— Я не хочу есть, — сказал я ей, надеясь, что она поймет намек и оставит меня в покое.

Но она, все равно, зашла, и села рядом со мной, чтобы нежно погладить рукой по моим волосам.

— Что произошло, дорогой? Это была девушка?

Закрыв глаза, я позволил ей ласкать меня, изо всех сил стараясь не гримасничать ради нее.

— Серьезно, мам, я не хочу говорить об этом.

Мое горло болело, когда я говорил, и я сжал губы, чтобы остановить их дрожь.

Может быть, однажды я соберусь рассказать ей о прошлой ночи. Но не сейчас, когда я едва мог держать себя в руках.

Изабель Хантер кивнула мне с пониманием.

— Я здесь, если понадоблюсь тебе.

Она оставила мою комнату и тихо ушла.

Я снова уставился в потолок, пытаясь понять, что я сделал не так с Лизой. Я был осторожен, я бы деликатен, я ждал, когда она вырастет. Но, может быть, в этом и была вся ошибка? Может быть, она бы поняла, насколько сильно она для меня значима, если бы я был искренним с ней с самого начала. Она бы не подумала, что я играю с ней в глупые игры. И она бы не выбросила меня из своей жизни.

Я никогда не хочу видеть тебя снова.

Я вытер нос тыльной стороной ладони, борясь с внезапно хлынувшим потоком слез из моих глазах.

Во второй половине дня, снова постучали в мою дверь, но на этот раз это была Рэйчел, которая вошла в мою комнату, как в свою. Она несла тарелку, на которой лежал толстый кусок вишневого с ванильным кремом торта. Улыбаясь, она упала на матрас и покачала тарелкой перед моим носом.

— Я принесла торт. Ты — плакса.

Она не могла пройти мимо моей матери, не получив информации, что я был в несколько плохом настроении сегодня. Мама, должно быть, предложила ей пойти и выяснить, что случилось.

— Рэйчел, уходи. Я не хочу говорить с тобой, или с мамой, или с кем-либо еще сегодня.

— Значит, это правда. — Ее лицо стало серьезным. — Ты болен любовью? Может быть только это, раз ты отказываешься от вишневого пирога. И, кстати, ты выглядишь дерьмово. Кто испортил твое лицо?

Я сжал зубы за плотно сжатыми губами.

— Не имеет значения. И теперь, когда вы поняли меня, Шерлок Холмс, я был бы счастлив, если бы вы могли оставить меня в покое.

— Нет, ты не был бы счастлив. Ты бы валялся здесь весь день и тонул бы в жалости к себе.

Она приподнялась на матрасе и поставила торт на тумбочку.

— Черт возьми, после всего, что произошло вчера вечером, Лиза бросила тебя? Вы же идеально смотрелись вместе!

И я полностью согласен с этим. Я вздохнул, отчаянно желая, чтобы меня оставили одного. Требую ли я слишком много в доме, который размером, как пол школы?

— Если я расскажу тебе, ты уйдешь?

Рэйчел поджала губы.

— Ммм, может быть.

Я сел, откинулся назад, прислонившись к спинке кровати, и сложил руки на груди.

— Мы целовались в ее комнате, ее лучший друг — Тони Митчелл вошел, и сказал ей немного дерьма обо мне. Сказал, что я просто пытаюсь затащить ее в постель

— Ты и Тони друзья. Зачем он это сделал?

— Потому что он понял, что не хочет отдавать ее мне.

— И Лиза поверила тому, что он сказал? — Ее глаза стали больше, чем фары автомобиля, Рейчел изумленно уставилась на меня. Но затем ее брови нахмурились. — Ну, конечно, она поверила. Это то, чем ты известен.

Я бросил ей циничную улыбку.

— Да, это помеха, сестричка.

— Что? Назови только одну девушку, которую ты целовал, потому что ты был влюблен в нее.

Мы смотрели друг другу в глаза в течение долгого времени. Тогда я сказал:

— Лиза.

Она изучала мое лицо, будто не знала, шучу я или говорю серьезно, и молчала в течение нескольких минут.

Наконец, она закатила глаза.

— О, ирония.

Сняв заколку, которая держала ее пышные длинные волосы, она легла рядом со мной и положила голову мне на плечо.

— Маленький Райан влюбился в первый раз и получил отплату от всех сердец, которые он вы#бал.

Было жутко слышать, как моя сестра ругается. Я наклонил голову, сузив глаза, но увидел только ее макушку.

