Экспедитор услышал, как Тизак объясняет детям, кто такой их гость.

— Откуда ты прилетел? — спросил один из подростков.

Он был выше своих товарищей, почти одинакового с Экспедитором роста, его абрикосовая кожа слегка отливала зеленым.

— С планеты под названием Земля, за много световых лет отсюда.

— А зачем?

— Я ищу мудрость. Ваши предки обладали удивительными знаниями.

Пронзительные крики детей стали еще громче. Переводчик интерпретировал их как повторяющиеся возгласы: «Да! Да, они много знали».

— Мне пора поесть, — произнес Тизак. — Ты присоединишься ко мне?

— Это доставит мне большое удовольствие, — заверил его Экспедитор.

Тизак быстро поднялся, заставив ребятишек отпрыгнуть в сторону, и пошел к одному из ближайших домов. Двигался он удивительно быстро. Экспедитору, чтобы не отстать, пришлось бежать трусцой.

— Я должен предупредить, что твоя пища, возможно, физически мне не подходит.

— Я понимаю. Твои биохимические процессы вряд ли приспособлены к нашим растениям.

— Тебе знакома концепция биохимии?

— Не считай нас невеждами, путник со звезд. Мы просто не применяем наши знания так, как это делаете вы.

— Я понимаю.

Тизак дошел до своего дома и запрыгнул на небольшую площадку перед дверью. Экспедитор окинул быстрым взглядом толстые опоры, на которых стоял дом, и взобрался по одной из них до площадки.

— Ты другой, — заявил Тизак и вошел внутрь.

Оконные мембраны пропускали в дом достаточно света. Изнутри Экспедитор заметил на них радужные разводы и решил, что это какая–то кожа или кора, обработанная особым способом. Дом Тизака был разделен на три комнаты. В самой большой, куда они вошли, мебели оказалось немного. Вдоль внутренней стены стояло несколько простых сундуков. Три странных каркасных сооружения Экспедитор определил как стулья, а кроме них имелось еще пять скамей, составленных в центре в пятиугольник. На всех стояли широкие глиняные горшки.

На первый взгляд ему показалось, что в половине горшков что–то кипит — на поверхность поднимались и лопались многочисленные пузырьки. От резких запахов у него заслезились глаза. Экспедитор узнал запах гниющих или забродивших фруктов, но невероятно сильный.

Через мгновение он понял, что в помещении нет ни плиты, ни очага, хотя воздух здесь был заметно теплее, чем снаружи. А в горшках действительно шел процесс брожения — и довольно интенсивный. Экспедитор украдкой заглянул в один из них. Густая масса напоминала джем, но из не перемолотых фруктов.

Тизак подвинул к себе один горшок, нагнулся и, распахнув широкий рот, обхватил горло посудины. Прежде чем аномиец закрыл рот и несколькими быстрыми глотками высосал содержимое, Экспедитор успел заметить внутри сотни подвижных мандибул.

— Не хочешь ли попробовать моего >нет прямого перевода: консервированного холодным способом супа<? — спросил Тизак. — Я знаю, что процесс совместного поглощения пищи имеет для вашей расы ритуальное значение. Одно из блюд ты сможешь переварить без вреда для организма.

— Нет, благодарю. Так ты помнишь моих сородичей, посещавших этот мир в прошлом?

— Мы храним предания, друг мой.

Тизак пододвинул еще один горшок и обхватил его ртом.

— Но, кажется, я никому не интересен, кроме самых молодых жителей деревни.

— Я расскажу твою историю на нашем собрании. И она начнет переходить от деревни к деревне на общих встречах. Через двадцать лет предание о тебе будет известно всему миру, и его станут передавать от поколения к поколению. Ты никогда не затеряешься в нашей памяти, путник со звезд.

— Мне радостно это слышать. Ты, наверное, знаешь множество преданий, Тизак.

— Знаю. Я очень стар и слышал много рассказов. Так много, что они начинают меркнуть в моей памяти. Потому я рассказываю их снова и снова, чтобы предания не затерялись в прошлом.

«Какая глупость, — заявил Гор. — Таким образом они теряют массу информации. Ведь была же у них своя письменность. Без базовой символики, особенно в математике, невозможно развивать технологии. Зачем они отказались от своей культуры? При пересказе их история невероятно искажается, а потом и вовсе забывается».

