Проник за кулисы, в ту потайную сферу, где решаются судьбы миллионов людей.

Более того, стал не только свидетелем, но как бы и соучастником происходящего.

Согласись я и дальше оставаться орудием в руках Мак-Харриса, безропотно исполнять его волю, я стал бы презирать себя. С твердым намерением отказаться, чего бы мне это ни стоило, я ответил: — Не понимаю вас, сеньор Мак-Харрис. Я всего лишь рядовой журналист. Никогда не занимался бизнесом. Не имею ни малейшего представления о финансовых операциях. Прошу вас, не рассчитывайте на меня, я могу лишь провалить ваши планы.

— Но, дружище, — удивленно, но вполне доброжелательно сказал он, — от вас этого никто и не требует.

Финансовые переговоры, заключение сделки я беру на себя. В отличие от вас у меня достаточный опыт на ниве бизнеса. Ваша задача единственно в том, чтобы установить личный контакт с Доминго Маяпаном и прочими деятелями “Энерган компани”, выяснить их требования, выслушать ответ — и только. Кроме вас, никто с этой миссией не справится.

Должно быть, я проявил преступное легкомыслие, но в ту минуту все мои сомнения, страхи и угрызения совести испарились. Снова встретиться со старым индейцем, познакомиться с человеком по имени Белый Орел, своими глазами увидеть, где они обитают и работают, как производят энерган, проникнуть в организацию, которая распространяла новое горючее, не оставляя никаких следов, — такая ошеломляющая перспектива точно хлыстом подстегнула мое журналистское рвение. А возбужденная фантазия рисовала продолжение повести. Нет, не вымышленной повести, а документального репортажа, рожденного самой действительностью. К тому же я тешил себя мыслью, что участием в переговорах с создателями энергана хоть как-то смогу помочь нашему безумному миру.

Впрочем, только ли эти соображения перевесили чашу весов?

Скорее всего, решающую роль сыграла та жажда приключений, которую прежде я утолял с помощью книг и утратил в эпоху страха, покорности, террора. И безработицы.

— Но как же мне найти Доминго Маяпана? — спросил я, полностью капитулировав перед Мак-Харрисом.

— У меня родилась одна идея, как выразился бы наш обожаемый Князь, — с улыбкой ответил он. И тут меня словно кто-то дернул за язык: — А если я сбегу? Или останусь у Маяпана?

Полуопущенное веко над стеклянным глазом приподнялось, в здоровом глазу сверкнула насмешливая искорка.

— Вы никогда этого не сделаете, Искров. Вы человек разумный, я это понял, когда впервые увидел вас. Вы реалист. Вы не сбежите, потому что это бессмысленно…

“Реалист”! Нередко это слово служит синонимом труса и приспособленца.

— Кроме того, — как бы между прочим вставил Командор, — ваши дети вот уже два дня находятся в доме Службы безопасности на Снежной горе…

Не волнуйтесь, чувствуют они себя превосходно, ни в чем не нуждаются, им там куда лучше, чем на жалкой туристской базе министерства просвещения. Если хотите, можем отправить туда и вашу супругу. Разумеется, она будет нашей желанной гостьей…

Это не люди, а сущие дьяволы!

— Надеюсь, с ними не случится ничего плохого, — трудом выговорил я.

— Какие могут быть сомнения! — воскликнул Мак-Харрис. — А если во время вашей миссии вы столкнетесь с осложнениями и с вами что-то случится… Ну, скажем, что-то непредвиденное… мы позаботимся, чтобы ваши близкие до конца своих дней ни в чем не знали недостатка. Слово Эдуардо Мак-Харриса. Договорились?

Я промолчал.

Недаром же он назвал меня реалистом.