Но Хаббл был чем-то взволнован. Он оперся ладонями на стол дежурного, но тут же выпрямился и уронил руки по швам. Я увидел желтоватую кожу и сверкнувшие часы на массивном золотом браслете. Хаббл очень старался вести себя с дружелюбной снисходительностью. Как наш президент, посетивший в ходе предвыборной кампании какой-то завод. Но он был рассеян. Вел себя натянуто. Я не знал, что сказал ему Бейкер. Как много он ему раскрыл. Возможно, ничего. Хороший сержант вроде Бейкера предоставит взорвать бомбу Финлею. Так что Хаббл не знал, зачем его пригласили в участок. Но что-то он знал. Я, так или иначе, прослужил в полиции тринадцать лет и за милю чуял тревогу. Хаббл был чем-то встревожен.
Я стоял неподвижно, прижимаясь к решетке. Бейкер жестом пригласил Хаббла пройти вместе с ним в противоположный угол дежурного помещения. В кабинет, отделанный красным деревом. Когда Хаббл огибал стол дежурного, я увидел его ноги. Коричневые туфли-лодочки. Без носков. Хаббл и Бейкер скрылись в кабинете. За ними закрылась дверь. Встав из-за стола, дежурный сержант вышел на улицу, чтобы отогнать машину Бейкера.
Он вернулся вместе с Финлеем. Финлей направился прямо в кабинет, отделанный красным деревом, где его ждал Хаббл. Проходя через дежурное помещение, он даже не посмотрел в мою сторону. Открыв дверь, он вошел в кабинет. Я стоял в углу и ждал, когда появится Бейкер. Бейкер не мог оставаться там. Никак не мог, когда партнер по кегельбану его напарника попал в радиус расследования дела об убийстве. Этого не позволяли правила этики. Финлей произвел на меня впечатление человека, придающего большое значение этике. Человек в твидовом костюме, молескиновом жилете и с дипломом Гарварда должен придавать большое значение этике. Дверь открылась, и появился Бейкер. Вернувшись в дежурное помещение, он направился к своему столу.
— Эй, Бейкер, — окликнул я.
Изменив свой курс, он подошел к камерам. Остановился перед решеткой. Там, где стояла Роско.
— Мне нужно в туалет, — сказал я. — Или для этого мне тоже придется ждать, когда меня отвезут в большой дом?
Бейкер улыбнулся. Скрепя сердце, но улыбнулся, сверкнув золотым зубом, придавшим ему распутный вид. Чуть более человечный, Бейкер крикнул что-то дежурному. Вероятно, кодовое название предстоящей процедуры. Достал ключи и открыл электрический замок. Защелки убрались. У меня мелькнула мысль, как станет работать это устройство, если в участке отключат электричество. Можно ли будет в этом случае отпереть замок? Мне очень хотелось на это надеяться. Вероятно, в здешних краях часто бывают грозы, сносящие линии электропередач.
Бейкер толкнул массивную дверь внутрь. Мы прошли через дежурное помещение. В противоположную сторону от кабинета, отделанного красным деревом. Там был маленький коридор. В глубине коридора два туалета. Шагнув вперед, Бейкер толкнул дверь в мужской туалет.
Полицейские знали, что я не тот, кого они ищут. Они не предпринимали никаких мер предосторожности. Абсолютно никаких. Здесь, в коридоре, я мог бы сбить Бейкера с ног и отобрать у него револьвер. Без труда. Я мог бы выхватить оружие у него из кобуры еще до того, как он упал бы на пол. Я мог бы с боем проложить себе дорогу из участка к полицейской машине. Несколько бело-черных крейсеров стояло в ряд перед подъездом. Ключи в замках, можно не сомневаться. Я мог бы добраться до Атланты до того, как здешние полицейские успели бы опомниться. А там я просто исчез бы. Без труда. Но я спокойно прошел в туалет.
— Не запирайтесь, — сказал Бейкер.
Я не стал запираться. Меня недооценивали по-крупному. Я сказал, что служил в военной полиции. Быть может, мне поверили, быть может, нет. Быть может, даже если и поверили, это не произвело никакого впечатления. А напрасно. Военный полицейский имеет дело с нарушившими закон военнослужащими. С солдатами, прекрасно владеющими оружием и навыками рукопашного боя. С десантниками, морскими пехотинцами, «зелеными беретами». Не просто с убийцами. С хорошо обученными убийцами. Очень хорошо обученными, на солидные средства налогоплательщиков. Так что военный полицейский должен быть обучен еще лучше. Лучше владеть оружием. Лучше действовать голыми руками. По-видимому, Бейкер не имел об этом понятия. Не подумал об этом. В противном случае всю дорогу до туалета он держал бы меня под прицелом двух ружей. Если бы считал, что я тот, кто им нужен.
