Но почему же, думал Данло, Твердь оставила его в живых, когда он вышел из мультиплекса над Ее Землей? Может быть, она пощадила его только потому, что он носит два красных кольца?
– Известны тебе имена других демонов хакра? – не унимался Бертрам.
– Одного я знаю. – Между Малаклипсом и Бертрамом внезапно прошло понимание, столь же явное, как если бы воинпоэт протянул старейшине кровоплод.
– Назови его имя. – Бертрам говорил громко, с таким расчетом, чтобы его слышали во всем зале.
– Есть один человек, который, возможно, попытался стать богом. Он был пилотом и жил в Невернесе.
– Пилотом?
– Именно. Главным Пилотом Ордена Мистических Математиков.
Эти слова упали в зал, как бомба, и старейшины разразились криками, выражая свое недоверие. Огромное помещение гудело от тысячи голосов. Данло ждал, считая удары своего сердца. Харра, призвав старейшин к порядку, взглянула с высоты на Малаклипса и сказала: – Пожалуйста, назовите нам имя этого Главного Пилота.
Тысячи старейшин затаили дыхание, глядя на воина-поэта.
– Его имя – Мэллори Рингесс, – сказал Малаклипс.
– Мэллори Рингесс? – тут же повторил Бертрам, устремив злобный взгляд на Данло.
– Это имя, которое он получил при рождении и под которым он известен большинству.
– Так у него есть и другое?
– Его настоящее имя Мэллори ви Соли Рингесс.
Бертрам не сводил с Данло глаз.
– Этот Главный Пилот доводится родственником Данло аи Соли Рингессу?
– Это его отец.
Зал снова взорвался гневными криками и протестами. Одна из старейшин, указывая дрожащим пальцем на Данло, вскричала:
– Он – сын хакра!
– Что, если он тоже мечтает стать богом? – подхватил ее сосед.
– Его следует очистить от подобной гордыни!
– А что, если он тоже хакра?
– Тогда он должен подвергнуться полному очищению. Вселенную нужно очищать от хакра.
Некоторое время Койвунеймин обсуждал стремление стать богом, запрограммированное в каждом человеке. Некоторые говорили, что это оригинальная, полностью негативная программа, которую следует переписать и преодолеть. Затем Харра обратилась к старейшинам, напомнив им, что никто не должен нести ответственности за программы и действия своего отца, как и любого другого человека.
Малаклипс рассказал о поразительной жизни Мэллори Рингесса. От его странного рождения до открытия им Старшей Эдды и поста главы Ордена. Рассказал, как в один темный день глубокой зимы Мэллори в последний раз поднял свой легкий корабль и покинул Невернес – возможно, для того, чтобы стать богом в просторах галактики. Из этого великого примера чуть ли не за одну ночь, как огнецвет, распустилась новая религия под названием рингизм. Рингситы в Невернесе, а теперь и во многих других Цивилизованных Мирах, учат, что Мэллори Рингесс действительно стал богом и когда-нибудь вернется в свой родной город. Они учат, что все люди тоже могут стать богами и что этого-можно достигнуть, вспоминая Старшую Эдду и следуя путем Рингесса. Эти постулаты получили название Трех Столпов Рингизма и являются, согласно принципам Старой Церкви, вопиющей ересью.
Старейшины с ужасом внимали каждому слову Малаклипса. Он закончил, и в зале воцарилась тишина, а затем все ивиомилы разом вскочили на ноги и завопили:
– Еретики! Святотатцы! Хакра!
Бертрам Джаспари, их глава, осведомился, указывая на Данло:
– А какую роль сыграл этот пилот в культе под названием рингизм?
– Он был дружен с основателями рингизма, бывшим пилотом Бардо и цефиком Хануманом ли Тошем.
– Это все?
– Нет. Говорят, что Данло ви Соли Рингесс пил наркотик каллу и получил великое воспоминание Старшей Эдды. Известно, что он поделился этим воспоминанием с другими рингистами на собрании, где присутствовало около ста тысяч граждан Невернеса.
– Что такое эта Старшая Эдда, о которой ты говоришь?
Тогда Малаклипс рассказал о глубокой генетической памяти, которую древняя раса богов будто бы имплантировала в ДНК человека. От таких неслыханных откровений даже Бертрам стал заикаться.
– Ты хочешь сказать, что Старшая Эдда – это набор программ, будто бы управляющих человеком в его становлении богом?!
– Это, насколько я понимаю, только часть Старшей Эдды. Мы, воины-поэты, не занимаемся воспоминаниями.
– Но в ней, по-твоему, есть и другие части?
