Это даже хорошо, что теперь я частенько ночую у Джеймса. Лишний раз не трачу деньги на пересечение моста Трайборо, наведываясь в серый и унылый Квинс исключительно ради работы. И каждый раз, когда я возвращалась в район, предназначенный для нас, второсортных людишек, я осознавала, насколько мне трудно дышать в этой дыре, в которую вывозят тонны мусора. Когда живешь в подобном месте пять лет, привыкаешь даже к самому страшному – воздуху, пропитанному ядом, и не замечаешь, как каждый вдох лишает тебя сил, энергии и туманит разум смогом и ртутью. Но стоило мне лишь пару раз съездить в местный Эдем, под названием «Манхэттен», как я ощутила разницу… и каждый раз мне все меньше и меньше хотелось возвращаться в Квинс, где каждый человек живет по инерции, словно биоробот, отправленный доживать свои дни на свалку.

Неужели так было не всегда? Или еще сто лет назад подобное разделение между слоями населения не бросалось в глаза, и от этого казалось, что все в порядке? Я не знаю. Сто лет назад меня не было. Думаю, что правды я никогда не узнаю, и, к сожалению, я не в силах ничего изменить…

И так думает почти каждый из нас.

Мне бы, как минимум свою жизнь привести в порядок.

За какую работу я только не берусь. Главное условие – почасовая оплата наличными, и обязательно в день отработанной смены. За месяц я успела поработать официанткой, администратором, сотрудницей склада, горничной… это так странно: днем я могла вычищать туалеты в Элитных квартирах, а вечером уже принимать теплую ванну в пентхаусе Джеймса, поедая Швейцарский шоколад, глядя на то, как солнце садится за вереницу небоскребов, и оставляет после себя лилово-розовую дымку на небе. Вид, от которого замирает сердце, и ты не веришь в то, что происходящее за стеклом – реальность, а не очередная цветная голограмма.

Несколько раз я танцевала в клубах, и благополучно покидала их, как только понимала, что заказчик требует от меня не только грязные танцы. Не все работодатели такие, как Оскар, да и танцами подобную работу назвать сложно – скорее, протирание пыли с шеста. И о том, как каждый раз давлюсь собственной гордостью, выходя на подобную смену, вспоминать не хочется.

Но разве у меня есть выбор? На самые высокооплачиваемые работы для Низших меня не брали. И я не уверена, что проблема лишь в том, что у крупных фирм нет свободных вакансий…

Но жаловаться и винить во всем Макколэя я не собираюсь. Если он думает, что подобными выходками сломает меня, доведет до отчаянья, и заставит приползти к нему на коленях со сложенными в мольбе руками, то он ошибается.

Не все твои расчеты верны, не так ли, Карлайл?

Я просто делаю то, что должна. Пытаюсь спасти маму, ищу свое место в этом мире, и… отчаянно хочу почувствовать себя по-настоящему живой, ощущая себя полноценным человеком, со свободным будущим и амбициозными планами на жизнь, а не ничтожеством и мусором под ногами Небожителей.

Открываю глаза, и с глубоким вдохом и выдохом избавляюсь от всех перегружающих сознание мыслей. Сладко потянувшись на постели, поворачиваю голову, и, кусая губы, разглядываю мужчину, лежащего рядом со мной. От его тела исходят мощные потоки тепла, покрывающие мою кожу мурашками. Джеймс такой горячий, и это несмотря на то, что мы проспали часов пять, после последнего эротического марафона, что лишил нас сил.

Мой взгляд изучающе скользит по его крупному телу, задерживаясь на рельефном прессе и бугрящихся под кожей мышцах.

Низ живота мгновенно тяжелеет, когда мой взор останавливается на приподнятом участке простыни над его бедрами. Острое желание оседлать Джеймса прямо сейчас отдается приятной пульсацией между сжатых бедер. Так хочу… опуститься сверху, руками опереться на твердые грудные мышцы, и ощутить его глубоко внутри себя.

Это не похоже на примитивное плотское желание или банальное физическое влечение. Скорее… я просто хочу почувствовать себя нужной, цельной, страстной и желанной… принадлежащей. За эти годы я здорово устала тащить все на себе, и мне элементарно хочется расслабиться, позволить себе испытать чувства, для которых, создан каждый человек во вселенной… не могу сказать, что моя симпатия к Джеку рождается в глубине сердца, но он определенно завладел моим разумом, который находится в вечных поисках надежности, спокойствия и свободы одновременно.

