— И по моей тоже… Но, вы правы, Кемп ведет свою партию, он служит мостом между нацистами в Европе и нацистами в Латинской Америке…

— Как я могу исчезнуть отсюда? Почему вы думаете, что я приживусь в Буэнос-Айресе?

— Потому что территория Аргентины во много раз больше здешней. Потому что там вы начнете все сначала. Потому что туда вы приедете без хвоста…

— У вас готова для меня легенда?

— Нет. Ею мы займемся вместе. Вы сделаете все, чтобы подойти к Людовиго Фрейде… Он живет в Буэнос-Айресе… Именно он был тем человеком, кто получал деньги нацистов и обращал их на приобретение земель, фирм и банков в Аргентине. Именно он стал ныне казначеем НСДАП. Именно он есть ключевая фигура в той работе, которой вам придется там заняться…

— Если меня не шлепнут, чего можно ждать в будущем?

— Чего хотите.

— Это не ответ.

— Я спрашиваю: чего вы хотите?

— Чистого паспорта и свободы передвижения без постоянной слежки.

— Второго не обещаю, первое — гарантирую.

— В качестве кого я поеду в Аргентину?

— Я же сказал, об этом будем думать вместе.

— Как зовут того человека, который отправил в Страсбург вашего друга?

— Не комментируется.

— Но его звали не Грегори Спарк?

Роумэн быстро глянул на Штирлица:

— А если и так, то — что?

— Ничего… Просто вы мне дали голую информацию, а в таком деле важна любая подробность, любое имя, слово, цифра…

— Этим человеком был я, доктор. Ясно? Я держу в руках нити, но все они оборваны… Вам не приходилось заниматься у Шелленберга Латинской Америкой?

— Нет.

— Вы там никогда не жили?

— Нет.

— Но какие-то имена из агентуры или сотрудников СД вам могли попадаться, пока вы работали у Шелленберга?

— Вряд ли… Хотя я не исключаю такой возможности…

— Фамилия Зандштете вам говорит что-либо?

— Что-то слышал.

— Что именно?

— Сейчас не помню.

— А две буквы — ФА?

— Что это? — лениво поинтересовался Штирлиц.

— Это «Феррокарилес алеманес»… Железнодорожно-туристская компания немцев в Аргентине со штабом на улице Флорида, четыреста тридцать девять, Байрес… А партайгеноссе Готфрид Зандштете был одновременно пресс-атташе немецкого посольства, пользовался дипломатическим иммунитетом и поддерживал, по поручению страсбургского эсэсовца фон Ягвитца, постоянные контакты как с людьми Перона, когда тот жил в стране, так и с его помощником Гутиересом, когда Перон уезжал по делам. Он же распространял через ФА всю пропагандистскую литературу Гитлера по всей Латинской Америке. Он же вербовал агентуру среди врачей, спортсменов, актеров, бизнесменов, военных, политиков… В Чили ему помогал Герман Кох, сидевший под крышей немецкого вице-консула в Пунта-Аренас… Когда Гитлер пошатнулся, Кох ушел в бизнес, купил компанию «Штубенраух» в Патагонии, открыл ее филиалы во всех городах на юге страны, приобрел в Аргентине огромное количество земель и построил виллу «Пудето» на пересечении стратегических дорог двести девяносто два и двести девяносто три, а они выходят на автомагистраль номер «три», которая завязывает воедино все порты Южного побережья континента… После войны его люди вложили несколько сот тысяч долларов в приобретение новых земель на границе с Чили, примерно в районе озера Барилоче. Его люди совсем недавно приобрели сотни тысяч гектаров земель в провинции Сальта… Следы этой сделки тянутся к Арндту фон Болен унд Гальбаху, из семьи Круппа… Центром агентуры НСДАП в Парагвае был «Германский банк Южной Америки», в Асунсьоне; незадолго перед крахом, предупрежденные из Аргентины, они перекачали все свои активы в покупку земель вдоль реки Парана, начиная с города Игуасу… От секретной службы Франко на юге Америки все контакты с наци осуществлял пресс-атташе Хуан-Игнасио Рамос, он сейчас консультант ИТТ в Байросе… Ясно? Не запутались в именах?

— Пока нет.

— Продолжать?

— Валяйте.