Застегнув ширинку, я вышел в коридор. Бейкер ждал меня за дверью. Мы вернулись к месту предварительного содержания. Я зашел в свою камеру. Прислонился к решетке в углу. Бейкер закрыл тяжелую дверь. Включил электрический замок. Щеколды выдвинулись. Бейкер вернулся в дежурное помещение.
В течение следующих двадцати минут стояла тишина. Бейкер работал за компьютером. Как и Роско. Сержант молча сидел за столом. Финлей находился в кабинете вместе с Хабблом. Над входной дверью висели современные часы. Не такие изящные, как антиквариат в кабинете, но тикающие так же медленно. Тишина. Четыре часа тридцать минут. Я стоял, прислонившись к титановым прутьям, и ждал. Тишина. Без четверти пять.
Новый отсчет времени начался как раз перед тем, как стукнуло пять. Из просторного кабинета в глубине, отделанного красным деревом, донесся шум. Громкие крики, грохот. Кто-то изрядно разошелся. На столе Бейкера зазвонил зуммер, затрещало устройство внутренней связи. Голос Финлея. Встревоженный. Просящий Бейкера зайти в кабинет. Бейкер встал и направился к двери. Постучал и вошел.
Большие стеклянные двери у входа втянулись, и появился жирный мужчина. Начальник участка Моррисон. Он направился прямо в кабинет. Столкнулся в дверях с выходящим оттуда Бейкером. Бейкер поспешил к столику дежурного и что-то возбужденно прошептал сержанту. К ним присоединилась Роско. Все трое оживленно заговорили, обсуждая что-то серьезное. Что именно, я не слышал. Слишком далеко.
Переговорное устройство на столе Бейкера затрещало опять. Бейкер направился обратно в кабинет. Стеклянные двери снова раскрылись. Ярко сверкало клонящееся к горизонту солнце. В участок зашел Стивенсон. Я впервые видел его после своего ареста. Похоже, пучина возбуждения засасывала все новых людей.
Стивенсон обратился к дежурному сержанту. Полученный ответ его заметно взволновал. Сержант положил Стивенсону руку на плечо. Стряхнув его руку, Стивенсон бросился в кабинет, отделанный красным деревом, уворачиваясь от столов, словно опытный футболист. Когда он подбегал к двери, она открылась. Из кабинета вышла целая толпа: Моррисон, Финлей и Бейкер, держащий Хаббла под локоть. Внешне небрежно, но на самом деле очень эффективно, так же, как он держал меня. Ошалело посмотрев на Хаббла, Стивенсон схватил Финлея за руку. Потащил его назад в кабинет. Развернув свою вспотевшую тушу, Моррисон последовал за ними. Хлопнула закрывшаяся дверь. Бейкер провел Хаббла ко мне.
Теперь Хаббл выглядел совсем другим человеком. Его лицо посерело и покрылось потом. Загар исчез. Он стал ниже ростом. Казалось, из него вышел весь воздух. Он сгорбился как человек, терзаемый болью. Глаза, скрытые очками в золотой оправе, стали пустыми, испуганными. Хаббла колотила мелкая дрожь. Бейкер отпер соседнюю камеру. Хаббл не тронулся с места. Его начало трясти. Поймав за руку, Бейкер затащил его в камеру. Закрыл дверь и включил замок. Электрические щеколды выдвинулись в пазы. Бейкер вернулся в кабинет, отделанный красным деревом.
Хаббл продолжал стоять там, где его оставил Бейкер, тупо уставившись в пустоту. Затем он медленно попятился назад, пока не уперся в дальнюю стену камеры. Прижавшись к ней спиной, он бессильно опустился на пол. Уронил голову на колени. До меня донесся стук его пальцев, дрожащих на жестком нейлоновом ковролине. Оторвавшись от компьютера, Роско посмотрела на Хаббла. Дежурный сержант также посмотрел на него. У них на глазах человек рассыпался на части.
Я услышал громкие голоса, донесшиеся из кабинета. Спорящий тенор. Шлепок ладони по столу. Дверь открылась, и появились Стивенсон и Моррисон. Стивенсон был вне себя. Он прошел в дежурное помещение. Его шея напряженно застыла от бешенства. Взгляд не отрывался от входных дверей. Казалось, Стивенсон не замечал своего жирного начальника. Он прошел мимо стола дежурного и выскочил на улицу. Моррисон вышел следом за ним.