«Не беспокойся, — заверил его Экспедитор. — Необходимое нам событие слишком велико, чтобы о нем забыть. Уж о нем–то они наверняка помнят».

«Да, конечно, но неопределенность меня убивает».

— Я бы хотел услышать предание о ваших предках, — сказал Экспедитор Тизаку. — Я хочу узнать, как они покинули этот мир, эту Вселенную.

— Предание, которое хотят услышать все, кто посещает наш мир. Но у меня есть много других историй. Например, о Газуке, чья храбрость не позволила утонуть пятерым детям, когда обрушился мост. Я слышал, как Разул отбивалась от стаи >нет прямого перевода: эквивалент волков<, пока ее сестры рожали. Разул уже была стара, когда я присутствовал на общей встрече, но ее слова сохранили истину. Есть еще предание о Фозифе, как он на машине, изрыгающей пламя, полетел к Италу, соседней с нами планете. Он первым из нашего рода проделал такое. Это самое старое предание, все остальные рассказы относятся к более позднему времени.

— Какое из преданий ты хочешь мне рассказать?

— Любое о нашем прекрасном мире. Ради этого мы живем. Чтобы все мы знали обо всем, что случается с нами.

— Но разве такое не противоречит вашему выбору? Знания относятся к той же области, что и наука и технология, от которых вы отказались.

— То истории машин. Истории, уже рассказанные. Они закончены. Теперь мы рассказываем истории о самих себе.

— Кажется, я понял. Ваши предания повествуют не о достижениях ваших предков, а о личностях, которые чего–то достигли.

— Ты становишься ближе к нашей истории, к нашей жизни. Чтобы понять нас сегодняшних, ты должен услышать все предания.

— Я сожалею, что мое время в вашем мире ограничено. Я был бы благодарен, если бы ты рассказал мне о своих предках и о том, как они покинули эту Вселенную. Ты знаешь, где произошло то знаменательное событие?

Тизак проглотил содержимое очередного горшка, затем подошел к ряду сундуков и открыл держащиеся на петлях крышки. Оттуда появились небольшие, чем–то наполненные мешочки из ткани, которые он разложил на скамьях.

— Предание о великом расставании никогда не померкнет в моей памяти. Оно имеет для нашего народа чрезвычайную важность, поскольку так начался раскол расы. На тех, кто ушел, и тех, кто поклялся сохранить верность нашей планете и судьбе, уготованной ею для всех нас. Мы до сих пор испытываем сожаление, потому что воссоединиться уже не сможем никогда.

— Моя раса тоже разделена на множество групп, — сказал Экспедитор, наблюдая, как Тизак управляется с мешками.

Аномиец достал и положил в горшки какие–то фрукты, добавив туда воды из большого сосуда, стоявшего в центре между скамьями. В конце он посыпал все это бело–голубым порошком из маленького пакетика. Содержимое горшка немедленно забулькало.

— Я выслушаю твои рассказы о разделении, — сказал Тизак. — Они мне пригодятся.

— Спасибо. А рассказ о месте, откуда ушли ваши предки? Я бы очень хотел его узнать и посетить.

— Мы пойдем туда.

Это было не совсем то, на что надеялся Экспедитор.

— Я рад. Могу я позвать свой корабль? Он перенесет нас в любое место вашего мира.

— Я понимаю, что твое предложение вызвано твоей добротой. Но я не хочу путешествовать на твоем корабле. Я пойду к месту разделения пешком.

«Проклятье, — возмутился Гор. — Путешествие может занять целые месяцы, если не годы. Попробуй убедить этого монстра рассказать, где оно находится. И предложи встретиться там, если уж иначе никак».

— Мне жаль, но я не способен долго путешествовать по вашему миру, — сказал Экспедитор. — Мне нужна пригодная для нашей расы пища. Не могли бы мы там встретиться?

— Туда всего два дня пути, — объяснил Тизак. — Ты столько пройдешь?

— Да, столько я осилю.

«Вот черт! — воскликнул Гор. — Твой новый друг, похоже, говорит о городе, что стоит в дальнем конце долины. Больше ничего подходящего здесь нет».