Гумилев с трудом удержался, чтобы не уточнить, почему современные, практически враждебные отношения между Россией и Францией, не мешают работе мсье Бинта на русское правительство. Но он сдержался и вежливо распрощавшись с сыщиком, отправился на снятую для него и двух сопровождавших его боевиков квартиру.
Разумеется, Гумилев знал, что частное розыскное бюро «Бинт и Самбэн» создано было задолго до войны на средства Департамента полиции и работало в основном по русским заказам. Все дело в том, что русская полиция и жандармерия обычно комплектовали ряды агентов наружного наблюдения из простонародья, в лучшем случае из отставных унтер-офицеров. Незнание ими иностранных языков не позволяло использовать их для работы за границей. Именно поэтому в той же Франции розыскной деятельностью в русских интересах уже четверть века занималось упомянутое бюро. Причем, как убедился сейчас Николай, этим делам не мешала даже сложившаяся политическая обстановка.
Российская Империя. Санкт-Петербург. Сентябрь 1912 г.
В половине девятого утра в Адмиралтействе уже воцарилась привычная суета пред началом присутственных часов. Кто-то еще только сдавал свою шинель служителю при гардеробе, а кто-то уже занимал место за столом и раскладывал бумаги в рабочем порядке. Некоторые же пока толпились в коридоре, где, дождавшись сослуживцев, обменивался последними новостями. Внимание этих последних и привлекли два капитана второго ранга, увешанные боевыми наградами. Встретившись в коридоре, они сначала вежливо поздоровались. А потом, все-таки не выдержав, чисто по-русски обнялись, как обнимаются старые, давно не видевшие друг друга товарищи.
- Лешка!
- Сашка!
- Так, - первым заметив устремленные на них взгляды, очнулся Александр. – Ты куда сейчас?
- Я? Документы сдал… Вообще-то планировал где-нибудь позавтракать. А ты?
- А я вообще зашел просто спросить, когда мои бумаги будут готовы, - ответил Александр. – Но могу сделать это и позднее, пока мне спешить некуда.
- Тогда, - предложил Алексей – в ресторан. Как ты?
- А пошли, - тут же согласился Александр.
- Куда пойдем? «Кюба», «Донон»? – осведомился Алексей.
- Поехали в «Донон», - подумав с минуту, предложил Александр Белов. – У «Кюба» сейчас на какого-нибудь штабного адмирала наткнемся, а у «Донона» сегодня точно свободно будет – гвардия опять на учениях.
- Смотрю, ты уже все рестораны разучил, - пошутил Алексей Корсак.
- Поживешь здесь с мое – тоже изучишь, - не остался в долгу Белов.
- Пошли, пошли, - поторопил друга Алексей.
- Иду к «Донону» я, там ждут меня друзья, там жар сердечный ценят и дружбе не изменят[16], - негромко пропел отрывок песни из ставшей вновь популярной оперетты Александр.
- Сашка, ты еще и театралом стал? – удивился Алексей. – А поешь хорошо. Переводишься в Управление Императорских театров? – опять пошутил он, выходя на улицу.
- Увы, мой друг, не отпускают, - засмеялся Белов. – Жду назначения на Тихий. Там сейчас, как ты, наверное, знаешь, два новых линкора достраиваются. Старшим артиллеристом на «Кинбурн». А ты как?
- Да вот, видишь приехал получать корабль, - скромно ответил Корсак.
- Ты? Корабль? – спросил с завистью Белов.
- Прикажете ехать, вашисиясь? – ворвался в разговор подкативший извозчик.
- Да, братец. Свези-ка нас к «Донону», - согласился Белов.
- Садитесь, вашисяись. Прокачу с ветерком!
Взяв с места рысью, лошади быстро помчали коляску вперед. Лихач еле успевал криком распугивать переходящих улицу прохожих.
До ресторана оба молчали и лишь заняв место за столиком и взяв в руки меню, возобновили прерванный разговор.
- Так какой тебе корабль дают, если не секрет, - спросил Белов у Корсака.
