Чтобы не испортить свой паспорт и свою жизнь, все люди и машины, следующие из Иордании в Египет или наоборот, употребляют паром, ежедневно курсирующий здесь по маршруту Акаба (Иордания) — Нувейба (Египет). Возможно, есть и другие варианты — перебраться на самолёте, на грузовом судне или вплавь.

Поскольку следующие встречи мудрецов были намечены уже в Египте (6 марта в Шарм-Эль-Шейхе, 9 марта в Каире) все мы должны были преодолеть разрыв между арабскими странами самостоятельно.

Акаба — единственный иорданский порт и курорт на Красном море; второй по значению город страны. Многочисленные гостиницы, магазины сувениров и развлечения почти пустовали. Сейчас, в начале марта, море здесь слишком холодное для цивильных туристов (всего +20), которые предпочитают более тёплые места.

Закупив килограмм вкусного, свежего, белого лепёшечного хлеба, мы обрадовались и пошли по чистым зелёным набережным Акабы в южную часть города, в направлении порта.

Акабские портовые сооружения вытянулись вдоль моря километров на семь, что превышает протяжённость самого города. Вдоль портов на юг идёт хорошая оживлённая дорога. По ней большим потоком, как на трассе Москва-Петербург, несутся тяжёлые современные грузовики с разноцветными номерами — порождения разных стран. Иорданские машины перемежаются с саудовскими, египетскими, кувейтскими и сирийскими. Одни машины следуют к пассажирскому терминалу, чтобы занять очередь на паром (он ходит раз в день, и водителям приходится ожидать переправы по много суток). Другие едут дальше на юг, на границу с Саудовской Аравией, а через неё — в Оман, Йемен или Арабские Эмираты. Третьи заезжают на территорию грузового порта и наполняются грузами, прибывающими из различных стран мира.

До пассажирского порта нас довёз на пикапе представитель той самой расы, что мешала нам ехать по суше. Этот еврей, в своей смешной шапочке, вёз своих двоих детей, но подсадил в кузов и нас. Грузовой порт, вдоль которого мы проезжали, был оцеплен забором и колючей проволокой; в нескольких воротах стояли полицейские. Решили изучить сначала пассажирский порт. Он тоже охранялся, но вход в него был разрешён всем желающим по предъявлении паспорта.

На территории пассажирского порта стояли многочисленные грузовики, ожидающие своей очереди. В расписании было отмечено хождение двух разнотипных судов (дорогой-быстрый, только для людей, и медленный-дешёвый паром для людей и машин). Однако, несмотря на расписание, ходил только медленный (и как впоследствии оказалось, не в указанные времена 10.30 и 14.30, а как придётся). Трёхчасовая поездка на этом пароме, принадлежащем компании-монополисту Arab Bridge Co., стоила почти 20 долларов. Ещё около 10 долларов необходимо было заплатить «departure tax» за право выехать из страны.

Иордания — одна из тех немногих стран, где платить надо не только за въезд, но и за выезд. Стоимость выезда из Иордании составляет 10 динаров для улетающих, 6 для уплывающих и 4 для уезжающих. От уплаты освобождаются люди, ехавшие транзитом и проведшие на иорданской земле менее двух суток, а также едущие во вредное государство Израиль. С точки зрения иорданских властей, территория, оккупированная Израилем, по сути дела принадлежит Иордании, а стало быть и пересечения границы никакого не происходит — стало быть и платить не за что. Интересно, что израильтяне придерживаются другого мнения и собирают с выезжающих в Иорданию свой выездной побор.

Мы пообщались с водителями, ожидающими парома. Оказалось, что взять бесплатных пассажиров они не могут, так как каждый водитель платит отдельно за себя и всех пассажиров, а отдельно — за свою машину.

Представители компании Arab Bridge оказались обыкновенными билетёрами и отпирались от нашего предложения выдать нам бесплатные билеты. Решили сегодня больше не заморачиваться и, так как день склонялся к вечеру, покинули пассажирский порт и отправились на пляж.

Отдыхающих почти не было, а ночующих на пляже — и подавно. Сильный ветер ударял в нашу палатку, как в парус. Мы прицепили её к металлическим пляжным приспособлениям, призванным давать тень буржуазным туристам, и укрепили здоровыми камнями. Местная молодёжь, играющая в футбол неподалёку, наблюдала за нами с неподдельным удивлением.

