Расскажу о своей собаке Стойке. Еще трехмесячным маленьким щенком потерял я ее в лесу. Грибы собирал. От дома уехал километров за сорок. И представьте себе, на третью неделю пришла.
Белковала она самозабвенно, потом и на соболя пошла, да так, что я диву давался. Как-то вожусь у капкана, а Стойка моя сидит метрах в ста под сосной и молчит. Настроил капкан, подошел к ней, лишь тогда она залаяла: белка! Не хотела мешать мне настраивать капкан!
Как-то идем с ней по старому моему «путику», я там уже года три капканы не ставил. Гляжу, моя Стойка сидит у выворотня и внимательно смотрит на корни. Ни следов нет, ничего другого. Но она сидит. «В чем дело, Стойка?» — спрашиваю. Она тихонько уркнула и глазами показывает. Смотрю, мой капкан, забытый три года назад.
Интересно с ней по «путику» идти: она впереди всегда, и если глухо тявкает — значит, в капкане живой соболь, если замерзший — то тихо рыкнет. Но не тронет, ждет меня.
Я ей и жизнью своей обязан. Как-то ноябрь был слякотным. Ну и за день я от «кухты» весь промок, а к вечеру — морозец. Много пришлось потопать, к зимовью подходил едва-едва. Кое-как растопил печку, накормил Стойку, ужин поставил и решил просушиться. В зимовье стало жарко, разделся полностью, да еще подбросил пару полен. Совсем разомлел от жары и, чтобы продышаться, приоткрыл дверь. Сам же растянулся на нарах, да и незаметно уснул. А сон после такой усталости — мертвый. И не будь моей Стойки, я бы уже больше не проснулся. Очнулся — Стойка на мне лежит, обхватила лапами всего, жмется ко мне, скулит, когтями по бокам царапает, зубами щеки покусывает. Я еще с минуту ничего не соображал, потом опомнился: дверь открыта, печка прогорела, я — раздетый, шевельнуться никак не могу, а Стойка моя ревет на мне, тормошит, собой прикрывает! Бог мой!.. Кое-как сполз с нар, закрыл двери, за печку взялся — выстыла, благо барашки готовые, наструганные, быстро разгорелись. Стойка повеселела, уже радостно лает, лижет меня. Я ее целую, обнимаю — спасла от верной гибели. Поняла, видимо, что мне крышка, замерзаю. И спасла!
Бывало, на крутяке стукнешься об лесину, а она уже возле скулит, сочувствует. Рукавицу или еще что-нибудь оставлю в снегу, поднимает и в руки подает.
А сколько ее белки кусали! Она любила поднять белку — и ко мне, а давить не хотела. Бывает, плохо стрельнешь, и вцепится зверек ей в нос или в губу. Приходилось разжимать беличьи челюсти и спасать мою красавицу.
Зверя без надобности не гоняла, но если близко чует, то носом меня тихо толкает и взглядом показывает: мол, если надо, то вот он, зверь.
И еще: если уходил далеко, без зимовий (то есть все на себе и ночь у костра), то брала она только белку и от пищи отказывалась — соображала, что носить лишнее нелегко. Не всякий человек это понимает, а вот собачки наши, лайки, поумнее людей оказываются.
Из письма Эпштейна В. И., г. Северобайкальск, Бурятия
У науки нет разумного объяснения тем фактам, что животные приходят на помощь друг другу и человеку. Но, возможно, ответ стоит поискать в тех историях, в которых наши меньшие братья сами обращаются за поддержкой к людям. В них логичное объяснение лежит на поверхности: животные признают наше превосходство, понимая, что иногда только человек способен отвратить беду. Разве это не говорит о том, что они ориентируются во взаимоотношениях связки «человек — животные» лучше, чем мы?
Эту мысль хорошо иллюстрирует письмо из Ейска от Кушелева В. С.
«В моей жизни было много животных. Разных: умных и не очень, преданных и капризных, добрых к своим собратьям и эгоистов — как и среди людей. Если описать жизнь каждого, это будет сага, в которой есть рождение и смерть, страсти, радости и страдания, характеры, интриги, любовь и ревность, даже колдовство и паранормальные способности…
В подтверждение того, что окружающий нас мир животных не так уж прост, предлагаю вашему вниманию одну из многих историй, которыми богата моя совместная с домашними питомцами жизнь.