– Существует мнение, что Эдда – это просто чистая информация, чистая память – коллективная мудрость расы богов, известной как Эльдрия.
– Никаких богов нет! – напомнил Бертрам. – Нет бога, кроме Бога, и Эде – первый и единственный Бог.
– Рингисты, судя по всему, придерживаются иного мнения.
Бертрам, посмотрев на Малаклипса и Данло, повернулся лицом к Койвунеймину.
– Нараинская ересь отрицает наш святой Алгоритм и оскорбляет Бога, но этот Путь Рингесса еще хуже, намного хуже.
Может быть, он и прав, подумал Данло.
Глядя на угловатое, фанатичное лицо Бертрама, он спрашивал себя, не сказать ли старейшинам, что могущественная богиня Твердь была когда-то воином-поэтом, как и Малаклипе Красное Кольцо. Он мог также объяснить, что отмежевался от новой религии Бардо задолго до того, как покинул Невернес, и сделал Ханумана ли Тоша своим врагом, выступив против Пути Рингесса и его опасных доктрин. Но Данло не хотел оправдываться. Он чувствовал, что Харра и многие старейшины – возможно, даже большинство, за исключением ивиомилов, – все еще на его стороне.
– Мы должны спросить себя, – говорил тем временем Бертрам, – что нам делать с этим культом Рингесса. И как нам следует поступить с пилотом и эмиссаром еретиков Данло ви Соли Рингессом.
Бертрам и воин-поэт так ловко выстраивали свой диалог, что Данло спросил себя, уж не разыгрывает ли Бертрам представление. Действительно ли он не знал о присутствии Малаклипса на Таннахилле, пока Харра не вызвала воина-поэта в зал? Возможно, Бертрам сумел тайно встретиться с Малаклипсом еще до заседания, и два этих опасных человека успели заключить союз.
Глядя на невозмутимо-спокойного Малаклипса, Данло полагал, что это возможно. Все его внимание на миг сосредоточилось на воине-поэте. Данло впивал перечный запах масла каны, идущий от Малаклипса, и свет его глаз. Малаклипс, как всегда, излучал жизненную энергию; казалось, будто он всегда балансирует на краю вечности, ожидая некоего критического момента. Хорошо ли обыскала его храмовая охрана? Воины-поэты всегда прячут на себе всевозможное оружие: ножи, фальшивые ногти, отравленные дротики, замаскированные под зубочистки, а в их одежду вотканы ядовитые нити ширива. Не сговорились ли Бертрам с Малаклипсом убить Харру Иви эн ли Эде. Да, это возможно, говорил себе Данло, не сводя глаз с Малаклипса.
И пока грозная красота воина-поэта жгла ему глаза, Малаклипс запустил украшенную красным кольцом руку во внутренний карман своего кимоно. Данло видел, как Малаклипс это сделал, хотя в действительности тот не пошевельнулся.
Может быть, я скраирую, подумал Данло, и предвижу то, чего еще не случилось? Полностью сосредоточившись на воине-поэте, он не заметил того, что происходило у него позади.
Между тем, как только Бертрам произнес: “Как нам поступить с Данло ви Соли Рингессом?”, со своего стула поднялся высокий, с мясистым лицом, старейшина Джанегг Ивиорван.
Он занимал крайнее место за столом двумя рядами выше Данло и мигом оказался в центральном проходе, как бы собираясь обратиться к Койвунеймину. На самом деле ничего говорить он не собирался.
– У него тлолт! – в испуге закричали сидевшие рядом старейшины, увидев предмет, который он держал в своей мощной мясистой руке. Паника, как волна, стала распространяться вверх по рядам, докатившись до самых отдаленных углов зала.
– Смерть еретикам! – взревел Джанегг Ивиорван. – Смерть наманам!
Когда Данло, услышав этот полный ненависти вопль, повернулся лицом к убийце, произошло одновременно множество событий. Многие старейшины обратились в бегство, загромождая узкие проходы. Данло лишь смутно сознавал, как ведут себя люди вокруг него: они подчинялись своим глубоким программам, предписывающим либо самосохранение, либо иные действия. Бертрам Джаспари закрыл лицо руками и нырнул, весь дрожа, под стол. Едрек Ивионген присоединился к нему в этом.ненадежном убежище. Охранники, точно под действием нейроножей, бросились к Харре. В подобных ситуациях их долгом было прикрыть Святую Иви своими телами и вывести ее из зала. Это самое они и попытались сделать, но Харра воспротивилась. Один из охранников, молодой Леандр эн ли Дару Эде, как оказалось, действительно был ее внуком.
