Сильно продвинулась проблема энергосбережения: новые моторы и светотехника с высоким КПД, новое машиностроение, строительные конструкции, а самое главное — экономическое давление и психологическая настроенность позволяют прогнозировать замораживание потребления энергии на достигнутом уровне, по крайней мере, для развитых стран. В развивающихся странах потребление энергии будет расти в связи с развитием экономики, причем за счет традиционных источников — они доступнее альтернативных. Это беспокоит мировую общественность.
Может быть, более серьезной, чем энергетика будет проблема ресурсов, нехватки минерального сырья. Еще Медоуз привел таблицу резервов и запасов и предполагаемые сроки их исчерпания при разных сценариях развития. По некоторым позициям сроки оказались очень малы, например, 13 лет — по ртути, 23 — по цинку, 36 — по меди. По железу, правда, 240, а по углю больше двух тысяч. Спустя 15 лет похожую таблицу опубликовал Л. Фрош в журнале «В мире науки» (1989, № 11). Цифры сроков исчерпания выявленных ресурсов, если считать по современному мировому потреблению, исчислялись уже в 100 и более лет. Впрочем, когда авторы брали предполагаемые 10 миллиардов жителей планеты и современные американские стандарты потребления, то показатели снова падали до 16 лет по никелю, и всего до 7 — по нефти, т. е. то же, что я вычитал из журнала 30 лет назад. Проблема, несомненно, существует, но положение не столь безнадежно, как кажется с первого взгляда, поскольку будут расти разведанные запасы, сначала на суше, потом со дна морей и океанов.
Между ресурсами и экономикой существуют прямые и обратные связи сложной конфигурации: сначала рост ВВП/д увеличивает потребление материалов, но, после достижения некоторого уровня, потребление может даже уменьшиться за счет прогресса технологии, финансируемого возросшим капиталом.
Представленные рассуждения оптимистичны: энергетическое и материальное обеспечение человечества достаточно на одно-два столетия, а не на бесконечность. Но мы так привыкли надеяться на науку, что прогнозы за пределами столетий мало кого волнуют.
Следующий пункт глобальных проблем — «экология».
Мне встретилась цифра, что люди уже сейчас потребляют 40 % от того, что синтезирует биосфера под воздействием солнца. Очень сомневаюсь в точности этой цифры (методики не приведены), но если так, то чего же ждать при удвоении населения? 20 % останется для не зависимой от человека жизни где-нибудь в заповедниках. Планета превратится в сплошную фабрику вещей и пищи, хотя даже при этих условиях природа еще будет сопротивляться.
Вред биосфере прямо зависит от населения, потребления и производства на душу, а также и количества отбросов, этому сопутствующих. НТП способен активно влиять на все эти компоненты, но лишь в определенных пределах.
Приведу к этому еще одно выражение: «Человечество погубят один миллиард мясоедов и полмиллиарда шоферов». И это правда. Каждый мясоед и шофер берут от природы втрое больше, чем вегетарианец и пешеход. Расчет простой: для питания человека с минимумом мяса (30 г в день) нужно 300 кг зерна в год. А если съедать по 200–300 г мяса, как в Штатах или Европе, то требуется 800 кг — за счет корма скоту. Соответственно, на бензин, изготовление и содержание машины нужно 2000 долл. в год, что соответствует среднемировому доходу 5–7 человек. Посадить граждан на автобусы и велосипеды, ограничить мясо 30 г в день, а этого вполне достаточно для здоровья, — и можно сэкономить верную треть ресурсов. То есть продлить на сто лет «безопасное» время до достижения стабилизации населения. Иначе говоря, все экологические неприятности человека определились его пороками: жадностью, ленью и лидерством, стимулируемым цивилизацией. Впрочем, она же через творчество и НТП может найти решение проблем. Но может и не найти. Не успеть.
В принципе, есть «две экологии»: местная и планетарная. Первая тоже «многоэтажная». «Наш район» требует: «не строить завод», наш город: «запрещаем АС». И, конечно, вся своя страна хочет, чтобы ее реки были чисты, воздух хороший и вода без нитратов. Ну а океан и атмосфера вроде бы ничьи, слишком много других хозяев, пусть они и заботятся. «Наш» — разве что прибрежный шельф, где рыбу ловим и нефть качаем. И вообще поставим высокие трубы над электростанцией: если страна маленькая, то серу отнесет за границу.
