Там она увидела сапфир, самый совершенный камень, который она когда-либо видела, в точности такого же цвета, как ее глаза. Он поглощал золотые лучи вечернего солнца и мерцающие огни факелов и отражал их, переливаясь радугой восхитительных оттенков небесной лазури и морской синевы.

Она оторвала взгляд от драгоценного камня и посмотрела на Ариса.

— Agape mou, ты выйдешь за меня замуж? — с мольбой в голосе спросил он.

Арис смотрел снизу вверх на Селену, его сердце едва билось от волнения.

Когда с ее губ не слетело никакого восторженного «да», его пронзила ужасная мысль.

Что, если она не хотела принадлежать ему? Что, если она соглашалась только на то, чтобы делить с ним заботу о сыне, но ничего большего? Может, его тактика воздержания от близких отношений привела к тому, что Селена пришла к выводу, что он ей не нужен?

Или он сделал все неправильно сейчас? Может, он выглядел нелепо в ее глазах? Она, наверное, считала его последним человеком на Земле, от которого можно ждать подобной сентиментальности, и уж никак не ожидала увидеть его преклоненным перед ней, предлагающим свою любовь и заглядывающим ей в глаза с таким выражением, как будто он умрет, если она не ответит согласием.

Он убрал руку, протягивающую кольцо, за которым она не потянулась, и медленно поднялся на ноги.

— Я испортил свое первое предложение руки и сердца. Сейчас я тоже делаю все неправильно?

Выражение изумления исчезло с ее лица. Напряженно сжатые губы, которые он так хотел поцеловать, задрожали, и Селена засмеялась.

Она снова смеялась над ним. Над его предложением.

Аристидес посмотрел на кольцо в своей трясущейся от волнения руке и вздохнул:

— Мне казалось, что так будет правильно… в теории.

Ее смех резко оборвался.

— Ты простишь мне это? Я никогда в жизни не знал, что такое эмоции. Мне хочется порадовать тебя, почтить тебя, показать, как сильно я хочу, чтобы ты стала моей, но мне кажется, что у меня это плохо получается…

Селена остановила его, когда он хотел спрятать кольцо в карман:

— Мне кажется, лучше не бывает. Даже в своих самых буйных фантазиях я никогда не смогла бы представить вот этого. — Она раскинула руки, указывая на окружавшую их красоту.

— Тогда… почему?

— Почему я рассмеялась? Потому что ты, всезнающий Аристидес Сарантос, кажется, страдал от тех же самых заблуждений, что и я пару минут назад.

— Каких заблуждений? — хрипло буркнул он.

— Когда ты не предпринял никаких попыток снова заняться со мной любовью, я подумала, что ты не хотел меня так сильно, как тебе казалось.

Она боялась этого?

— Ты была права. — Он увидел, как ее глаза расширились от отчаяния и боли, и поклялся, что больше никогда не заставит ее страдать. — Я хочу тебя намного больше, чем я думал. Теперь мое желание говорит о том, кто я есть, мужчина, который хочет тебя.

— Тогда… почему?

— Потому что я идиот. Мне хотелось, чтобы все шло своим чередом. Я боялся, что близость затмит все остальные удовольствия, которые мы могли бы получать от общения друг с другом и которые в этом случае остались бы неоткрытыми. Поэтому я сдерживался и был для тебя только «хорошим другом». Отчего чуть не сошел с ума.

— Я тоже.

Ее признание наполнило его безудержным ликованием.

Она хотела его. Так же сильно, как и он ее.

Аристидес не верил своему счастью.

Разве он заслуживал этого?

Она заслуживала. И он положит свою жизнь на то, чтобы она ни на секунду не разочаровалась, что выбрала его.

На этот раз Арис опустился перед ней на колени, испытывая неимоверное облегчение, и еще раз протянул ей коробочку с кольцом:

— Ты пощадишь меня?

Ее глаза засветились от счастья, и она в ответ протянула ему свою руку, чтобы он сам надел ей кольцо на палец.

Дрожащей рукой он проделал то, что от него требовалось, и, притянув Селену к себе, сжал ее в своих объятиях.

— Подумать только, ты ошибочно приняла мою сдержанность за безразличие, когда я полагал, что этим только накапливаю предвкушение.

