Ксюша — а я нисколько не сомневался в том, что это она, — поравнялась со мной и ослепительно улыбнулась, от чего мои тормоза скрипнули, и крыша угрожающе накренилась. Она явно ждала моего одобрения, а я мог только хватать ртом воздух, заворожённо глядя на красотку, которая в это самое время принадлежала мне одному.
Когда прошла первая волна потрясения, и я смог наконец стряхнуть с себя оцепенение, первое что я сделал — впился в её рот жадным, грубым, срывающим крышу поцелуем. Мне было плевать, что на нас смотрят сотни пар глаз; или на то, что я безнадёжно мог испортить её макияж или причёску. В этот момент я хотел лишь одного — оказаться с ней наедине как можно дальше отсюда и сделать её своей, даже если она будет против всеми фибрами души, а после навечно меня возненавидит.
— Чёрт возьми, — простонал я в её губы, когда наконец смог от неё оторваться. — Я думал, что ты придёшь в плюшевой пижаме, например, и лучше бы ты так и сделала.
Ксюша расслабленно рассмеялась и обвила меня за шею.
— Ты же сам просит удивить тебя.
Я внимательно вгляделся в её лицо — несмотря на мою несдержанность, её макияж был таким же идеальным, как и вначале.
— И когда же ты меня слушала? — резонно заметил я.
Она приблизила ко мне своё лицо и коснулась губами уха.
— Всё это только ради тебя, мой Демон, — услышал я её тихий шёпот и окончательно попрощался со своим рассудком.
Я обнял её, сжав талию, и поразился тому, как идеально она мне подходила. Странно, что я раньше этого не замечал.
Рядом с нами материализовались мои друзья, нарушая интимное уединение, и я готов был зарычать от недовольства.
— Чёрт возьми, чтоб я сдох, — заплетающимся языком произнёс Макс, не отводя от Ксюши восхищённого взгляда.
Я нашёл в себе силы не злиться, успокаивая себя тем, что друг «слегка» перебрал.
— Ради такой красотки сдохнуть не жалко, — поддержал Костя.
А вот он не был таким пьяным, как Макс, и явно напрашивался на неприятности. Но, кажется, Ксюша почувствовала моё напряжение.
— Ребят, не будите лихо, пока оно тихо, — мягко сказала она парням. — Здесь куча красоток, за которых вам не грозит смертная казнь.
До парней дошло, что они малость заигрались, и они, извинившись, испарились. Злость потихоньку отступала, и я снова мог дышать.
— Не ревнуй, — просто сказала Ксюша. — Я ведь здесь с тобой; с тобой и уйду.
На секунду я застыл, как громом поражённый: чёрт, да ведь я в самом деле ревновал! Причём настолько, что действительно был готов рвать в клочья всех и каждого, кто рискнул бы к ней прикоснуться.
Отлично, Романов, просто отлично…
Девушка встала рядом со мной, доверительно прижавшись к моему левому боку, чем тут же отвлекла мои мысли. И я отметил, что она очень удачно стоит: моя рука медленно заскользила по её талии, пока не опустилась до уровня разреза на бедре девушки. Едва рука проникла под шёлк, как я снова почувствовал напряжение, — мои пальцы нащупали кружевные края чулок. Я тут же представил, как стягиваю с неё эти ненужные лоскутки и прикасаюсь губами к горячей коже…
Ксюша часто задышала, лишая меня остатков самообладания, и только её полный немой мольбы взгляд заставляет меня, сжав зубы, остановиться.
— Сколько ещё ты будешь меня мучать? — выдыхаю я в её висок.
— Это кто кого мучает? — так же тихо спрашивает она, вцепившись в мою руку, чтобы не упасть.
Я крепко прижимаю её спиной к своей груди.
— Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Так почему бы нам не дать друг другу желаемое?
Её голос дрожал, когда она заговорила.
— Быть может потому, что для тебя это действительно всего лишь игра, а я слишком себя уважаю, чтобы становиться «девочкой на одну ночь»?
— Ну почему же с тобой, мать твою, так сложно? — прошептал я в её затылок и тут же почувствовал, как напряглось её тело в моих руках.
Прежде, чем я понял, что происходит, Ксюша выпуталась из моих объятий и повернулась ко мне лицом.
