Раньше мы этого не делали - не как любовники. У меня имелись сомнения в том, чтобы вообще на это пойти, но Ливви настояла.

Ее книга была почти закончена. В течение нескольких, предшествующих ее просьбе недель, она занималась ею вплотную. Со дня своего рождения, я едва ли проводил с Ливви время, в перерывах между ее писательской деятельностью, работой и учебой в университете. Ей было это необходимо, сказала она. Необходимо было вспомнить эти ощущения. Необходимо было их воспроизвести.

Я не хотел, чтобы она вспоминала. Я сам не хотел вспоминать. И все же, вот он я, со стеком в руке. Этот соблазн оказался слишком непреодолимым, чтобы ему противостоять. Я бы не воспользовался ремнем. Я бы не оставил следов, как это было в первый раз. Если Ливви могла воссоздать события минувших дней, то и я мог. Я мог подарить ей иудовольствие, и боль. Наконец, я мог позволить исчезающему признаку нашего прошлого умереть, и покоиться с миром. Для нас настало время двигаться дальше.

Я несильно ударил стеком Ливви в бок. Она подпрыгнула.

- Я задал тебе вопрос. Твоей первой реакцией было возбуждение?

- Нет, - прошептала она, - мне... мне страшно.

Да, ей былострашно. Я очень хорошо выучил это ее чувство. Более того, я считал себя знатоком страха. Я знаю, что у него существует столько же разновидностей, сколько и цветов на радуге. И Ливви его испытывала, но это был тот страх, которым я наслаждался больше всего.

- Страх - неотъемлемая часть.

Я нежно пошлепал ладонью по внутренней стороне ее бедер. Мне нравился издаваемый при этом звук.

- Ты беззащитна. Уязвима. И полностью в моей власти.

Я стоял позади Ливви, не двигаясь, вдыхая ее страх. Согласно ее словам, к нему примешивалось еще и возбуждение. Наклонившись, я поцеловал раковину ее ушка.

- Ты. Моя. Повтори это для меня.

Ливви повисла на своих оковах, ее голова упала мне на плечо, и она уткнулась в меня носом.

- Твоя, Калеб.

В моменты, когда она была уязвима, я всегда был Калебом. Мое имя на ее языке напомнило мне о паре изношенных ботинок. Большую часть своей жизни я был Калебом, и если бы не Ливви, для меня оно было бы потеряно. Калеб делал ужасные вещи - он был монстром, однако он обеспечил Джеймсу выживание. Калеб заслужил жизнь. Я мог быть ими обоими. Я и тот, и другой.

Отступив назад, я дюйм за дюймом оглядел открывшуюся передо мной картину - по ее хрупкой спине струилась длинная копна черных, как смоль волос. Я не мог дождаться, когда схвачусь за них, трахая ее.

Я одел Ливви в красный атлас. Каждое минимальное действие приводило яркую материю в движение, подвергая ее кожу многогранным чувственным мучениям. Трусики Ливви были крошечными, своим вырезом делая ее аппетитную попку более округлой. При каждой попытке поерзать, я мельком видел ее киску между ног, разведенных к концам Х-образного креста. На месте Ливви удерживали толстые, черные, кожаные ремни, фиксируя ее запястья и лодыжки.

При мысли о ее порке, мое сердце забилось чаще. Внутри меня жило еле слышно гудящее чувство вины, но мои низменные стремления грохотали во мне барабанной дробью. Она была моей. Она отдала себя мне, и я завладею Ливви так же безусловно, как и она завладела моей израненной душой.

Мое сердце было заполнено ее прощением и любовью. По ее просьбе я отдавал ей все, что у меня было: мое сердце, мою душу, мою любовь, мои тайны, мою преданность и мою карающую стеком руку.

Я быстро и совершенно неожиданно для нее, ударил Ливви по заду. В комнате раздался ее крик. Джеймс съежился от этого звука, но внутри Калеба все запело. Я и тот, и другой.

Крик Ливви затих так же внезапно, как и прозвучал. Она поджала губы, а руки в кожаных оковах, удерживающих ее у креста, сжались в кулаках. Ее зад украсила красная полоса.

- Скажи мне, что ты чувствуешь, - проскрежетал я, проводя рукой по ее дрожащей попке.

Я уже чувствовал припухший рубец.

- Я... , - прохрипела Ливви, - Я не знаю.