- Пока точно не знаю, но либо что-то из типа «Современный», либо какой-то из «Новиков». Только «Новики» где-то года полтора в достройке стоять будут, - ответил небрежно Алексей. – Так что даже и не знаю, что лучше…
- Погоди-ка, это ведь миноносцы? – удивился Александр. – Ты же у нас знатным артиллеристом был, все призы брал. Рассказывай, как в миноносники переквалифицировался?
- Война, - коротко ответил Алексей. Александр, понимающе кивнув, больше расспрашивать не стал. Как по команде, в этот момент подошел к столику официант и друзья отвлеклись от разговора.
- Вдовы Клико благословенное вино в бутылке мерзлой для поэта на стол тотчас принесено, - неожиданно продекламировал Алексей, подмигнув другу, когда официант принес, откупорил и начал разливать. благородное шампанское. Как только, окутавшись белоснежной пеной, оно заиграло за стеклом бокалов, Алексей предложил тост за встречу. Выпили, попробовали первую перемену блюд, после чего за столиком вновь завязался разговор.
Вспоминали об учебе, друзьях, войне.
- Подожди-ка, -неожиданно вспомнил Александр. - «Порт-Артурская побудка», Колчак и Корсак. Совсем из головы вылетело. Это же твоя знаменитая торпедная атака…
- Ну, не только моя, но командовал отрядом и одним из миноносцев точно я, - скромно признался Алексей, после чего друзья выпили снова.
- Про Оленева знаешь, - грустно спросил Корсак.
- Читал, - коротко ответил Белов и подозвал официанта. – Нам графинчик водки.
- Пятьдесят восьмого нумера-с? – уточнил официант.
- Давай, - согласился Белов.
Официант принес прозрачный, переливающийся на солнечном свете запотевший хрустальный графин и такие же стопки. Ловко разлил по стопочкам водку и исчез, как джинн из арабских сказок, исполнивший желания господина.
- Выпьем за него и за всех тех, кто не вернулся, - предложил, поднимая стопку, Александр.
Они молча выпили, закусили как из воздуха возникшей на столе паровой стерлядью. И выпили по второй, теперь уже под тост Алексея.
- Семь футов под килем…
Водка пошла хорошо, мир понемногу наполнялся веселыми красками, а ресторан – посетителями. Появлявшийся словно джинн из кувшина официант только и успевал менять блюда и подливать сначала водку в стопки, а потом и оставшееся шампанское. Разговоры теперь перешли на обсуждение жизненных условий, знакомых барышень, ставших уже замужними дамами, пока они теряли время в море, театральных и музыкальных новинок.
Закончилась дружеская посиделка почти за два час до полуночи. Обнимаясь на прощание, подвыпивший Алексей неожиданно процитировал Шекспира:
- Не знаю, встретимся ли мы опять,
Поэтому простимся навсегда,
Прощай же навсегда, навеки, Кассий!
И, если встретимся, то улыбнемся
А нет, - так мы расстались хорошо.
- Ты с чего это так расстроился, Лешка? – удивился Александр. - Завтра в Адмиралтействе встретимся.
- Завтра… завтра да, а вот потом, в будущем…, - нахмурился Алексей, махнул рукой и залез в коляску.
- Ты зря так, Лешка. Запомни – мы еще встретимся. Не через десять лет, так через сто! – крикнул вслед отъезжающему лихачу Александр.
Британская империя. Лондон, клуб «White’s». Сентябрь 1912 г.
Британия сильна традициями. Если римляне говорили: «Пусть сгинет мир, но торжествует закон», то британцы могли бы сказать: Пусть cгорит мир, но торжествует традиция». Надо признать, правило неплохое, а в нарушении правил и традиций британцев упрекнуть трудно. Поэтому даже в самые трудные месяцы Великой Войны для избранных джентльменов клуб «Уайтс» был открыт в традиционное для посещений время. Теперь, когда война закончилась, в клубе вообще восстановилась практически довоенная атмосфера. За массивными кирпичными стенами оставались послевоенная разруха, падение производства и сужающиеся рынки, продолжающие расти цены, в первую очередь на продукты, голодающие окраины и забастовки рабочих. По крайней мере громко об этом джентльмены не говорили. А о чем они вели долгие беседы в кабинетах на втором этаже, знали только сами участники переговоров и стены кабинетов. Вот только стены молчаливы по своей природе, а собеседники старались держать свои переговоры в тайне.
