Силин, к слов, посл возвращения в квартиру убрал влажной губкой всю грязь и кровь с тела крепко спящей девушки, не забыв позаботиться и о её синяках.

— А? Ой! Нет ничего. А ведь тут фингал, кажись, был, и губа разбитой должна была остаться. Стоп, какая кровь?!! Откуда ты тогда знаешь про кровь, если это только кошмар?

— Так ты вслух бредила, когда я всю ночь у кроватки твоей сидел.

— А за что ж ты тогда благодаришь, если только и делал, что оттирал меня от блево... от нечистот и, пока в бреду металась, компрессы менял?

— Сказал же, забота о любимой мне доставила неописуемое удовольствие, за то и поблагодарил. А ты о чём подумала? — нагло улыбнувшись, скорее даже оскалившись, полюбопытствовал обладатель всё таких же холодных глаз, пусть живости мимики его могли позавидовать во МХАТе, а Станиславский аплодировал бы стоя. Но это не точно.

— Хорошо. Притворюсь, что поверила тебе, но... Ладно, нам в школу уже пора, — не стала играть с огнём девушка, которой новый Славик жуть как нравился, пусть она и гнала эту мысль от себя, а то, что во время разговора он словно примерялся, как бы ей сподручней свернуть шею: справа налево или наоборот — так и вовсе заводило. Но, идиоткой рыжая никогда не была, поэтому предпочла не развивать тему, а... попробовать, чем непостижимая женская логика не шутит, даже замутить с таким вот преобразившимся Силиным.

— Ага, собери мне ланч в школу, женщина. Я буду в гостиной, — встав из-за стола, и оказавшись в одних лишь семейках, пусть и, по случаю, дорогого брэнда, наглец покинул кухню, отправившись в скромных размеров зал стандартной двухкомнатки.

— Вот... коззззёл... — прошипела себе под нос возмущенная Сомова, когда спина её нового «бойфренда» скрылась за дверью кухни, однако всё же принялась собирать ему тормозок.

Позже, в школе.

— Это вот что сейчас было? — недоумевая, спросила популярная в классе девочка у своей ошарашенной подруги.

— Сама охренела, — наконец, нашлась что сказать вопрошаемая, к слову, не менее популярная.

— Я не поняла, этот дрищ тебя за жопу сейчас помял, когда мимо проходил? — не унималась деятельная и даже чуточку развязная Рогова, переводя взгляд с невысокого и всегда тихого Силина на видную и статную Котову.

— Угу, — подтвердила та размашистым кивком, заодно утверждаясь в мысли, раз не одна она была тому свидетелем, то значит не привиделось, что, ввиду маловероятности произошедшего, вполне могло быть.

— Так а чего ты ему тогда, не знаю, по яйцам не заехала? — сдув с черных пронзительных глаз челку аналогичного цвета каре, с непониманием уставилась на растерянную голубоглазую и светловолосую собеседницу её чуть менее симпатичная, но более активная подружка.

— Да... как-то растерялась. Не ожидала такого от Силина, — нашла объяснение своей нерешительности обладательница чуть золотистой роскошной россыпи тяжелых гладких волос до лопаток, то и дело нервно перебрасываемых то назад, то снова на увесистую, как для её достаточно юного возраста, грудь.

— Я сейчас Ромчика позову, — сверкнув глазами, решительно заявила Рогова, уставшая сдувать чуть длинноватую косую челку, а потому заложившая её за милое ушко. — Он ему...

— Да, точно! Давай, Кристин. Видос заодно снимем, а то у меня в ПикПоке совсем глухо в последнее время, и гладиаторские бои за мою благосклонность как раз в тему будут, — ухватилась за идею приосанившаяся Котова, непроизвольно ещё больше выставив предмет зависти своей весьма стройной и спортивной собеседницы, не способной похвастаться выдающимися формами,

— Какую «благосклонность», ты чё? — набычилась ревнивая Рогова, уже пожалевшая, что предложила привести своего нового парня, больше чтоб прихвастнуть им, нежели дабы тот вступился за излишне переборчивую, но вполне способную ради лайков отбить его Котову.

— Ну ладно-ладно. Я ж пошутила. Чего ты? Веди скорей, пока звонка не было.

