– Что он говорит? – прошептал Поттер.

– Его зовут Алексей Зворкин. Врач. Сказал, что еще никогда в жизни не был так рад, как сейчас, когда мы включили прожекторы.

– В чем заключается его роль в данной миссии?

– Я еще не спросил об этом, – подвел итог своего Разговора со спасенным Конгрив.

Третьим выловили человека без сознания. Как только он, обмякший как дохлая рыба, появился на палубе, Зворкин забыл обо всем и с проклятьями бросился к нему. Упав на колени, он проверил его пульс и зрачки. В неистовстве он бормотал указания Конгриву.

– Нам необходимо срочно перевести его вниз, – объяснил бывший шпион, – у него слишком слабый организм.

– Охотно верю, – согласился Поттер. Было что-то неправильное в бледном лице, видневшимся над спасательным жилетом. Деформированное. Неправильное соотношение черт лица: слишком низкий лоб, слишком широко поставленные глаза, бесформенный идиотский рот.

– Диабетик, – сказал Конгрив, – к тому же страдает от какого-то кожного заболевания и что-то еще, – последовал медицинский термин, – я не знаю, как это по-английски.

– Раз он здесь, значит, нужен, – пробурчал Поттер, – Отнесите его вниз, и проследите, чтобы у доктора было все необходимое.

Он повернулся проверить, как себя чувствует толстяк, и обнаружил, что Грета и Джесперсен ведут с ним на ломанном русском языке оживленную беседу. То и дело возникали неловкие паузы, во время которых они пытались подобрать нужные слова. Поттер не знал ни единого русского слова и почувствовал зависть.

– Кто это? – спросил он.

Хотя слова Поттера были обращены к Грете, Джесперсен, как обычно, ответил ему с легким вызовом:

– Не узнаете? Это же Павел Абрамович – их министр науки!

Ну конечно! Поттер проклинал себя за то, что не узнал его; но откровенного говоря, даже после того, что сообщил Конгрив, он не ожидал встретить здесь лицо столь высокого ранга. Абрамович не был один из тех политиков, кто зря просиживал свои штаны, кроме того, когда он попал в Верховный Совет, он уже был Академиком Союза с достойной внимания диссертацией.

Поттер уже собирался, как подобает, представиться когда где-то позади послышался крик, и он обернулся.

Четвертый забирался на палубу сам, без посторонней помощи. Блестящие черные мокрые волосы обрамляли скуластое славянское лицо; на бледном лице алые губы казались открытой раной. Женщина? Конечно!

На чистом английском языке она произнесла:

– Огромное спасибо. Мы надеялись добраться сами, поэтому-то я и попросила, чтобы нас встретило и проводило в порт судно с реактивным двигателем. Но мы не смогли избежать нападения, ибо морская вода все-таки не совсем моя стезя!

Она одарила светящейся улыбкой всех, кто был в поле ее зрения.

Все замерли от удивления. Поттер прервал общее замешательство, выступив вперед и протянув руку:

– Орландо Поттер, – сказал он, – я здесь главный, теоретически. Я заместитель председателя Комитета Конгресса по Чрезвычайным Ситуациям, если это Вам, конечно, о чем-нибудь говорит.

– Да, это вроде нашей комиссий по, – девушка, вскинула руку, подыскивая слово. – О, я не знаю английского эквивалента! Меня зовут Наташа Николаева.

Ее самообладание чрезвычайно его восхищало.

– Это вы были… штурманом корабля? – спросил он.

Да, это я им управляла, – сказала она и слегка поморщилась, – Но это не совсем то, к чему я привыкла, понимаете, я космонавт.

Космонавт! Это слово принесло в душу Поттера агонию ностальгии: столько несбывшихся мечтаний… Прежде чем он нашел, что ей ответить, пришла Грета и тронула его за плечо:

Орландо, ты должен пойти к Абрамовичу, ему нужно сообщить что-то очень важное, но он не хочет разговаривать ни с кем, кроме как с представителем правительства.

В ее голосе послышался легкий намек на раздражение или даже зависть. Поттер извинился перед русской девушкой и хотел уже откланяться, но она остановила его:

– Что с Питиримом? С ним все в порядке?

– Вы имеете в виду болезненного мальчика? – Поттер заметил, что слова вылетели у него автоматически, но спасенный и вправду был так молод, что казался подростком, – Он внизу с врачом. О нем как следует позаботятся.

