В это время караван уже не только подошел к каменоломне, но и остановился чуть ли не посередине нее, дожидаясь, пока к ним подойдет кто-то их управляющих. На наши негромкие разговоры никто из охранников не обращал особого внимания — пусть люди болтают, что хотят, охране теперь до этого нет особого дела. По большому счету охранники свою задачу выполнили — довели караван до места, а что касается всего остального — с этим пусть другие разбираются.
Так оно и есть: к нам подошло несколько человек, как видно, присматривая себе работников. А вон тот худой мужчина с недовольным лицом, перед которым стоял хозяин каравана и докладывал, что все в порядке — это, как я понимаю, и есть тот, кто командует здесь. Понятно… Что ж, посмотрим остальных…
— Варин, — прошептала я, кивая головой на невысокого мужчину средних лет, явно имевшего в своей крови немалую примесь кхитайской крови, — Варин, вот этот мужчина и есть тот, кто там подходит.
— Тогда сделаем так…
Не прошло и минуты, как кхитаец подошел к каравану. Окинув взглядом уставших, покрытых дорожной пылью людей, он заговорил, обращаясь к нам.
— Ты, ты, ты… — его палец поочередно указывал на каждого из нашей маленькой группы. — Вы все подходите ко мне…
— Э, Ют-Ань, — недовольно заговорил один из мужчин, стоявших неподалеку, — э, с чего это ты вдруг раскомандовался? Этих еще распорядитель не смотрел! У тебя что, из головы вылетело: это он определяет, кого и куда отправить! Возьмешь тех, кого тебе дадут.
— И бабы тебе зачем? — подал голос еще один из мужчин. — Что ты с ними под землей делать намерен? Никак, развлечься в темноте решил? Шутник ты у нас, оказывается!
— Скажите распорядителю, что я уже отобрал себе людей — кхитаец даже не обернулся в сторону говоривших. — Все, они идут за мной…
— Ют-Ань, да ты что, сбрендил? — вновь встрял первый мужчина. — Или правила забыл? Тогда напоминаю, если у тебя память отшибло: им, кроме ошейников, цепь с камнем на ногу положено надевать!
— Не отставайте… — не обращая внимания на реплики мужчин, кхитаец направился к входу в шахту. Мы послушно направились вслед за ним.
— Э, тебя куда понесло? В шахту? — все никак не мог успокоиться тот, что первым заговорил с кхитайцем. — Так погляди на солнце, а заодно и вокруг — может, сообразишь, что работы вот-вот закончатся. Скоро людей в бараки погонят, а ты под землю вздумал соваться, да еще и с новыми рабами! Или тебе за день голову на солнце напекло?
— Слышь, Ют-Ань, ты, как видно, все же относишься к любителям серого лотоса — крикнул ему вслед высокий мужчина, до этого стоящий в стороне. — Что, совсем ничего не соображаешь? Ты что творишь?
— Пусть идет — в разговор вмешался еще один мужчина из группы. — Не иначе, как наш мастер башкой обо что-то шарахнулся в своих штольнях. Когда за такие фокусы на него самого ошейник оденут — вот тогда он враз поумнеет. Только вот как бы поздно не было…
Не скажу, что кхитаец шел быстро, но и медленным его шаг назвать было нельзя. Главное — мы за ним поспевали, никто не отставал, хотя каждый из нас порядком вымотался после целого дня хождения по дорогам. Ни охранники, ни проходящие мимо люди — никто нас не останавливал. Уже неплохо. Хорошо и то, что особого внимания мы не привлекали: все же сейчас конец тяжелого рабочего дня, все устали, мечтают только об отдыхе, и мысли у людей заняты чем угодно, только не тем, чтоб следить за тем, кого и куда ведет мастер!
Вот и вход в шахту. Нам надо идти туда, в эту самую шахту. Не скажу насчет других, а вот мне немного жутковато оказаться там. Темная дыра в белесой скале… Хотя дырой этот огромный полукруг называть не стоит. Неуважительно.