Гриша пошёл купаться в море, желая смыть сей малосолёной водой следы Мёртвого моря. Но тут же вернулся с криками, ибо порезал ногу о подводный коралл. Что-то не удавалось Грише нормально искупаться в стране сей: позавчера, на Мёртвом море, солёная вода затекла ему в организм, вызвав чувство жжения. Что до меня, то на Мёртвом море меня одолела эта же проблема, а здесь, на Красном, повезло искупаться, ни на что не наступив.

Солнце, по своему обыкновению, опустилось за горы Египетские, и мы улеглись в палатке, которая с хлопанием воспринимала свежий морской ветер.

Очень приятно переночевали. Наутро нам показалось, что перебраться в Египет проще всего на пассажирском пароме — тогда мы гарантировано успеем на стрелку в Шарм-Эль-Шейх послезавтрашним утром. Вероятность того, что мы быстро раскроем тайны грузового пароходства, мала. Деньги на паром, 20$, можно будет попробовать заработать в Акабе.

Гриша скептически отнёсся к моему предложению заработать, тем более что конкретный способ заработка я пока не знал (и он тоже). Но всё же поднялись, купаться не стали (опасаясь кораллов), собрали палатку и пошли в город.

Мы шли по узенькой обочине вдоль огромной стоянки дальнобойщиков; Гриша немного отставал. Водители, представляющие собой все страны арабского мира, предавались завтраку. Через пару минут, обернувшись, идущего за мной Гришу я не обнаружил. Поискав глазами вокруг, я подумал, что сперва он отстал, а потом кто-нибудь из завтракающих водителей позвал его (так оно и было), и он ныне ест. Ну что ж, каждый выбирает для себя свой путь, — подумал я, идя в город и размышляя о методах заработка, — увидимся на том берегу!

Быстрый заработок возможен, вероятно, только в сфере торговли. Билеты МММ и монеты СССР отягощали мой рюкзак; больше ничего предназначенного на продажу я не имел. В самой же Иордании монеты очень дороги; самая крупная стоит целый динар, это полтора доллара, или 6–7 килограмм хлеба! В общем, пока я дошёл-доехал до центра города, мой план созрел, и в 8.45 я приступил к его реализации, приготовив в голове фразу на английском языке следующего содержания:

— Здравствуйте! Я путешественник из России. Но я имею денежные проблемы. Хотите ли вы купить русский сувенир (русский банк-чек и 4 монеты) за один динар?

Приготовил «товар» и, чуть поколебавшись, приступил к работе. Прохожих, особенно прогуливающихся по набережной редких цивильных толстых иностранцев в шортах, моё предложение смущало. Многие лавки были ещё закрыты — сказывался ранний час, да и туристский сезон не в разгаре, так что поначалу мой успех был невелик. Пара толстых бледнолицых пенсионеров в шортах из буржуазного мира выделили за рубль с изображением Ленина лишь монетку в 50 филов (1/20 динара). Куда больший успех я имел в отелях. Сперва, увидев бородатого человека с рюкзаком, гостиничные работники радовались, улыбались (в такой спад сезона турист забрёл!), говорили «Welcome!», потом, услышав необычную просьбу, звали менеджера… Если кто-то жалел денег, я сбавлял цену, не волнуясь: ведь себестоимость «сувенира» (1 мавродик и монеты в 50, 20, 10 и 1 неденоминированный рубль) не превышала одной четырёхсотой доли динара.

В 9.38 у меня было 2 динара и 300 копеек-филов;

в 9.58 — 4 динара и 300 филов;

в 10.38–11 динаров;

в 12.11–13 динаров и 255 филов, что почти равнялось цене парома. Попутно, в тех лавках, где с утра ещё не было ни одного покупателя, и, соответственно, не было выручки, — я получил 1 банан, 2 апельсина, 1 мороженое, 1 расчёску и 2 хлеба.

Солнце грело довольно сильно, я упарился ходить с рюкзаком по городу, и к тому же забыл, в каких хотелях и магазинах был, а в каких не был. Решил прекратить торговлю, и, так и не встретив Гришу (интересно, а какой заработок обрёл он?), позвякивая динарами, поехал автостопом в порт.