— Кажется, я и не обещала, что буду спать с тобой, если ты помнишь. В этом и заключается вся суть нашего спора, разве не так? — Она злилась и от этого выглядела ещё сексуальнее. — Уж прости мне мои… кхм… несовременные взгляды на жизнь, но меня учили тому, что надо как минимум любить человека, с которым собираешься переспать!
Мне не нравилось, в какую степь повернула наша беседа.
— Знаешь, когда я предлагал тебе сделку, я думал, ты не такая, как все…
— Конечно, не такая! — Ксюша была просто в ярости; я никогда не думал, что в такой хрупкой девушке может быть столько гнева. — Я не одна из тех шлюх, с которыми ты трахался!
И, чёрт возьми, она была права. Не я ли сам назвал её «слишком правильной», когда впервые наткнулся на неё в коридоре? Всю жизнь избегал таких, как она, и вот теперь пожинаю плоды своего наплевательского отношения к своим же правилам.
Гневно сверкнув глазами, Ксюша направилась в сторону выхода. Как бы я ни был раздражён, я не мог позволить себе отпустить её одну в таком состоянии.
Она уже накидывала на себя пальто в гардеробной, когда я догнал её.
— Подожди, я провожу тебя, — спокойно предложил я.
— Обойдусь! — всхлипнула она и, на ходу застёгивая пуговицы, в буквальном смысле ломанулась на улицу.
В очередной раз чертыхнувшись сквозь зубы, я бросился за ней.
Девушка шла по тротуару в сторону парковки, обхватив себя руками, и на меня на мгновение нахлынуло чувство вины от того, что я умудрился обидеть кого-то столь светлого и хрупкого.
— Ксюша, подожди! — рявкнул я, начав терять терпение.
Не хватало ещё возиться с обиженной женщиной…
Услышав мой голос, девушка вздрогнула и наоборот прибавила шагу. При этом она явно не смотрела, куда идёт, потому что неожиданно выскочила на проезжую часть.
— Ксюша, стой!
Я кинулся к ней, но не успел: резко вывернув из-за угла, прямо на неё нёсся внедорожник. Я понял, что водитель не успеет затормозить, когда услышал характерный скрип колёс по мокрому асфальту, а затем последовал глухой удар и, казалось, вместе с ним остановилось и моё сердце.
Не в силах пошевелиться и отвести взгляд от неподвижно лежащей Ксюши, я просто стоял и смотрел, как на неё тихо опускаются первые в этом году снежинки. Правда, продлилось это недолго: звук хлопнувшей дверцы вывел меня из ступора, и я в ту же секунду кинулся к девушке.
В коридоре больницы было непривычно тихо и немноголюдно. То есть, если не считать меня, моих друзей и родителей Ксюши здесь не было больше никого. Мать девушки, Александра Викторовна, тихо всхлипывала на плече Ксюшиного отца, Николая Сергеевича. Мы познакомились, когда я, мало соображая, что происходит, вытащил из кармана Ксюшиного пальто телефон и сообщил им об аварии. Собственно, о ней мало кто не знал, так как на мой безумный крик сбежалась чуть ли вся округа, включая и моих друзей, которые моментально протрезвели, узнав, что случилось.
Словно раненый зверь, я метался из угла в угол и на все попытки друзей меня утихомирить отвечал грубым рыком или откровенным матом.
Когда врач, наконец, показался в коридоре и сказал, что с Ксюшей всё в порядке, я чуть не умер от облегчения. Девушка получила лёгкое сотрясение мозга и несколько ссадин, и будет лучше, если пару дней она проведёт в больнице под присмотром врачей.
«В рубашке родилась», — сделал вывод доктор и оставил нас одних, разрешив навестить Ксюшу не раньше завтрашнего утра.
Лёха попытался увести меня, но я сказал, что не сделаю отсюда и шагу и предупредил парней, что они останутся без очень важных органов, даже если просто подумают о том, чтобы я ушёл. Удивлённо переглянувшись, парни исчезли из вида.
Родители Ксении поблагодарили меня за заботу об их дочери и без сопротивления удалились домой. Но вот я не чувствовал себя героем. Если бы не я, она бы сейчас не лежала здесь без сознания!
С боем, но я всё же уломал врачей пустить меня к девушке.
Ксюша лежала на постели и совершенно ни на что не реагировала. Её лицо практически сливалось по цвету с белой больничной простынёй. Проигнорировав стул, я осторожно сел на краешек кровати и взял её свободную от капельницы руку в свои.