Восемь лет назад в моем доме жили бок о бок собака и кот: лайка Альма и трехцветный (из тех, что называют «помоечными») котишка Фома, которого дети притащили, в дом еще малышом, когда Альме было пять лет. Как и всякая женщина, она жалостливо его приняла, опекала, делилась лакомыми кусочками, терпела его детские шалости. Возвращаясь с охоты, первым делом бросалась к своему приемному сыну, и встречи их были так нежны, что я временами завидовал — мои дети так меня не встречали, хотя семья наша теплая и любящая. Не буду описывать всю их совместную жизнь, которая сама по себе подтверждение не только разума, но и высоких моральных качеств, а приведу лишь один из многих эпизодов, который никакими павловскими рефлексами объяснить невозможно.
Болела моя жена. Лежала в больнице. Дети были в школе. Я неумело хозяйствовал по дому: тарелки и чашки бились, пища подгорала, вещи терялись, а одежда почему-то постоянно требовала стирки.
В тот день я весь в поту трудился в ванной, а на кухне на газовой плите кипятилось в баке белье. Фома спал на кухне, Альма прогуливалась по двору. Входная дверь не была заперта на ключ, чтобы собака могла вернуться в дом, когда ей захочется, — операция с нажатием ручки была освоена ею еще с детства.
Неожиданно в ванной появился Фома. Он путался под ногами, мяукал, отбегал к двери, снова возвращался, явно приглашая за собой. Эти штучки мне были знакомы. «Проголодался? — спросил я. — Ну подожди, сейчас постираю и покормлю». Обычно кот доверял моим обещаниям и терпеливо ждал. Но в этот раз он был чрезмерно настойчив. Я даже топнул на него ногой и прикрикнул, но он отбежал и снова вернулся, вереща с еще большей настойчивостью. Я вышвырнул его из ванной комнаты и закрыл дверь.
Прошло минут пять. И вдруг она сотряслась от ударов. Это явно не мог сделать Фома. Я распахнул дверь ванной. Там была Альма. Лая и рыча, лайка вцепилась в мои брюки и потащила меня на кухню. Уже в коридоре я все понял: резкий запах газа ударил в нос. Закипевшая в баке вода перелилась через его край и погасила огонь — газ стал заполнять квартиру…
Умница кот, отчаявшись быть понятым тупым хозяином, через единственную открытую (февраль как-никак) форточку на втором этаже в детской выбрался во двор, поставил в известность о надвигающейся беде собаку (я ведь курящий и даже в ванной периодически во время стирки покуриваю), она открыла входную дверь, вытащила меня из ванной и заставила пойти на кухню…
Царапанье за входной дверью означало, что Фома не успел проскочить за собакой в дом, когда пружина на двери захлопнула ее перед его носом.
Я обнимал и гладил Альму, но она вертела головой и вырывалась из рук. Вырвавшись, подбежала к двери, за которой был Фома, и демонстративно села рядом с ней. И я понял: так выводит исполнитель на сцену под крики «браво» автора произведения. Я впустил кота, взял его на руки, погладил, прижал к себе, и только тогда повеселевшая Альма запрыгала у моих ног, включаясь в процесс обмена любовью и благодарностью.
Это лишь один эпизод из жизни двух живущих рядом со мной существ. Уверяю, о них и о других наших питомцах можно было еще очень много рассказать. Но и этой маленькой истории, мне кажется, достаточно, чтобы задать себе и последователям павловской теории очень много вопросов».
Порой наши меньшие братья привлекают на помощь человека даже не потому, что произошло что-то чрезвычайное или нам грозит опасность, а просто потому, что, живя с нами бок о бок, замечают порой даже незначительный непорядок, который надо устранить.
Жил у нас несколько лет назад кот Васька.
Как-то мой папа был дома один. Ему нужна была горячая вода, и он, опустив кипятильник в банку с водой, ушел в комнату рисовать и, конечно, обо всем забыл.
Через некоторое время он заметил, что кот как-то беспокойно ведет себя. Подбежит, помяукает, потом на кухню и обратно. И так несколько раз. Папа решил выяснить, почему Васька так себя ведет. Когда он пришел на кухню, то понял, что сделал это вовремя: вода в банке выкипела почти полностью. А Василий с чувством исполненного долга радостно терся о его ноги и заглядывал в глаза.