Локальную экологию соблюсти можно, это почти доказали страны Западной Европы за последние десять лет. Не справились пока только с загрязнением грунтовых вод, но решение не за горами. Правда, есть одно «но»: некоторые особо грязные производства на своей территории запретили и корпорации ищут для них «квартиры» за рубежом. Как, например, Хаммер, осчастлививший Одессу своим аммиачным заводом. Не следует, впрочем, преувеличивать экологическую экспансию богатых стран: если бедные не пустят их к себе, найдут выход и дома. Просто будет дороже.
Дорого ли обходится природа над своей страной? Видимо, не очень, порядка 2–4 % ВВП, т. к. совершенная технология очистки сама дает дополнительную продукцию. Был бы начальный капитал. В этом и состоит загвоздка для стран бедных и отсталых. У них нет условий для чистоты: технологии примитивные, оборудование устаревшее, изношенное, денег на обновление нет. Дисциплина и этика труда низкие, работники неквалифицированные, правительственный контроль плохой. Закрывать вредные производства не позволяют экономика и безработица. В результате идет латание дыр и ожидание помощи со стороны богатых стран и транснациональных корпораций (ТНК). Однако можно ожидать, что в тех странах, которые выходят на дорогу прогресса, как «маленькие тигры», возможны скорые сдвиги. Экологическая чистота — это условие высокого качества продукции. С другой стороны, в очень слабых странах Африки проблемы не столь актуальны, поскольку промышленность мала, а пространства много. Природе у них угрожают люди, а не техника: неправильное сельское хозяйство при большом приросте населения.
Подобные же цифры можно привести для характеристики оскудения водных ресурсов, вырубания лесов, загрязнения рек, прибрежных районов морей и океанов.
Важным компонентом угроз и сомнений будущему считается вымирание биологических видов. Не случайно эта тема была одной из главных на конференции в Рио в 1992 г. Приводятся тревожные сведения — что чуть ли не каждый час на планете исчезает один вид. Существует «Красная книга», и уже подсчитано, что через сто лет потери могут достичь одной трети ныне живущих видов. Правда, среди них много насекомых, но говорят, что в природе все одинаково важны. Спорить не приходится — жалко. Не для того сотни миллионов лет трудилась эволюция, чтобы теперь генетические кладовые пустить враспыл за считанные десятилетия. Однако трезвый взгляд и здесь не лишний. С одной стороны, мероприятия по охране природы достаточно действенны, чтобы защитить все живое, хотя и не без ущерба для количества. С другой — не следует пугаться, что из планетарного генофонда исчезнут важные звенья, которые могут понадобиться природе для будущей эволюции. Эта эволюция для человека уже остановилась: другие масштабы. времени. Генетическая хирургия способна создавать полезные разновидности растений неизмеримо быстрее, чем это делает природа. Это мы уже видим на примере трансгенных овощей.
Обеспечение пищей, наверное, — самый важный компонент будущего для людей. Большинство высказываний пессимистичны: голод остановит размножение людей. Называют разные предельные цифры: 8 миллиардов, 10, даже 12. Есть и такие: была бы энергия, пищу можно синтезировать. Тем более, что голод всегда маячил над людьми и вымирание беднейших народов предсказывали многократно. Если не вспоминать Мальтуса, то в 60-х годах нашего века, когда определился бурный рост населения, предрекали массовый голод после 1980-го года. Но: грянула «зеленая революция», и с 1950 до 1984 г. годичный прирост продовольствия составлял 3 %, а населения — 2 %. Но… Снова «но»! Пишут, что возможности дальнейшего повышения урожайности через химию, орошение и селекцию исчерпаны и с 84-го по 90-й годы зерна прибавлялось только по 1 %, т. е. чуть больше половины, чем рождалось детей, и будто бы запасы зерна спустились до небывало низких пределов. Впрочем, на представляемых кривых пик вниз составил 25 %. Могло быть случайное стечение погодных или рыночных обстоятельств.
