Почему же тогда у них не может быть галлюцинаций — ведь это то же видение, но только наяву?

Можно сделать еще одно любопытное предположение. Если вернуться к предыдущему материалу о «тварях» и гипотетически согласиться с тем, что они существуют в действительности и животные способны их видеть, и не только видеть, но и создавать в своих галлюцинациях, то неизвестно еще, за кем гоняется Муська: за случайно попавшей в дом «тварью», хозяйской или своей собственной?

Можно пойти и дальше. А если «глюки» людей и животных в информационном поле способны накладываться друг на друга, то, страшно себе представить, какие могут рождаться демонические образы! И неудивительно, что маленькая героическая Муська от ужаса не замечала ожогов!

Раз уж мы затронули тему призраков, продолжим ее, так как явно не следует отбрасывать огромный пласт писем и устных свидетельств, связанных с мистическим восприятием многого, что связано с миром животных.

У охотника была собака. И он ее любил. Во время охоты она бросилась на раненого соболя и вцепилась в ценную шкурку. Обученной охотничьей собаке так поступать не полагается, да и не делала этого она раньше. А тут, как говорится, «черт попутал». В азарте был охотник и, чтобы отбросить собаку от своего трофея, ударил ее. И убил. Не сразу, еще нес на себе домой, еще уходила она из жизни пару дней, глядя на хозяина глазами, полными боли и укора. И похоронил он ее в своем дворе.

«…С тех пор нет мне покоя, — пишет охотник, — по ночам слышу собачий вой, а выхожу — и вижу во дворе знакомый темный силуэт.

Если бы все это происходило только со мной, я бы думал, что это мой психоз — муки совести и чудится мне все это. Но собаку видели и слышали и семья моя, и соседи.

Я даже в церкви свечку ставил, прощения просил — не помогло. Уехал я из нашего поселка в город. Дом бросил, охотиться перестал. И все прекратилось. Только в снах еще является мне моя загубленная мной верная собака…»

Писем, в которых фигурируют призраки животных, много. Да и легенды, мифы разных народов дают немало аналогичных примеров.

Наука не признает существование привидений. Ученые считают, что легенды рождаются из-за неправильного истолкования увиденного. Очень многие случаи, которые никак не подпадают под разряд галлюцинаций, списывают на оптические миражи — ведь воздух может порой сработать как линза и сфокусировать изображение существа, которое на самом деле находится в этот момент за много километров.

Но далеко не все случаи укладываются в эти объяснения. Впрочем, судите сами.

Надо сказать, что большая часть имеющихся у меня сообщений посвящена собакам. И это понятно. Они — самые верные наши друзья — занимают в жизни человека значительное место. Но это не значит, что в нем не нашлось уголка для других представителей фауны.

Я никогда не верил в россказни о привидениях, гремящих цепями и стонущих в старинных замках. Призраков, являющихся людям по ночам в собственных домах, вообще считал игрой больного воображения. Так было до тех пор, пока я сам не стал участником и жертвой подобной истории.

Человек я азартный. Люблю рыбную ловлю, а уж об охоте и говорить нечего. Открытие сезона охоты на уток для меня — праздник. И праздную я его не первый год. Охотник я удачливый. Пустым никогда не возвращаюсь. Но то изобилие дичи, которое обрушилось на меня лет двенадцать назад, просто невероятно.

Ощущение было такое, что мы с моим приятелем — таким же охотником, как я, — попали в тучу, которая крякает, бьет крыльями, мельтешит над головой, как бы напрашиваясь на дуплет. Вот тут-то мы и озверели и в прямом и в переносном смысле этого слова. Едва успевая заряжать и перезаряжать ружья, палили мы в живую тучу, которая не рассеивалась даже от наших выстрелов. Над головой снегопадом кружился пух, шлепались о воду раненые и убитые птицы…

Когда закончилась эта бесовская пляска смерти, мы стали подбирать трофеи. Тех, которые лежали поблизости, вполне хватало, чтобы трижды удовлетворить наше охотничье честолюбие. Лезть в воду за упавшими подальше птицами уже не было времени, так как поджимали взятые туда-обратно билеты на поезд, до которого добираться надо было на «кукушке», проходящей раз в сутки, а до нее еще пехом часа два. Стиснув зубы от обиды, что приходится бросать добычу, мы, оттащив и взяв на поводок рвущуюся собаку, так и оставили в воде часть пострелянных птиц.

