело говорит. — Ты сразу второй после Нормана, почти самая шишка. Он рубит бабла, и все гребет себе, хотя это полностью твоя заслуга, так ты еще и соглашаешься на его всякие штуки, которые сто лет никому не выпали.

— Мне не до этого, Клоди, — я забираю у него бутылку из рук и полностью опустошаю ее. — Я пока не могу заниматься ничем.

— Ты и игры забросил и гонки, что с тобой происходит?

Если бы я сам знал, что, я бы обязательно все разложил ему по полочкам, но даже мне порой сложно ответить на такой довольно терпкий вопрос. Я предпочитаю оставить его без ответа и молча ухожу к себе в комнату.

В последнее время, я не понимаю. Почему весь мир крутиться возле этой девчонки, а она лишь крутит носом и пытается взять чего-то от нее сама, при этом абсолютно не брав с рук, например, Клода. Я вижу порой, с какими глазами она смотрит на него, словно, к ней с небес спустился ангел. Меня раздражало, каждую клеточку тела, как он произносит его имя и с какой нежностью. И этих чувств я боялся больше всего.

Отец умер, когда мне было двадцать один. Я перестал за ней следить, зная — если бы не ее сестра — я бы ее точно убил. Пришлось оставить все эти дела, но однажды она заявилась у меня на пороге. Я сразу захотел прижать ее к стене и треснуть головой ее об ее же дверь. Она посмела явиться ко мне в квартиру! Ступила на порог моего жилища, нахалка!

Меня пугали те чувства, которые я испытывал находясь рядом с ней. Я стал более импульсивным, более агрессивным, она походу заразила меня своей бациллой. Я видел, как она принимала эти чертовы таблетки, она была больной на голову? Как ей доверили ребенка? Она психически неуравновешенная.

В комнату зашел Клод.

— Чего ушел? Я еще не договорил, — никогда не любил его настырность. — Скотт всех зовет в бар, ты с нами?

Мне уже нечего терять, я оскалился в улыбке.

— Вот почему мы с ним лучшие друзья, малышка, — я встаю и обнимаю Клода за плечи. — Жди меня внизу, я скоро спущусь.

Клод что-то пробурчал себе под нос, но все же сделал так, как я ему велел. Какой молодец.

Я нашел свою любимую кожанку, накинул, обулся и вышел.

Я увидел своего лучшего друга уже сидя в баре за столиком. Вилсона с нами еще не было, но я был уверен — когда он придет, его точно закидают тухлыми яйцами. Я не понимаю как у него еще член не отсох от такого количества шлюх. Уже спать с женским отродьем в этом городе стало неинтересно.

— Где этот кретин? — Шипит Кэм, плюхаясь рядом со мной.

— Он обещал скоро прийти, но думаю, что он боится именно твоего взгляда, — Клод и мы начинаем дико ржать, пока она от злости не втыкает вилку в стол. Мы утихли. Кэм в гневе — сам ураган. Ее лучше не трогать.

— Вы, придурки, — она указала на нас обоими руками, — сами будете покупать этой чертовке машину, ясно?

— Не забывайся, с кем говоришь, — я стукнул рукой по столу, приближаясь максимально близко к ее лицу.

— Не забывай, что я и по морде могу дать, — рычит она мне на ухо и громко выходя из стола переходит на сторону Скотта.

— Бросаешь меня? — Прицокивая я мотаю головой в разные стороны. — Снова?

— И буду это делать, — шипит она. Ну и ладно. Переживу.

Я решил повернуть голову в сторону моего любимого тату салона, и заметил там две знакомые фигуры. Злость взяла надо мной верх. Это она и ее тупая подружка. Я сжал кулаки, чтобы не натворить чего похуже, чем просто мысли о том, как я буду убивать ее. Мне пришлось отвернуться. И что эти двое прошмандовки забыли в самом элитном салоне Фисбурга? Я решил снова посмотреть туда, но уже никого не нашел.

В эту же секунду за стол, рядом со мной садиться Норман.

— Ты же в курсе, что я тебя убью? — Запищала подруга и я не сдержал улыбк. Кто-то, а вот она из нас четверых точно умела показывать признаки жизни, будучи одной из потомка организатора Мустанга.

— Я не позволю тебе тратить деньги, заработанные на бизнесе моего отца, ты совсем рехнулся?

— Мне кажеться это совсем несправедливо, что я даю тебе право распоряжаться деньгами моего отца без каких-либо упреков. Помниться, на эти деньги ты купила себе квартиру, машину и пару штуку баксов слила на свои шмотки, — Норман развалился рядом со мной, а я даже не мог ничего сказать, боясь, что от злости я могу придушить его здесь и прямо сейчас. Меня больше волновали не его дебильные планы, как купить этой Охман машину, которая стоит чертовых десять лямов, а то, что эта сука оказалась так близко. Я мог бы убить ее, если бы хотел, но твою мать! Я не хочу…