— Пусть мама услышит то, что ты говоришь, и она будет мыть твой рот с мылом, — сказал я ей. В самом деле, моя мать сделала это со мной, когда мне было десять. Это не заставило меня перестать ругаться, но я чертовски уверен, что никогда не буду ругаться при ней.

Рэйчел только рассмеялась.

— Итак, что ты собираешься делать с Лизой?

— Что я могу сделать? Она сказала мне, что никогда не захочет видеть меня снова, — пробормотал я сухо.

— И…

— И ничего. Черт возьми, она выгнала меня из своей комнаты. Все кончено. — Прежде, чем это даже началось. — Я думаю, она простит Тони за то, что он облажался и будет счастлива с ним… навсегда.

— Она влюблена в него?

— Всегда была.

— Это плохо. Я была полностью уверена, что она по уши влюблена в тебя прошлой ночью.

Печально то, что в течение нескольких часов я считал так же.

— Означает ли что-то, если девушка пишет о тебе в своем дневнике? — Пробормотал я.

— Она упомянула тебя там?

— М-гм.

— И она позволила тебе читать?

Голос Рэйчел вырос на пол-октавы, как она повернула голову, чтобы посмотреть на мое лицо.

— Не совсем.

— Ты читал это тайно?!

— Не могла бы ты перестать кричать на меня? — Я сделал паузу, затем продолжил с бормотанием: — И да, я сделал это. Не так много. Всего несколько строк. Она написала, что ей понравилось, как я пахну.

Рэйчел села и посмотрела на меня, как будто я сказал ей, что Санта был геем.

— О. Мой. Бог.

— Что?

— Она полностью влюблена в тебя.

Была ли? Ну, у нее был странный способ сказать мне это вчера вечером.

— Она влюблена в Митчелла, — проворчал я.

— Девушка может любить больше, чем одного парня. — Рэйчел махнула рукой. — И если она заметила, как ты пахнешь, это всегда самый мощный знак того, что ты правильный выбор для нее. Девушка не может быть с кем-то, кого она не может нюхать. Это гармонически невозможно.

— Гармонически? — Повторил я с сухим смешком.

— Да. Вот как мы отмечаем. Она любит твой запах, она любит тебя.

— Отлично.

— Это здорово. Сейчас, где твой телефон?

— Почему?

— Потому что ты собираешься позвонить ей, извиниться за все, что ты испортил, и сказать ей, что хочешь увидеть ее снова.

Да, верно. Я забыл, что это была самая естественная вещь в мире…

Через некоторое время, Рэйчел поморщилась.

— Ты не собираешься звонить ей, не так ли?

— Я не вижу смысла в этом. Лиза была довольно откровенной прошлой ночью.

— Девушки не всегда имеют в виду то, что говорят, — скулила она.

— Ты сказала, что я был самым раздражающим младшим братом, каким только можно было быть.

— Точно.

Мои брови изогнулись, но я промолчал. С примирительным вздохом моя сестра поднялась с кровати и направилась к двери, но, прежде чем уйти, она обернулась еще раз и сказала:

— Райан, ты мой брат, и я люблю тебя. Но ты — идиот. Если не возьмёшь себя в руки и не позвонишь этой милой девушке, которая по-настоящему тебе нравится, то я думаю, ты можешь уничтожить что-то хорошее. Ешь пирог.

Дверь бесшумно закрылась за ней.

Я не звонил Лизе в тот день.

С того момента, как у нас появился шанс, я старался делать с ней все правильно. Если она этого не увидела, это была ее ошибка, а не моя. И если она действительно любила меня, как сказала Рейчел, она захочет поговорить об этом, и она должна позвонить первая, а не я. Черт побери!

В эту ночь, я спал урывками по полчаса. И каждый раз, когда я просыпался первое, что я делал, это проверял телефон на новые сообщения. Только сообщения, которые пришли, были от Джастина. Он был обеспокоен, потому что я не обращал внимания на его звонки весь день. Не потрудившись ответить ему или проверить свой сотовый на какие-нибудь сообщения, я выключил телефон около полуночи. Но мой сон лучше от этого не стал.

В четверг был первый раз в моей жизни, когда я пропустил футбольную тренировку по иной причине, нежели сломанная лодыжка. Я просто не мог быть задницей, чтобы посмотреть на рожу Митчелла. Уинтер после позвонил мне и дал знать, что Митчелл сегодня рассказал всем историю про неудачный вечер. Митчелл выставил меня ужасным человеком, который обидел Лизу. Алекс хотел знать, что случилось после того, как Тони оставил нас в покое. Я не хотел объяснять подробности никому. Достаточно того, что итак Рейчел вытянула много информации из меня за кусок пирога, который моя мать унесла утром, нетронутым.