А спустя совсем непродолжительное время, успев до начала уроков, Рогова привела в класс своего, бывшего в соседнем, ненаглядного, который, под заинтересованными взглядами её, присутствующих здесь, одноклассников, показательно плотоядно оскалился, заставляя не самых решительных из них даже отвести взгляд.

— Вон, этот самоубийца, Ром, — весьма громко, чтоб все услышали и впечатлились её влиятельностью, произнесла невероятно довольная собой черноволоска, заботливо ориентируя своего достаточно крупногабаритного кавалера на весьма скромных размеров цель.

— Ща всё будет, малыха. Вечером у тебя ж? Или у...

— Ты, блин, сначала докажи, кто тут альфа, а потом подкатывай свои... понял? — влезла Котова в торг Романа с подругой.

— Чё эт она? — чуть оторопел высокий крепкий шатен, занимавшийся борьбой не столько ради спортивной карьеры, сколько ради желания быть в обойме, так сказать, крутящихся там же самых авторитетных пацанов района, хотя зачем это сыну прокурора района, сказать трудно.

— Не обращай внимания, коть. Урой этого, а мы потом сочтёмся, — прильнув к мощному плечу своего героя, заверила того в радужных перспективах черноволосая, а когда он, распрямив плечи, вальяжной походкой направился к позёвывающему за предпоследней партой у окна, а где ж ещё, Силину, то обернулась к светловолосой подруге и пошипела той, что-то увлеченно настраивающей в смартфоне. — Ты чё на Ромчика гонишь? Не лезь в наши с ним дела, поняла?

— А чё он? Пусть сначала отработает... О! Началось. Всем привет, с вами Лера Мяу и сейчас я буду судить, кто достоин топтать эту землю...

— А кто топтать зону? Слышь ты, больная, выруби это, а то я уже с тобой сниму что-нибудь из другого жанра. 18+. Поняла? — раздался сзади чуть хрипловатый голос невысокого черноволосого и бровастого юноши, который вошел в класс следом за только что отправившимся вершить справедливость, как он это понимал, Романом.

— Вырубай, дура. Всё сделаем, Кокосик. Она больше не будет, — глуповато улыбаясь, вдруг залебезила Рогова.

— Эт кто? — настороженно шепнула ей на ухо заинтригованная Котова, когда черноволосый отошел.

— Кокос, это! Ты чё, с луны?

— Тот самый?

— А у нас их в школе дох... много, что ли?

Тем временем, чуть в сторонке события приняли неожиданный поворот. А началось всё так:

— Слышь, ты чё такой невежливый? — достаточно слышно даже в другом конце класса, вроде как шепотом, прогудел Роман, грозно нависая над развалившимся за партой Силиным.

Тот же, в свою очередь, лениво повернул голову и обжег, иначе и не скажешь, холодом своего беспристрастного взгляда нависающего крепыша, давящего своим многообещающим, а затем, расслабленно встав, чуть оттеснил на глазах утрачивающего инициативу громилу и принялся играть с тем в гляделки. Правда продлилось это действо, вызвавшее гробовую тишину в классе, совсем не долго, так как Силин определенно не намеревался быть лишь пассивным участником его, а, пусть как-то естественно и невзначай, что ли, но неуклонно отбирал инициативу у своего по всем параметрам превосходящего, но вот ментально явно уступающего противника. Сначала он, не разрывая зрительный контакт, будто какой-то хищник принялся обходить свою, в недоумении замершую, весьма крупную «добычу», при этом словно исследуя её прям вызывающим мурашки взглядом, как бы взвешивая и выделяя самые лакомые кусочки, дабы распределить: что съесть сразу, а что оставить на потом. И такое, не укладывающееся ни в какие известные Роману рамки, поведение этого вот, ни разу не суетливого, но постоянно находящегося в преисполненном уверенной и хищной грацией движении оппонента, выбивало из колеи крепыша, подсознательно, а может и по опыту столкновений, всё более ощущающего превосходство противника, а потому и не решающегося действовать, даже когда первый ступор прошел.

Наконец давящий уверенностью Силин заставил визави отвести взгляд и, оттеснив того, безмолвно стерпевшего такую наглость, не дав опомниться, однако неспешно, направился к словно мышь под взглядом удава замершей Котовой, как видно, верно определив источник проблем.