С этого все и началось. Регулярно, как только начинается сезон охоты, начинается моя мука. По ночам я просыпаюсь от хлопанья крыльев и птичьего крика. Это продолжается еженощно, пока не закончится перелет уток. Я сажусь на постели и вижу мечущиеся тени, а иногда мне даже кажется, что призрачные крылья касаются моего лица. А однажды… Однажды я нашел на своей подушке перышко утиного пуха! Подушка у меня не пуховая, да и перышко было свежим — чертовщина какая-то, да и только!

Охотиться я перестал. Мой приятель тоже. Говорит, что надоело, да и без меня ему вроде не хочется. А недавно мы с ним крепко выпили, и он вдруг рассказал, что по ночам донимают его призрачные утки. Тогда и я признался.

«Это те, которых мы на озере оставили, которых без толку постреляли. Душам их, напрасно загубленным, неймется…» — сказал он. И я понял, что даже если слова эти и неправильные, то понимает мой приятель все правильно.

Из письма Емельянова Е. С., г. Вологда

Я училась в третьем классе в заводском поселке Майкар. Это от нашей деревни в девяти километрах. И у нас в деревне был третий класс, но моя мать — сама учительница — хотела видеть свою дочь образованной, а в майкарской школе уже с третьего класса изучали немецкий язык. Да и отец в Майкаре работал бухгалтером на заводе. Поэтому отдали меня туда.

Жили мы на квартире у татарской семьи — тогда там много татар работало на заводе. Уходили в Майкар на целую неделю. Иногда дед подвозил (зимой он работал в извозе), но чаще всего добирались пешком. А на субботу возвращались домой. Я дожидалась отца после уроков, и мы шли вместе. Но в тот злополучный день я решила не ждать и после уроков пошла домой одна. Погода была хорошая, чуть-чуть сыпал снежок. Не холодно. Иду и песенки напеваю. С отцом тоже всегда пели — он такой певун был, песен знал штук триста.

Прошла километра четыре. Вот и Бусыгинская гора показалась, а на ней татарское кладбище. Их не хоронили вместе с христианами в общем могильнике, который был за Майкаром. Нехристей и бусурманов хоронили отдельно. Крестов не ставили. Если кто не знает, то и не заметит, что это могильник. Но я знала — отец как-то сказал.

Дошла я до этого могильника, и стало мне страшно. Вспомнила легенду о том, как приказчик заводской погубил одного парня-татарина из-за его невесты. И еще вспомнила, как люди рассказывают, что ночами на Бусыгинской горе лошади танцуют и гармошка татарская играет. Говорили, что души умерших татар превращаются в лошадей.

Испугалась я, но назад не побежала. Перекрестилась и пошла под гору мимо татарского погоста. Иду и шепчу: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Спустилась с горы и облегченно вздохнула. Пошла по дороге дальше. И надо же мне было оглянуться! Глянула назад — а за мной бегут шесть или семь жеребят. Я с перепугу с тропинки — в снег, достала из сумки пенал и вокруг себя пеналом круг очертила. Жеребята добежали до меня и начали по кругу бегать. Обежали несколько раз и поскакали назад за Бусыгинскую гору. Ни один жеребенок меня не лягнул, не укусил. А я стояла ни жива ни мертва.

Когда жеребята скрылись за горой, я перекрестилась, вышла на дорогу, вытряхнула из валенок снег и пошла потихоньку домой. Скоро меня нагнала подвода. Мужик с пареньком подвезли меня до самого дома.

Мать не поверила моему рассказу. Да и никто не верил. Никаких жеребят там быть не могло. Говорили, что я все это во сне увидела. Но я же хорошо помню, что не спала. Да и как тут вблизи могильника уляжешься спать в сугроб? И пенал потерялся…