– Я очень рада, – воскликнула девушка, – Любой из нас мог бы умереть, только не он.

Почему? Почему простой мальчик, на вид явно слабоумный, важнее Министра Науки? Однако Поттер не успел спросить ее об этом, капитан прервал ход его мыслей…

– Мистер Поттер, отведите, пожалуйста, всех вниз. Мы уходим, и хотя наш корабль 110 узлов и не даст, здесь, на палубе, в любом случае будет легкий ветерок.

Легкий ветерок, повторял про себя Поттер. Корабль-преследователь рассекал волны на скорости около сорока пяти узлов; шум ветра и звук турбин, распространяющиеся по всему корпусу, превратили разговор в тесных каютах, находящихся в сердце корабля, в крик, который говорящие старались приспособить к обстановке.

К ним присоединился Конгрив и сообщил, что Зворкин в медицинском водонепроницаемом халате, обхваченным вокруг пояса ящиком с инструментами, просил не беспокоить его, пока он будет колдовать над бессознательным Питиримом. Он сел рядом с Абрамовичем; толстяк по сравнению с другими был в наихудшем положении, когда пытался перекричать шум; сдавливающий его кашель превращал крик в хрип. Однако все, что он говорил, было предназначено либо для Конгрива, либо для сидящей по другую сторону Наташи.

Поттер поймал взгляд Наташи.

– Пожалуйста, объясните Мистеру Абрамовичу, кто я такой. Также сообщите ему, пожалуйста, что доктор Джесперсен является Профессором Физики Университета Британской Колумбии, а Мисс Деларю – старший исполнительный директор Федеральной Научной Службы, поэтому он может положиться на любого из нас.

Наташа исполнила его просьбу, и в ожидании, пока она переведет ответ, Поттер заметил, что смотрит на Грету. Какое кислое выражение на ее красивом личике. Неужели это зависть?

Да, похоже. Он вспомнил, как впервые это выражение появилось, когда капитан сделал комплимент Наташе, что она профессионально управлялась с «Красным Китом». Он хорошо знал, что Грета не выносит, когда какая-нибудь женщина превосходит ее хоть в чем-нибудь, будь то красота или профессиональные навыки.

Она, должно быть, совсем девочка, этот космонавт… Интересно, что она думает о чужих, может, она их ненавидит? Сколько амбиций, тяжелых тренировок прошли впустую из-за них? Как много воды утечет, прежде чем новый космический корабль покинет эту разоренную планету.

Однако сам Поттер уже давно понял, что не может ненавидеть чужих. Они были слишком чужие для его понимания. Это все равно, что ненавидеть бактерии или тучу.

Ему тяжело говорить, – сказала Наташа, снова поворачиваясь к Поттеру, – болит горло, так что, пожалуйста, задавайте вопросы мне, а я буду их переводить только в том случае, когда сама не смогу на них ответить. Вас это устраивает?

В ее восхитительном английском стали возникать нотки несовершенства; одним их них была эта архаичная фраза. Несмотря на это, ее акцент был довольно приятным. Пока Поттер формулировал свой первый вопрос, Грета голосом, горьким как алое, обогнала его:

– Какой смысл во всем этом? Мы ничего не спасли, кроме вас самих?

– Простите? – Наташа озадаченно посмотрела на нее.

Поттер бросил недовольный взгляд в сторону Греты, и та замолчала. Ее все еще беспокоило, что устройство чужих не было спасено с утонувшей лодки, однако по поведению русских не было заметно, чтобы они считали свою миссию провалившейся. Как раз наоборот, казалось, они были в очень хорошем настроении.

– Мисс – э-э – мисс Николаева, – сказал он, – Вы понимаете, нам необходимо узнать всю историю с самого начала, поскольку то, что нам поведал Конгрив, не все до конца объясняет.

Она кратко посовещалась с Абрамовичем, тот кивнул, и Наташа откинулась назад, закинув ногу на ногу.

– Очень хорошо! Во-первых, вы знаете, что сейчас происходит в России – Бушенко, словно бешеный зверь, вместе со всякими примкнувшими к нему разбойниками и негодяями, взобравшись на кучу таких же бешеных, разваливает организацию нашего государства и дерется за ее кусочки. Как в джунглях! Сначала был только один участок вокруг… города чужих, по-моему, так вы называете их по-английски. Нам не хватает смелости так их называть. Официальное название «энергетический феномен». Но лично я совершенно уверена, что внутри них есть разумные существа намного больше развитые, чем мы.