- Хочешь, чтобы я продолжал?

Я уже знал ответ. Но хотел, чтобы и она его знала.

- Да, Калеб.

В ее голосе слышалась уверенность.

- Все, что пожелаешь, зверушка.

Я демонстрировал милосердие, поглаживая своей рукой мягкую плоть Ливви, пока не почувствовал, как ее мышцы расслабились под моим прикосновением.

- Давай начнем с более привычного.

Я поднял свою руку и опустил, шлепнув сначала по одной ягодице, затем в быстром темпе по второй. Я хотел видеть Ливви чувствительной и разгоряченной до того, как снова опробую на ней стек. Если бы она могла двигаться, то встала бы на носочки. Я шлепнул сильнее, не позволяя ей излишних телодвижений, но, по моему убеждению, зачастую именно такие ограничения побуждали рабынь к сопротивлению их реальным желаниям. Мне пришлось напомнить себе, что Ливви всего лишь играла роль рабыни. Она была моей по собственной воле.

Я приберег руку от дальнейшей порки, но она у меня не бездействовала. В считанные секунды, мои разгоряченные пальцы, оставляя за собой теплый след, пробрались под атласную ткань, накрывая киску Ливви. Она подалась бедрами назад, ко мне навстречу до того, как сообразила, что делает. Мне это нравилось.

- Так лучше, зверушка? Тебе понравилась порка?

По мере своей возможности, Ливви толкалась своим телом, пытаясь насадить себя на мои пальцы.

- Да, Калеб. Пожалуйста, не останавливайся.

- Я об этом даже не мечтал.

Проникнув в нее двумя пальцами до самого упора, я быстро задвигал ими взад и вперед, чем сотряс ее от удивления и удовольствия. Мой член дернулся от раздавшегося в моих ушах беззастенчивого и сладострастного стона. Я смотрел, как она двигалась туда и обратно в поисках своего наслаждения. Мой садистский аппетит медленно удовлетворялся, пока я понемногу вынимал свои пальцы, а бедра Ливви следовали за ними, не желая выпускать их из себя. Насколько могла, она подавалась своими бедрами назад, назад, и еще назад. Я не давал Ливви слабины, иначе, ей бы это не нравилось.

- Еще, Калеб. Пожалуйста, - скулила она, соблазняя меня видом своей извивающейся попки.

Я шлепнул ее еще раз.

- Не пытайся меня соблазнить. Я с тобой и близко не закончил. Ты хотела настоящей порки и я устрою тебе ее по полной программе.

Послышался разочарованный хнык, за которым последовало, - Да, Калеб.

Раздраженно вздохнув, она поправила свое положение в оковах.

- Всегда такой дерзкий ротик, Котенок. Каждый раз, отпуская им бранные комментарии или просто раздраженные фырканья, ты толкаешь меня к одному - твоему наказанию. Раньше я постоянно задавался вопросом - может, таким образом, ты нарывалась? Это так?

Подняв стек, я снова обрушил его на ее зад. Ливви повисла на ремнях, крепко сжимая губы, стараясь не выдать даже своего удивления.

- Отвечай мне, Котенок.

Я шлепнул ее еще раз, потом еще.

- Нет! Нет, Калеб.

В ее голосе проскользнул едва уловимый намек на настоящий страх.

- Нет? Почему нет? Что изменилось?

Я снова ударил ее, осторожничая, чтобы не задеть стеком пах.

- Я не знаю, - разрыдалась Ливви.

Ее тело было напряженным, как натянутая тетива. Она мне сопротивлялась, и я не знал почему. Мне думалось, что, возможно, она сопротивлялась самой себе.

- Ты помнишь первый раз, когда я тебя высек? - спросил я.

Я точно знал, что она помнила. Весь этот сценарий был построен на основе того конкретного воспоминания. По крайней мере, я мог помочь Ливви с правильным его осуществлением.

- Да, Калеб, - несколько поспешно ответила она.

- Я тоже помню. Все могло сложиться по-другому. - Заведя руку к передней части тела Ливви, я накрыл одну из ее грудей, и покрутив сосок между пальцами, продолжил, - Я бы показал тебе, своего рода, сострадание. Я понимал, что ты была напугана и потрясена, узнав, что я оказался твоим похитителем, а не героем, которого ты себе представляла.

Я потянул за сосок. В моих руках он стал маленьким и твердым.