— Во рту пересохло, язык шершавый…

Роумэн оглянулся; в парке, принадлежавшем клубу, вход в который охранялся, было по-прежнему пусто; небо сделалось прозрачным, казалось, вот-вот оно лопнет и взору откроется что-то яркое, предметное, словно бы рисованное кистью «паршивого модерниста» Сальвадора Дали; медленно стечет на землю красно-черным, тревожным и страшным…

— Ойга ме![56] — крикнул Роумэн. — Есть тут кто?!

Его голос словно бы ждали; сразу же появился официант в черных брюках, накрахмаленном белом пиджаке, в ослепительно-белых фильдеперсовых перчатках, почтительно склонился перед кабальеро, выслушал его просьбу — «виски и много льда»; скользяще отошел; спина его была исполнена готовности исполнить заказ лучшим образом и в самое кратчайшее время.

Роумэн продолжил:

— Другим помощником Зандштете был профессор немецкого языка в медицинском колледже Бернард Майер. Он работал по армии, поддерживал постоянный контакт с Хосе-Рамоном Даусом, начальником управления спорта генерального штаба, другом Перона. Третьим — Отто Герман Фолькхмаймер, сейчас он в кинобизнесе, у него осталось много картин доктора Геббельса, он их крутит и поныне в маленьких кинотеатрах.

Подошел официант, принес виски со льдом, под мышкой держал складной столик, установил его возле скамейки, поинтересовался, не стоит ли подать соленых орешков, сказал, что он готов выполнить любую просьбу кабальерос, только бы им хорошо отдыхалось, и отплыл в дом; спина по-прежнему исполнена готовности, она показалась Штирлицу куда более выразительной, чем лицо.

Выпив, Роумэн продолжил:

— Считают, что именно Фолькхмаймер привлек к сотрудничеству одного из ведущих ученых Аргентины профессора Умберто Дейва; тот в свое время посетил рейх, был в восторге, организовал в университете ячейку НСДАП, работал среди наиболее талантливых физиков и математиков страны…

— Откуда вам пришел этот материал? — спросил Штирлиц.

— Не комментируется, — отрезал Роумэн. — Я своих секретов не открываю.

— Хорошо, я спрошу иначе: много денег стоила эта информация? Пожалуйста, ответьте, это очень важный вопрос, Пол, он важен для вас, не для меня…

— Естественно, за информацию такого уровня платят…

— Вы получили эти данные после того, как за вами стали смотреть?

— Слушайте, не надо говорить загадками.

— Ваша школа, — усмехнулся Штирлиц. — Вы со мной постоянно разговариваете загадками. Повторяю, не я заинтересован в ответе, а вы.

— Почему?

— Вы мне перечислили все имена? Или что-то осталось?

— Конечно осталось.

— Например, Тулио Франчини, — сказал Штирлиц, — работавший связником у торгового советника немецкого посольства в Чили Бетгера… Священник Педро Вьяне… Осталось еще имя Вилли Кена, назначенного Гитлером «запасным комиссаром НСДАП по Латинской Америке» с местом проживания в Сантьяго, улица Монеда, тысяча пятьдесят четыре; Мазилья, один из директоров немецкой авиакомпании ЛАТИ; испанский контакт Зандштете партайгеноссе Зайдлиц, выступавший под псевдонимом «Хосе-Хуан из Бильбао».

Роумэн потер лицо пятерней, попробовал сломаться, но смеха не получилось; глянув на Штирлица своим глазом-маслиной, спросил:

— Так, значит, вы в комбинации против меня?

— Тогда бы я не открылся вам… Вам продали товар, бывший в употреблении, Пол… В сорок третьем году Палата депутатов Аргентины начала следствие по поводу «Бюро информации» ФА — «Феррокарилес алеманес»… Во время расследования все те имена, о которых вы мне говорили, были так или иначе упомянуты… Явки, которые вы только что называли, были раскрыты. Даже шифр нацистов аргентинцы смогли прочитать… Но самое интересное заключается в том, что, когда было назначено заключительное слушание дела и открылось бы все, президента свергли военные и к власти пришли люди бывшего военного атташе Аргентины в рейхе — полковника Перона… Такого рода информацию вам мог продать умный спекулянт, который знает, что эти материалы были опубликованы крошечным тиражом, а потом изъяты из распространения Пероном, или же заведомый дезинформатор, который хочет пустить ваш поиск по отработанным каналам, где любого отправленного вами человека будут ждать люди из военной разведки. А они бросят вашего человека в тюрьму. Либо начнут с ним играть. А когда с человеком, выполняющим поручение разведки, играют, считайте дело конченым, останетесь в дураках.