Головой я понимаю, что Джек тот самый вариант, с которым я смогла бы создать идеальную семью, завести детей… я еще молода, чтобы всерьез планировать детей, но стоит лишь подумать о том, как высока вероятность того, что после меня совсем никого не останется, мне почему-то становится страшно и жутко. Только представьте. Моя жизнь пройдет бесследно, словно меня никогда и не существовало.

Как и жизнь Эллисон…

Аккуратно перекидываю одну ногу через бедра Джека, слегка царапая его прерывисто вздымающуюся грудь, и не удержавшись от соблазна подразнить его, потираюсь о его член, ощущая, как кровь горячей волной приливает к внутренним мышцам лона. Судя по выражению его лица и ровному дыханию, он продолжает спать… засранец, и для кого я стараюсь?

Ладно, перейдем к тяжелой артиллерии. Джек не принуждал меня ни к чему подобному, несмотря на то, что сам неоднократно ублажал меня ртом… но теперь, когда я, наконец, дорвалась до близости и вошла во вкус, мне хочется попробовать все, что так долго проходило мимо меня.

Наверное, мое любопытство меня когда-нибудь погубит. Но, надеюсь, ему понравится.

– Просыпайся, сладкий, – нежно шепчу я, опускаясь к груди Джека, и прикасаюсь к ней губами. Медленно провожу языком по выемке горла, скольжу им по впадине между грудными мышцами. Вознаграждение в форме одобрительного стона за старания подстегивает меня еще сильнее. Украдкой поглядываю на то, как дрожат его сомкнутые веки и веду кончиком языка еще ниже, добираясь до косых мышц живота. Они напрягаются под воздействием моей ласки и поцелуев, и в следующее мгновение мои губы замирают над краем простыни, прикрывающей его вздыбленный член.

Одним движением избавляю Джека от ненужного куска ткани, сдвигая его в сторону… резко и немного нервно, как и судорожные выдохи, вырывающиеся из моей груди.

– Черт, детка. Скажи, что это не сон, – хрипло тянет Джек, и в ответ, я обхватываю его горячую плоть ладонью, с замиранием сердца смыкая губы на головке. Бедра Джеймса дергаются, все его движения выдают его безумное желание и полное удовлетворение от происходящего. Грейсон сжимает в кулак простыни и слегка толкается вперед, едва слышно шипя и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Судя по реакции, я все делаю правильно.

Не знаю, нравится ли мне это… необычно, и странно. Низ живота опоясывает теплыми волнами, пока я изучаю его напряженный член языком, и пробую его на вкус.

– Это сон, милый. Нравится? – игриво спрашиваю я, сжимая его мужское начало в ладони, ощущая, как внушительная длина наливается и увеличивается в моих сомкнутых пальцах.

– Мне определенно нравится такое пробуждение, – коротко выдыхает Джек и приподнимается на постели, опираясь на локти. – Иди ко мне, ненасытная крошка, – я не успеваю войти во вкус, как оказываюсь уложена на лопатки и придавлена его тяжелым и сильным телом к простыни. Дыхание Джека переплетается с моим, пока я жадно ловлю губами воздух… не успеваю перекинуть его на спину, слегка теряясь от его утренней резкости и жадности. Джек раздвигает мои ноги коленом, и одним мощным толчком наполняет собой каждый сантиметр моего изнывающего от желания лона.

– Охренеть, крошка. В тебе так сладко, – шепчет в мои губы Джек, прежде чем начать ритмичные и чертовски приятные движения, лишающие меня способности трезво мыслить.

Очевидно, я слишком сильно возбудила его своим «необычным будильником», потому что Джеймсу хватает пары минут, чтобы достигнуть пика и кончить мне на живот. Я извиваюсь на простынях и протяжно кричу, расплываясь в сладкой улыбке, несмотря на то, что мне так и не удалось урвать свою порцию наивысшей эйфории.

Я читала, что это нормально. Многие женщины не испытывают оргазма. Мне нравится Джек, мне нравится секс с ним, и я хотела бы испытать нечто большее, чем просто «мне так приятно». То, что трудно описать словами… но пока, я лишь работаю в этом направлении, стараясь открыть в себе те грани чувственности, которые спрятаны за замками из моих страхов… и воспоминаний.