— А если…
— Если граф встанет на ноги, то золотой поток иссякнет. Граф прекрасно это понимает, и оттого тщательно скрывает, что может самостоятельно ходить. Кроме того, он не теряет надежды, что за будто бы нанесенное ему увечье Кисса все же поймают — все же приказ о его поимке ни кто не отменял. А если Дариан попадет в руки стражи, то граф сумеет раз и навсегда избавиться от своего старшего сына — все же высокородный получил тяжелую травму от какого-то безродного самозванца!.. В Таристане за подобное положена смертная казнь… Кисс, тебе все это не страшно слышать?
— Не знаю. Мне горько, и в то же время я почти счастлив — такое впечатление, будто с души свалился не просто камень, а целая могильная плита… — Кисс повернулся к нам. — Знаешь, если бы я смог, то закричал бы сейчас во весь голос, только не от горя, а от радости — я ведь все эти годы был уверен, что отец обезножел из-за меня!.. А он, оказывается, разыгрывал перед всеми очередное представление в каких-то своих целях…
— Ну, его цели всем известны. К тому же в этом кресле на колесиках он выглядит столь трагически-благородным страдальцем, что мало у кого из увидевших его дам не дрогнет сердце от жалости и сострадания. Что ни говори, но твой папаша, Кисс, потрясающе красив даже в свои годы, и он весьма умело этим пользуется…
И верно. Сейчас граф сидел в своем кресле, чуть ли не в кольце женщин, окруживших его кресло. Нет сомнений, что каждая из них уже достаточно наслышана о графе, но, тем не менее, не поддаться волшебным чарам этого человека было совершенно невозможно.
В мире есть гении, одаренные свыше каким-то особым даром Богов: кто-то беспредельно талантлив в науке, искусстве, воинской славе или же в чем-либо ином. Что ни говори, а милость Богов удивительно многогранна, и часто именно такие люди, осененные благодатью великого таланта, творят историю… А вот граф Д'Диаманте был гением в ином смысле — сила его обаяния также была не похожа ни на что иное, громе гениальности в своем роде, а уж если прибавить к этому потрясающей красоты внешность и умение находить общий язык едва ли не с каждым… Тогда становится понятным, каким образом граф Д'Диаманте умудрялся пленять людей, даже наслышавшихся ранее о его грязной славе.
В этот момент Кастан обернулся в нашу сторону. Уж не знаю, почувствовал он наш взгляд, или ему кто-то сказал, но холодные черные глаза молодого человека безошибочно отыскали нас среди толпы. Красавец писаный, внешне — почти точная копия своего отца, все те же прекрасные черты… Но и только. Кастан не унаследовал от графа ни волшебных по красоте волос, ни его сказочного обаяния. Более того: молодой человек уже заметно облысел. Вновь невольно отмечаю про себя: несмотря на подтянутую фигуру, изумительную красоту, дорогую одежду и безупречный внешний вид, на Кастана отчего-то неприятно смотреть, будто в этом удивительно красивом человеке уже роилось нечто недоброе, такое, с чем обычному человеку ни в коем случае не стоит иметь никакихого дела.
