– Ну что же, – сказал Холмс, отрываясь от еды, – это любопытно. Я берусь за ваше дело.

– И вы вернете мои деньги? – с надеждой спросил Блэквуд.

– Ка… какие деньги?! – Холмс даже подавился, с изумлением уставясь на мистера Дэниела.

– Как это какие? Те, которые у меня украли!

– Кто украл?

– Вот узнать бы! – сказал Блэквуд и вопросительно посмотрел на Холмса.

Лоб отца криминалистики пересекла глубокая морщина.

– Так, значит, у вас украли деньги?

– Именно! Они лежали в этой книге. – Дэниел похлопал по кожаному переплету, и Холмс исчез в облаке пыли.

– Послушайте, – прохрипел он, с трудом подавляя кашель, – а какого же черта вы читали мне всю эту галиматью про лордов, сэров и пэров?

– Как?! Но ведь деньги лежали именно в этой книге! – недоуменно сказал мистер Блэквуд. – Инспектор Миллз говорил, что для вас не существует мелочей.

Холмс что-то пробормотал. Его лицо выражало усиленную работу мысли.

– Послушайте, Уотсон, вы что-нибудь понимаете? – спросил Холмс, тупо уставившись на меня.

– Мне кажется, его обокрали, – ответил я.

– Да? Это похоже на правду… Но… Кстати, какая, сумма пропала?

Пятьдесят шесть фунтов стерлингов, – ответил Дэниел, утирая слезу.

– Тогда еще не все потеряно! – непонятно чему обрадовался Холмс и вскочил на ноги, – Уотсон, мы едем на место преступления!

Глава 2.

Тот, кто когда-нибудь бывал в Лондоне, знает, что такое лондонский туман. Если, например, разогнать его зонтиком, то, в лучшем случае, вам посчастливится увидеть кончик собственного носа. Говорят, что некая юная мисс однажды потеряла в тумане бинокль. Каково же было ее удивление, когда после двух часов бесплодных поисков, она обнаружила бинокль, висящим в воздухе на уровне ее глаз, – таким густым был туман в тот день. И хотя я до сих пор не могу понять, что она делала в тумане с биноклем, история эта кажется мне вполне правдоподобной.

– В то утро туман был силен как никогда. Кэб, в котором мы ехали, то и дело натыкался на фонари и утренних прохожих. Вдобавок ко всему этому, мы заблудились и целый день мотались по лондонским улицам.

Мистер Дэниел обладал особым даром – он чуял питейные заведения, как хорошая ищейка. Несколько раз он выскакивал из кэба и, стуча костылем, исчезал в тумане. Через некоторое время он появлялся с бутылкой виски в руках.

– Это в медицинских целях, – пояснял он, возвращаясь из очередной экспедиции.

К замку Блэквудов, расположенному на самой окраине Лондона, мы попали только в десятом часу вечера, да и то совершенно случайно. Кэбмен, полностью, потеряв ориентацию, сбил чугунную ограду и направил экипаж прямо в массивные дубовые двери скрытого туманом сооружения. Двери рухнули, и мы въехали в прихожую.

– Кажется, это здесь, – сказал Холмс, увидев табличку, на которой золотыми буквами было начертано:

ЛОРД ХЬЮГО БЛЭКВУД

– Да, – удовлетворенно добавил он, – интуиция никогда не подводила меня. Хотя…

– Кто там? – раздался чей-то голос, и в прихожей появился дворецкий – мрачный седой человек лет шестидесяти. Годы не согнули его – несмотря на почтенный возраст, он держался прямо и независимо. Лицо его украшали облезлые бакенбарды, за которыми он, видимо, заботливо ухаживал.

– Квентин, это я, – пробормотал Дэниел Блэквуд, открывая глаза.

– Да, сэр? – дворецкий обошел кэб и уставился прямо на дверную ручку – рост не позволял ему заглянуть в окно.

– Отведите лошадей на кухню и задайте им овса. А мне принесите пикули и бренди.

– Да, сэр. А что такое пикули?

– Ну… – пробормотал Дэниел, ерзая по сиденью, – тогда принесите мне просто бренди. Кстати, – прошептал он мне на ухо, – а что такое пикули?

Я обратился с тем же вопросом к Холмсу. Он сделал вид, что не расслышал, и вылез в прихожую. Мы последовали за ним.

Посреди зала стоял длинный дубовый стол, заставленный огромным количеством пустых бутылок.

– Все собираюсь сдать, – застенчиво сказал Блэквуд, незаметно пряча несколько бутылок под стол.

