Открыл информацию по Шонуровым. Древний рязанский род, происходит от князя Козельского, потомка Рюрика в пятнадцатом колене. Козельские разделились на Сатиных и Шонуровых, были князьями, боярами и воеводами, но сами сложили с себя княжеские титулы, когда их рода перестали иметь одаренных людей в своем составе. Дело в том, что в Крымской войне они потеряли своих одаренных воительниц. После этого три поколения подряд не смогли обзавестись новыми одаренными, рожденными в клане, хотя главы кланов постоянно женились на одаренных девушках. Рождались обычные талантливые дети, но они подвергались остракизму от одаренных сверстников. В дальнейшем это не позволяло занимать хорошие места в государственной машине империи, и Сатины-Шонуровы скатились до обычных помещиков и фабрикантов. Если у Сатиных всё было более-менее, то последний Шонуров в одиночестве доживал свои дни в поместье недалеко от Петербурга, занимаясь сельским хозяйством и кустарным производством косметики. Деревня Мыза находилась в Гатчинском районе недалеко от Санкт Петербурга, в ней и обитал Пётр Шонуров.

Я показал результаты своих исследований Кристине, спросив ее мнение о фамилии Шонуровых — возможном доноре дворянского звания. Кристина поморщилась: — А никого побогаче найти не мог?

— Не мог. А у этих еще и герб прикольный — с княжеской шапкой, стрелой и львами. Короче, надо брать. Подготовимся и поедем.

— Может без меня? Кто в салоне будет работать?

— А вдруг, он болеет? И чем я его лечить буду? Своим змеем? Боюсь, тогда мне дворянства не видать. Нет, поедешь, со мной. Тем более, у меня пока водительских прав нет, а у тебя есть. Пока тебя не будет, вместо тебя Даша посидит на рецепции.

Подготовка не заняла много времени. Через три дня, когда была смена Саши, я оставил Дашу за главную, и мы с Кристиной на арендованном автомобиле поехали в сторону Гатчины. С ночи подморозило, но к полудню мороз отступил: ярко светило февральское солнце в голубом небе, намекая, что скоро уже будет весна. За час добрались до Гатчины и свернули на Мызу. Спустя еще двадцать минут мы не спеша въехали в деревню. Да, признаться, я ожидал увидеть большую деревню в более приглядном виде. На деле оказалась пара десятков потемневших от времени деревянных домов, засыпанных снегом, да на отшибе двухэтажный дом помещика с заколоченными фанерой окнами на втором этаже. Как будто попал в девятнадцатый век. Подъехали и остановились у центрального входа усадьбы. Кристина заглушила мотор и вышла из машины.

— А так-то здесь красиво, пока снег есть. Все беленько, не то, что в Питере, — сказала Кристина, втянув в себя деревенский воздух.

— Ага, и запах экологически чистого навоза. Настоящая деревня! Интересно, а чем они топят? Дровами не пахнет, и людей не видно… Наверно, здесь весной не проехать, грязищи по колено!

— Газом здесь топят, вот и не пахнет, — сварливо сказал какой-то невысокий дед, вышедший из-за угла дома. — И грязи у нас давно уже нет, чай, не при царе Горохе живем. Асфальт у нас! А люди на зиму в город перебираются, в мастерские. Здесь только несколько человек за фермой смотрят и все. Неча им здесь зимой делать!

Я посмотрел на деда, одетого в ватник, и спросил: — Скажи, уважаемый, а как нам найти Петра Алексеевича Шонурова?

— А на кой он вам? — хитро прищурившись, спросил дед.

— По делу, я звонил вчера, договаривался о встрече. Меня Яромир зовут.

— Ну, раз договаривались, то проходите, — дед зашел в дом, пропустил нас и закрыл за нами дверь. Вдруг как гаркнет: — Петр Лексеич! К тебе гости приехали!!!

Оглушил, старый.

— Да вы проходите в гостиную, сейчас он будет, — сказал дед и юркнул в боковую комнату.

Мы с Кристиной зашли в гостевой зал и стали рассматривать музейные экспонаты, развешанные по стенам. Холодное оружие соседствовало с огнестрельным и было разбавлено старыми пожелтевшими фотографиями. Над камином висел герб, виденный мной ранее в интернете. Из мебели здесь была только пара кресел, стоящих у камина, диван и стол, на котором стояла шахматная доска с неоконченной партией.

— Итак, чем обязан? — сзади послышался мужской голос. Мы с Кристиной обернулись и удивленно уставились на того же деда, переодевшегося в костюм-тройку.

— Это вы? — удивленно спросил я у деда.

Тот дробно рассмеялся: — Извините, не удержался. Люблю кого-нибудь разыграть. Да и видно сразу, что за птицы пожаловали.

Я закрыл открывшийся от удивления рот. М-да, ожидания не выдержали столкновения с реальностью. Вместо старой развалины, которую я ехал спасать, на меня смотрел умными глазами энергичный и знающий себе цену человек.

