В дверь постучали.

- Да! – раздраженно крикнул Панафидин.

- Мсье аджюдан-шеф, вас просит подойти в канцелярию су-лейтенант Гренье, - доложил появившийся в дверях вестовой. Пришлось переодеваться в форму и идти. Ничего необычного его в канцелярии не ждало – заболел пилот Луи Фавье. Егору пришлось ехать на летное поле, дежурить вместо больного, охраняя парижское небо от тевтонских дирижаблей.

В принципе, против дежурства Панфидин ничего не имел. Сидеть на воздухе возле палатки, задумчиво глядя в небо и провожая взглядом облака ничуть не хуже, чем сидеть в душной комнате. К тому же рядом с аэропланами все неприятные заботы и нехорошие мысли куда-то исчезают. «Я подумаю об этом потом», - ухмыляется Егор. Рядом, тоже погруженный в свои думы сидит рядовой первого класса Леон Магу. Отличный стрелок, к тому же вооруженный не пистолетом или обычной винтовкой, а швейцарской автоматической винтовкой конструкции мексиканского генерала Мондрагона. Отличная винтовка, меткая и скорострельная, вот только патроны к ней надо закупать в Швейцарии. Впрочем, патронов пока израсходовали немного и Леону такие траты вполне по карману. У него папА, как говорят, из богатых банкиров. Но в отличие от русских богатеев и их сыночков, Леон не спесив и служит обычным солдатом в обычной, пусть и столичной, части. «Разве такое возможно в романовской сословной тирании? – мелькает у Панфидина мысль. – Как вспомню эти спесивые рожи наших Тит Титычей[17]…»

Все мысли смывает в никуда звонкий голос горна, выпевающего такты тревожного сигнала. Подбежавший солдат приносит записку от Гренье: «По сообщениям наблюдателей, к Парижу курсом … летит германский дирижабль».

Егор и Леон первыми заняли места в своем новейшем «Вуазене»[18]. Моторист в промасленной одежде ловко проворачивает пропеллер. Привычная скороговорка-перекличка, мотор чихает и заводится. Егор добавляет оборотов. «Вуазен», словно сорвавшись с привязи, задирает хвост и резво несется по прямой. Кроме Егора взлетают еще два дежурных экипажа, на «Фармане» и «Блерио». Это до войны каждый авиаотряд снабжался одним типом аппаратов, сейчас так привередничать не приходится.

Взлетев, все три аэроплана расходятся в разные стороны. «Вуазен» Егора летит по прямой на север, остальные берут курс восточнее и западнее. Обнаружить даже столь большую цель, как дирижабль не так уж и просто. Облака, возможность смены курса… вот и прорвется немецкий воздушный корабль к столице. О том, что будет тогда, Егору не хотелось и думать. Фронтом точно отделаться не удастся.

Панафидину, как обычно, повезло. Леон показывал влево и вверх. Там, выделяясь на фоне облаков, полз этакий темный правильный огурец. Впрочем, везение можно было счесть сомнительным, так как германский дирижабль мог сопротивляться. Егор перевел бензиновый рычаг на полный газ. Дирижабль стремительно приближался и вдруг на нем словно расцвели два огненных цветка. «Пулеметы! – бросая аэроплан в вираж, с испугом подумал Панафидин. – Что там Леон?». Но Магу не теряя времени тоже бьет по врагу. Попадает, или нет, Егору разбираться некогда. Он, стараясь не слишком наклонять аэроплан, делает плавные виражи вокруг неуклюже пытающегося маневрировать воздушного пузыря. Похоже, Леон, уже сменивший магазин, попадает куда-то в чувствительное место этого «пузыря». Германцы, не выдерживая дерзкой атаки и обстрела, разворачиваются, вводя в дело задние пулеметы. Вниз летят бомбы. Облегченный дирижабль резко подскочил вверх, уходя из-под обстрела.

Досталось и «Вуазену». Мотор вдруг начал чихать и замолчал. Летчики услышали лишь, как свистит воздух в растяжках и многочисленных дырках крыла и гондолы. Выглянув за борт, Панафидин заметил длинное, словно специально подготовленное для его посадки поле. На вид ровное, а что там на самом деле, нужно будет узнавать на опыте. Но Панафидину и Магу опять везет – поле оказывается довольно ровным, хотя и в кочках. К тому же «Вуазен», в отличие от прочих аппаратов отряда, садится довольно легко. Даже при остановившемся моторе. Вот только шасси не выдержало ударов во время пробежки. И сломалось. Аэроплан свалился на правый бок, сминая обе плоскости с этой стороны. От удара Магу вылетел из гондолы, но к счастью - прямо вперед. Сломанная рука, ушибы, синяки по всему телу и все. Сломанные плоскости развернули аэроплан и Леон не попал под удар, убивший бы его на месте. Привязанный к сиденью Егор отделался ушибами и сотрясением мозга.