Сейчас Кастан смотрел на нас с таким видом, словно увидел перед собой пару мерзких тварей, по чьему-то недогляду заползших в этот большой зал. В ледяном взгляде молодого мужчины удивительным образом сочетались брезгливость, ненависть, желание раздавить нас, и в то же время там была настоящая злая радость… Видимо, красавцу уже заранее было известно о нашем появлении здесь, и он готовился дать нам что-то вроде боя, жаждал избавиться от брата… Ну, да это и так понятно: ведь не просто же так семейство Д'Диаманте привезло сюда камни Светлого бога. Или Вернее, то, что их заменяет…
О, а вот и Алиберта подходит к своему жениху, чуть ли не по-хозяйски беря его под руку. Со стороны это выглядело как жест собственника: я тебя купила, и теперь показываю всем свое приобретение. Кажется, мнение по этому поводу самого товара (то есть Кастана) на этот счет ее совершенно не интересовало. А напрасно: вон, надменного сына графа едва не передернуло от прикосновения к нему этой разряженной женщины. Ох, Алиберта, ну неужели сама не понимаешь: и в этом браке, уже четвертом по счету, счастья в семейной жизни тебе опять не видать! Если бы за деньги можно было купить крепкую и дружную семью, любящего и верного супруга, а вместе с тем благополучие и душевный покой, то богачи были бы самыми счастливыми людьми на свете. Деньгами измеряется очень многое, но далеко не все… Твой жених, Алиберта, с трудом переносит тебя уже сейчас, а что будет дальше? Жить-то ведь надо не с титулом, а с человеком! Неужели такие простые истины до самой не доходят?.. Впрочем, ты уже давным-давно большая девочка, и должна понимать своей головой, что делаешь…
Кстати, и аристократы, стоящие рядом с сияющей Алибертой, довольно неприязненно поглядывают на нее. Н-да, заметно, что невеста Кастана не пользуется симпатией окружающих: мало того, что она простолюдинка (подобное, на крайний случай, можно и перетерпеть — браки бывают разные, в том числе и вот такие, вынужденные), так еще так демонстративно выпячивает свое богатство, и довольно беспардонно ведет себя… Вот это, и верно, выводит из себя почти каждого. К тому же невеста от радости предстоящего замужества и для поддержания сил, уже влила в себя, самое меньшее, пару стаканов крепкого вина, разносимого по залу многочисленными слугами, и сейчас ее поведение было несколько более вольным, чем позволялось даже самыми либеральными правилами приличия. Понятно, что излишняя развязность ее никак не красила. Чувствую, Кастан уже стыдится своей невесты и начинает тихо ее ненавидеть… Плохо дело. Говорят, дети в браке часто повторяют судьбу своих родителей, и если это так… Надеюсь, Алиберта не будет похожа на Гарлу.
А вот и торжественное появление короля. Дан и его молодая жена — оба смотрелись просто замечательно — два красивых юных государя, с ранних лет облеченных властью… Не знаю, какой король получается из Дана (хотя, судя по услышанным мной отзывам — парень делает все, чтоб укрепиться на престоле, и проявить несгибаемые характер и волю), но, во всяком случае, внешне, все выглядит, как положено: на престоле, в сиянии золота и драгоценностей, сидит холодный сильный человек, понимающий, что от его решений зависят судьбы целого государства.
Мне же невольно вспомнился тот мальчишка, которого мы с Маридой вытащили из каравана рабов… Стоп, сейчас не стоит вспоминать о прошлом!
С приходом короля праздник немного изменился, стал чуть более официальным. Вен, извинившись, также ушел от нас — теперь он постоянно находился возле своей жены, стоявшей прямо за креслом юной королевы.
Мы с Киссом тоже старались не отходить друг от друга, но нас постоянно преследовал тяжелый взгляд Кастана. Если бы это было в его власти, то младший брат Кисса давно бы прибил нас, но сейчас ему надо соблюдать правила приличия и демонстрировать презрение к какой-то приблудной парочке невесть каких людишек. Сам граф Д'Диаманте нас тоже заметил, и, спорить готова, сейчас чувствовал себя несколько неуютно, хотя внешне этого не показывал. Он даже не поворачивал голову в нашу сторону. Все понятно: надеется на то, что и в этот раз кто-то другой сделает за него всю грязную работу, а милый граф в очередной раз подтвердит, что не имеет к происходящему никакого отношения…
Впрочем, в нашу сторону поглядывали многие — все же внешнее сходство между тремя этими мужчинами не заметить было просто невозможно. Пусть у Кисса не было удивительной красоты Эдварда Д'Диаманте или Кастана, но нечто общее все же объединяло всю эту троицу, и трудно сказать, где было больше сходства — в чертах лица, в фигуре, в разрезе глаз, или же в чем-то неуловимом, что обычно пробивается лишь в облике самых близких родственников. А уж про удивительные волосы отца и сына вовсе можно было не упоминать — почти точная копия, и единственная разница была только в цвете этих самых волос — светлые у одного, и черные с сединой у другого… Вон, даже Алиберта, находясь под хмельком, с интересом всматривается в лица Кисса и своего жениха, и о чем-то спрашивает Кастана. Ой, как парень злится — это я замечаю, даже находясь вдалеке от них!