— Ну-с, так с чем пожаловали?

Я посмотрел с надеждой на Кристину, но она даже бровью не повела. Дескать, ты начальник, ты кашу заварил, ты и расхлебывай.

— Петр Алексеевич, давайте присядем. Я вижу, вы — человек опытный. Честно говоря, я думал, что у вас хозяйство в разрухе, и хотел предложить помощь в наведении порядка в делах. Но вижу, что у вас и так все хорошо. Может у вас есть проблемы со здоровьем?

— Не дождетесь! — дед ощерился и начал орать: — Кто вас прислал?!? Сатины? Опять про родство вспомнили?!?

— Да нет же! Мы сами по себе. Никто нас не присылал.

— Я тебе не верю! У тебя есть минута, чтобы рассказать правду, или я вас вышвырну из дома!

— Послушайте, мы хотим вам помочь! В чем-то же вы нуждаетесь?

— Сорок секунд!

— Ну, хорошо. Вот суть: я хочу помочь вам, чтобы ваш род не прервался. Вы же один остались? Что останется после вас?

— Двадцать секунд!

— Сделайте меня вашим наследником, и ваш род не прервется!

— Мальчишка! Ты что о себе возомнил?!? Что Шонуров будет бросаться на всякую шваль? Вон отсюда!!! Щенок! Проваливай и сучку свою забери!

От этого ора и вида брызжущего слюной деда у меня потемнело в глазах: гнев затопил всю мою сущность. Я проорал в ответ: — Да кому нужна твоя фамилия, старик! Маразматик хренов! Да хер я клал на твой пропащий род и фамилию! Сдохнешь, туда тебе и дорога! Блять, осталось жить всего ничего, а гонору, как будто ты собрался жить вечно!

Кристина осторожно дотронулась до моего плеча, и показала на мои руки. От неконтролируемой вспышки гнева мои кисти рук вовсю полыхали огнем. Черт! Придется пуховик новый покупать — края рукавов начали тлеть. Я стряхнул огонь с рук, и успокоившись, сказал: — Пойдем, Крис, нам здесь не рады. Ты была права, это была плохая идея.

Я обошел стоящего столбом и впавшего в прострацию деда и пошел на выход. Вышел на крыльцо, следом вышла Кристина. Выдохнул, до конца успокаиваясь: — Не слушай, что он там наболтал. Ты самая лучшая.

— Да я и не слушала, — она прижалась ко мне плечом. — Не переживай, как-нибудь справимся.

— Обязательно.

Мы спустились с крыльца и успели сделать пару шагов, когда из дома вывалился дед: — Постойте! Это же княжеский гнев!!! Стойте же!

От вида напыщенного и самовлюбленного старика ничего не осталось. Теперь в его глазах горел фанатичный огонь. Он как взъерошенный мальчишка сбежал по ступеням и схватил меня за руку: — Гнев! Это был гнев! Сподобился увидеть чудо! Я ведь о нем только в хрониках нашего рода читал! А тут у мальчишки настоящее княжеский гнев… Пойдемте, пойдемте же в дом! — он потянул меня за руку обратно.

Я вырвал руку: — Старик, а ты ничего не попутал? Ты только что выставил нас за дверь, обозвал мою женщину, и зовешь обратно чаи гонять, как ни в чем ни бывало?!?

Дед рухнул на колени прямо в снег: — Простите, простите старого! Совсем я в глуши одичал, думал, вы — стервятники. Не держите зла, простите Христа ради!

Кристина дотронулась до меня и чуть кивнула головой. Хм, а жизнь-то налаживается!

Уезжали мы домой поздно вечером. Петр Алексеевич предлагал нам остаться на ночь, но надо было взять паузу, чтобы у всех улеглись первоначальные эмоции. Наше дело разрешилось ко всеобщему удовлетворению. Я рассказал свою урезанную историю, что одаренный сирота, что не хочу идти в чужой клан в кабалу, а хочу быть князем и главой клана, Кристина же дополнила мой рассказ своим чудесным исцелением и демонстрацией Силы жизни. Петр в ответ нам поведал историю угасания рода, что он надеялся возродить фамилию и вообще. Но не сложилось, и он уже потерял всякую надежду. А потом Сатины пытались наложить руки на его невеликое имущество, поэтому и вышла наша первая встреча такой нервной. Но, это все к лучшему. Иначе, он бы не увидел так поразивший его огонь. А теперь он верит, что фамилия возродится. На этом Петр прервался, отвернувшись к окну и промокнув глаза. Потом мы с ним выпили по рюмке чая за знакомство, потом за здоровье, потом хозяин дома грозил кому-то невидимому, смешно потряхивая сухоньким кулачком, потом мы вместе, изучая, ползали по фамильному дереву, разложенному на полу…