Вражеский же дирижабль ушел, по сообщениям наблюдателей, за линию фронта. Убив сброшенными бомбами крестьянина и двух коров…

Тихий океан. Август 1910 г.

Носовые орудийные башни линейного крейсера «Рюрик» выбросили четыре огненных факела, обернутые желтовато-белым дымом. Десятидюймовые снаряды через несколько мгновений отметились всплесками недолетов возле едва различимых вдали силуэтов английских кораблей. Чуть шевельнулись стволы орудий, пока наводчики вводили полученные из командного поста поправки, и воздух разорвал новый залп. Теперь огнем полыхнули кормовые башни.

«Рюрик» снова крейсировал по Тихому Океану, теперь уже третий месяц. За два месяца крейсерства корабль потопил пятнадцать судов и захватил два, но командир, капитан первого ранга Угрюмов Алексей Петрович, был недоволен. Он очень хотел поймать конвой. Караван из десятков торговых судов, желательно под охраной только крейсеров, без броненосцев, вот достойная цель для многочисленных орудий линейного крейсера. Наконец его желание исполнилось…

«Рюрик» превосходил весь английский отряд[19] по весу бортового залпа. К тому же снаряды британских крейсеров не могли пробить броню русского крейсера на диктуемой им дистанции боя. Отвага англичан, преградивших путь линейному крейсеру, была не безрассудной, а самоубийственной. Но все-таки они приняли бой, видимо надеясь дать конвою время рассредоточиться.

Два снаряда калибром шесть, и девять и две десятых дюйма с «Рояйл Артура», попавшие в «Рюрик» - один в бортовую броню, второй в основание носовой надстройки, практически не снизили боеспособность крейсера. Бой был неравным. Пристрелявшись, русские быстро добились накрытия, а затем и прямых попаданий. Капитан-лейтенант Оленев, старший артиллерист крейсера, и его подчиненные знали свое дело на отлично.

Один из снарядов третьего залпа «Рюрика» ударил в носовую орудийную установку «Ройял Артура». Единственная пушка, способная как-то уравновесить шансы в бою, исчезла в пламени взрыва. Вихрь осколков накрыл бак англичанина, перебив и переранив всех, находившихся на палубе и мостике. Вспыхнул пожар, дым которого закрыл обзор из рубки. Нарушилась связь и управление огнем. Корабль покатился влево, подставляя противнику правый борт. В этот борт в течение пяти минут попала пара снарядов главного калибра линейного крейсера. Первый разворотил верхнюю палубу и вызвал еще один сильный пожар. Второй, с легкостью проломив двухдюймовую броню скоса бронепалубы, взорвался в машинном отделении. В результате «Ройял Артур», окутанный паром, потерял ход и начал крениться на правый борт.

Спасая своего флагмана, «Индефатигэбл» и «Рейнбоу» пошли в атаку. Они мчались на максимальных восемнадцати узлах, осыпая рейдер градом снарядов и пытаясь выйти на дистанцию торпедного залпа. На шести- и пятидюймовые снаряды легких крейсеров, не способные нанести сильные повреждения, Алексей Петрович внимания почти не обращал. Но опасность торпедной атаки игнорировать стало невозможно. И «Рюрик» перенёс огонь на новых противников. Русские стреляли с прежней меткостью, однако две активно маневрировавшие цели поразить оказалось сложно. Однако дистанция уменьшалась, и в итоге атака бриттов сорвалась. Сначала десятидюймовый фугасный снаряд взорвался у борта «Рейнбоу», поразив осколками стоящих на мостике и на палубе англичанина. А затем такой же снаряд попал в «Индефатигэбл», снеся взрывом борт и два стодвадцатимиллиметровых орудия. Британские лёгкие крейсера отвернули, выходя из боя и признавая своё поражение. Старший артиллерийский офицер «Рюрика» немедленно перенес огонь на «Ройял Артур». Теперь, когда русским никто уже не мешал, расстрел неторопливо дрейфующей мишени не занял много времени. Получив еще пять попаданий, «Ройял Артур» перевернулся вверх килем.