Когда подошли ближе, то стало видно: как вход в шахту, так и стены, потолок внутри широкого коридора, начинающегося за входом — все укреплено тщательно подогнанными друг к другу тяжелыми блоками, изготовленными все из того же светлого камня. И низким этот коридор не назовешь. Во всяком случае, до его верхнего свода кончиками пальцев смог дотянуться только здоровяк Оран. Да и сам коридор достаточно широк, во всяком случае, по нему в ряд вполне могут идти несколько человек. Ну да, верно, людей сюда загоняют не поодиночке, а группами…
Не знаю, как у кого, а в моей душе этот вход вниз, в темноту, вызывает как страх, и в то же время нечто похожее на беспредельное уважение к тяжелому труду тех, кто, добывая оникс, сумел пробить в камне этот загадочный и немного зловещий путь в недра земли. Можно сказать, здесь находится вход в подземный мир… Думаю, человеческих жизней тут столько положено, что и не сосчитать…
Мелькнула запоздалая мысль: мне же нельзя уходить туда, в этот непроницаемо-темный мрак. Таким, как я, нельзя долго жить в замкнутом пространстве, без неба над головой, а иначе последствия могут быть такие, что… Вот о чем сейчас мне не стоит думать, так это о возможных последствиях — и без того тошно. К тому же, выбор у меня в данный момент небогатый: позади погоня, которая в скором времени должна объявиться здесь, впереди — лежащие где-то в глубине подземные выработки…
Ну уж нет, лучше навек остаться под землей, чем вновь встретиться с Адж-Гру Д'Жоором. По сравнению с ним даже оголодавший зимней порой волк — само благородство. А пока нам остается лишь надеяться на то, что мы сумеем уйти подальше в подземные выработки и спрятаться там понадежней. Правда, неизвестно, на какой срок.
Войдя внутрь, мы с неподдельным интересом смотрели по сторонам — надо же было понять, куда мы попали. Я, разумеется, в горных работах ничего не смыслю, но даже мне понятно, что эта шахта не сотворена богами, а сделана людьми. Долго тут должны были камень выбирать, чтоб получился такой здоровый коридор. Даже я скажу: для того, чтоб здесь сотворить такое, понадобились не десятилетия — века. Высокий полукруглый свод, состоящий из все тех же плотно подогнанных друг к другу блоков, которыми выложены и стены… Нужно признать: все сделано основательно, на совесть. Не знаю, что думают другие, а, на мой взгляд, следует с искренним восхищением уважением смотреть на эту тщательную и основательную работу неведомых мастеров. Хотя если вспомнить, сколько лет этим каменоломням, то подобное не должно удивлять. Слишком богатое и востребованное месторождение, чтоб относиться к нему без должных мер предосторожности и безопасности. За века в этих местах оставлено слишком много человеческих сил и жизней.
Пока мы глазели по сторонам, кхитаец наклонился к стоящей неподалеку от входа невысокой бочке, из которой торчали незажженные факелы, и, не глядя, вытащил один из них. Я бы даже сказала, что это привычный жест, отработанный годами. В ту же минуту Стерен, по знаку Варин, забрал и остальные факелы, тем более что в той бочке их оставалось всего лишь десяток, не больше.
Не оглядываясь, кхитаец шел вперед. Я же, сделав несколько шагов по этому каменному коридору, непроизвольно обернулась назад. Впереди была темнота, мрак, а там, позади, в полукруге входа заходящее солнце бросало на землю свои последние яркие лучи перед тем, как скрыться за горизонтом, уйти на ночной покой. Очень захотелось вернуться туда, где есть теплый ветер, воздух, где можно дышать полной грудью… Только вот нет у нас сейчас иного выхода, кроме как затаиться внизу, среди непроглядной подземной тьмы. Кто-то взял меня за руку. Кисс… Спасибо. Вроде пустяк, но мне враз стало много легче. Иди рядом со мной, котяра, а не то я за себя не отвечаю. Ну да не мне тебя учить, ты и сам прекрасно знаешь, что я могу выкинуть, если на меня вновь накатит черная волна, а я не сумею с ней справиться…
С каждым нашим шагом вокруг становилось все темнее, и вскоре кхитаец зажег свой факел. Остальные Стерен по-прежнему нес на плече. Их мы всегда запалить успеем, тем более, что десяток факелов в запасе — это совсем немного, а мы пока что не знаем, на какой срок их хватит. Интересно: и факел вроде небольшой, и не скажу, что он сильно пылает, но света дает более чем достаточно. Нельзя утверждать, что все видно, как днем, но, тем не менее, светит достаточно ярко. Как видно, такие необычные факелы были изготовлены специально для этих темных мест.