— О да, — тихо рассмеялась Селена. — Ты в этом преуспел. Ты почти убиваешь меня своей привычкой доводить все до совершенства. Теперь ты пощадишь меня?

Аристидес взял за руки свою богиню Луны, женщину, сотканную из волшебства и лунного света. Женщину, которая принадлежала ему и для которой он был создан. Он покрыл ее лицо поцелуями.

— Селена, ты согласна? Согласна прожить со мной всю свою жизнь? — Она кивнула, ее губы жадно искали его поцелуя. — Согласна на все, что я захочу делать с тобой сейчас и потом?

На этот раз, когда она кивнула, из ее груди вырвался приглушенный стон желания и покорности.

Его тело взорвалось от всепоглощающего желания. Аристидес хотел, чтобы она издавала этот звук опять и опять, чтобы она кричала и всхлипывала в исступлении, когда он опустошит ее, поглотит ее, а потом сам растворится в ней.

Он еще теснее прижал ее к себе, теряя остатки контроля, когда она прильнула к нему, предлагая ему всю себя без остатка.

— Селена, скажи, что ты моя.

— Арис, я твоя… твоя.

Вот оно. То, для чего он жил, сам того не зная. Его величайший триумф. Единственный, который чего-то стоил. Который стоил всего.

— Да, Селена. Ты моя. — Арис страстно прильнул к ее губам, наслаждаясь их сладостью. Он застонал от того, с какой готовностью она отвечала на его ласки. — Пожалуйста, Селена, повтори, что ты моя, чтобы я поверил, что так и есть на самом деле.

Селена повторяла эти слова снова и снова, пока Аристидес, подхватив ее на руки, нес к белоснежному шатру.

Он положил ее на широкую кровать, которая находилась внутри, застланная шелковыми простынями, потом стянул с нее платье небесно-голубого цвета, оттягивая эластичную ткань своими губами, языком и зубами, лаская ее упругую грудь и набухшие от желания соски. Его прикосновения, то легкие, то жадные, заставляли ее изгибаться и стонать от мучительной страсти, снедающей ее тело.

Их возбуждение почти достигло своего пика. Но он хотел, чтобы их первая за такой длительный период времени близость, которая скрепит их взаимные клятвы и станет началом новых взаимоотношений, подарила ей абсолютное блаженство. Он знал, что никогда не получит удовольствия, если прежде не удовлетворит ее.

Сняв с нее одежду, он приподнялся и залюбовался своей богиней.

Арис видел это тело раньше, до появления на свет Алекса, и потом в соблазнительном закрытом купальнике. И это заставило его подумать, что он знает о ней все.

Но он ошибался. Его воспоминания и наблюдения тускнели перед представшей перед ним красотой. Это была она. Его женщина. Безупречное тело которой отвечало его утонченному вкусу. И она желала его так же страстно, как он желал ее.

— Agape mou, ты стала еще более красивой, — благоговейно заметил он. — Еще более потрясающая.

Она с мольбой протянула к нему руки, и он подхватил ее и прижал к себе:

— Сейчас, Селена, сейчас, моя дорогая.

— Возьми меня, делай со мной все, что хочешь. Арис, я хочу тебя, — сгорала от желания Селена.

— Селена, любовь моя. Тебе больше никогда не придется сдерживать свои чувства.

Арис склонился над ней и начал ласкать ее упругие округлые груди, набухшие от возбуждения. Он проводил горячим языком по ее соскам, доводя ее до исступления. Его рука скользнула вниз и сжала шелковистый холм внизу ее живота.

Здесь они слились в одно целое, здесь он вторгнулся в нее, и здесь она пленила его. Здесь она приняла его семя и, добавив своей живительной эссенции, подарила жизнь их ребенку, который стал смыслом всей его жизни.

Арис еще крепче сжал свою ладонь:

— Вот мой дом, любовь моя. Мой настоящий дом.

— Арис, — простонала она. — Да, любимый мой, да… возвращайся домой.

Его пальцы проникли в нее, еще сильнее возбуждая ее плоть.

— Я хочу тебя, — задыхалась Селена. — Арис, пожалуйста…

— Позволь мне прежде доставить удовольствие тебе. Потому что мое вторжение будет не таким нежным.