Мои глаза постепенно привыкли к темноте зала, освещаемого лишь слабым огнем, тлеющим в камине. На высоте десяти – двенадцати футов проходила галерея с балюстрадой. На стенах висели портреты и рыцарские доспехи – свидетели былой славы рода Блэквудов. В дальнем углу стоял массивный шкаф, полки которого были забиты старинными книгами в потрепанных переплетах. На приоткрытой дверце шкафа болтались чьи-то подтяжки. Пол был усеян окурками и дохлыми тараканами. С потолка капали вода, растекаясь большой, бесформенной лужей – по ней плавали шлепанцы. Было холодно и неуютно. Сильно дуло из щелей.

За дверью послышались быстрые шаги, и в зал впорхнула женщина уже не первой молодости, но, тем не менее, еще довольно привлекательная.

– П-озвольте вам представить мою супругу. – Ее з-зовут Дджейн, – сказал мистер Блэквуд, пряча за спину костыль и пытаясь устоять на ногах.

Холмс галантно поклонился и поцеловал руку миссис Блэквуд.

– Холмс, – представился он. – Шерлок. Весьма рад знакомству с такой очаровательной леди. А это мой друг и помощник доктор Уотсон. Холмс повернулся в мою сторону, но поскользнувшись на мокром полу, потерял равновесие и шлепнулся в лужу. Я церемонно поклонился и незаметно помог Холмсу подняться. Миссис Блэквуд с прирожденным тактом сделала вид, что не заметила падения великого сыщика.

– Я очень рада видеть вас в нашем замке, – сказала она нам и улыбнулась. – Дорогой, – ласково обратилась она к мужу, – мне надо сказать тебе два слова наедине. Надеюсь, джентльмены извинят меня? – И, улыбнувшись еще раз, миссис Блэквуд взяла мужа под руку, вывела в прихожую и прикрыла за собой дверь.

Некоторое время оттуда доносилась какая-то возня, затем раздался звук оплеухи и голос мистера Блэквуда: «Всего одна рюмочка! Перед ужином!»

– Кажется, мы не вовремя, – сказал Холмс.

– Не обращайте внимания, джентльмены, – сказал появившийся из темноты дворецкий Квентин.

Крики за дверью становились все сильнее, шум – все громче.

– Кажется, в ход пошел костыль, – констатировал Холмс, – а жаль. Это был один из лучших моих сувениров… Ну что же, пожалуй, нам придется подождать. Присядем, Уотсон.

Мы удобно расположились в креслах у камина и вытянули ноги к огню.

– Итак, Уотсон, что мы имеем?

Я сделал вид, будто внимательно слушаю и отключился. Голос Холмса едва доносился до меня.

– Деньги украли… Кто бы мог сделать это? Естественно, тот, кто брал книгу в руки. Хотя… Нет, нет, Только тот, кто брал. Какая блестящая мысль! Круг подозреваемых сужается. Остается только узнать, кто посещал замок Блэквудов в день пропажи.

– В тот день у нас были трое. – Мы даже не заметили, что шум за дверями давно стих, и мистер Блэквуд стоит за нашими спинами, с трудом стараясь сохранить вертикальное положение.

Глава 3.

– Да, в тот день их было трое, – подтвердил мистер Блэквуд. – Я все отлично помню. Я каждый день беру оттуда фунтов по пять на выпивку. Раньше их там было гораздо больше, – вздохнул он, – однако, пагубная страсть… Эх, да что там говорить! Но самое плохое – это то, что жена узнала теперь, откуда я беру деньги. В тот злосчастный день, семнадцатого октября, я, как всегда, решил немного подзарядиться, и – о ужас! – денег не оказалось. А мне очень хотелось. – Дэниел скрипнул зубами. – Представляете, Холмс? Видите, как я здорово придумал? – он показал на стол. – Одной больше, одной меньше – все равно никто не заметит. – Дэниел захохотал и попытался что-то сплясать.

– И все же, кто были те трое? – остановил его Холмс.

– Трое? Ха-ха-ха! Какие трое? И вообще, кто вы такие? Что вы делаете в моем доме?

– Мы ищем ваши деньги, – с достоинством ответил Холмс.

– Что? Жаль. Ну да. Трое. Первым был, конечно, мой младший брат Грегори. Он каждый день приходит навещать нашего больного отца. Наш бедный отец… Он парализован уже несколько лет… Мне больно видеть, как мучается этот святой человек. – Дэниел всхлипнул. Одной рукой он утирал слезы, градом катящиеся из глаз, а другой сливал остатки вина из бутылок в чашу для пунша. – Мой брат. Бедный брат! Он парализован… Нет, это отец парализован, да, отец. – Дэниел залпом опорожнил чашу. – Вы бы видели, какой нежный брат мой сын… То есть сын мой брат! Но ведь не пьет. Каждый божий день, – Дэниел икнул, – брат приходит к отцу и справляется… что бы еще выпить… о его здоровье. Мой брат – вне подозрений, – Дэниел грозно сверкнул очами. – Кто угодно, только не он.