Никаких табличек и указателей на стенах домов, конечно, не сохранилось, и Джастине потребовалось немало времени, чтобы определить названия улиц и аллей. Очень скоро она поняла, что сможет вспомнить наименования лишь малой их части. Разобраться в сложном расположении улиц, переулков, проспектов и бульваров Маккатрана не помогали даже сны. Через пару недель после приземления она убедилась, что наилучшим путеводителем по сложному лабиринту города будет сон о том, как Эдеард и Салрана, впервые приехав в город, шли через районы Илонго и Тоселла.

Сегодня она свернула на извилистую улицу Зульмал, которая вела к набережной Средней заводи. Ширина улицы менялась чуть ли не с каждым шагом. Джастина вспомнила, что на первых этажах здесь располагались в основном небольшие магазины. Это подтверждали и широкие выпуклые витрины почти в каждом здании. В первые дни она удивлялась отсутствию мусора, но затем поняла, что город абсорбирует фрагменты, угрожающие засорить дренажную систему и образовать участки с почвой, пригодной для прорастания мхов и сорняков. Тем не менее, заходя в некоторые дома, она кое–что обнаруживала — в основном металлические предметы. Почти в каждом доме имелась кухонная утварь, а на полу иногда удавалось найти фрагменты украшений — единственные свидетельства о жителях, давным–давно покинувших город. Лучше всего сохранили первоначальный облик изделия из драгоценных металлов, а вот железные печки, стоявшие почти в каждом помещении, проржавели и истончились до такой степени, что превратились в бесформенные груды. Еще она научилась остерегаться длинных и острых осколков фаянса и стекла, валявшихся повсюду, и радовалась, что ботинки у нее на толстой подошве. Странно было сознавать, что эти потемневшие, почти неузнаваемые предметы остались единственным свидетельством существовавшей когда–то целой человеческой цивилизации. Если не принять меры, одиночество и тревога грозили перерасти в меланхолию, а от нее всего один шаг до настоящего ужаса, который может заставить ее сбежать под защиту «Серебряной птицы» и небытия, если только медицинская камера не откажется работать. Неприятие Бездной технологий постепенно завоевывало маленький космический корабль, и неблагополучные периоды случались даже у узла восприятия. Она была твердо уверена, что единственный способ снова выбраться в космос, это перезагрузить Бездну до момента, предшествующего высадке.

Не доходя до набережной, Джастина остановилась перед одним из зданий. В своих исследовательских прогулках она десятки раз проходила мимо него, но осознание пришло только сейчас. Это была та самая пекарня, где обезумевшая от ярости Мирайз убила Бойда. Про–взгляд Джастины прошелся по дому, но в передних помещениях она ничего не обнаружила. Только в задней комнате ощутила груду разлагающегося металла, наверняка бывшего старой пекарской печью.

После смерти Бойда Эдеард ощущал присутствие его души, но Джастина не чувствовала ничего подобного, хотя даже сами воспоминания вызывали неприятный озноб. Одно дело — насмехаться и презирать глупое простодушие Воплощенного Сна из интеллектуального убежища АНС, и совсем другое — стоять посреди священного центра и лично ощущать его реальность. Один только взгляд на пустой проем старинной пекарни объяснил ей, почему Иниго инициировал строительство Маккатрана-2. Это был акт его абсолютного преклонения и преданности вере. Город, созданный чужаками, стал воплощением триумфа Эдеарда. Пришелец из далекой сельской провинции, он дал горожанам надежду, давно затраченную и забытую ими, и тем самым вдохновил миллиарды людей, о существовании которых даже не подозревал. Джастина со всей своей рациональностью не могла не признать его феноменальных достижений. Здесь, в буквальном смысле слова шагая по его следам, она по сравнению с ним чувствовала себя во многих отношениях просто ничтожеством.

Джастина восстановила свою самооценку к тому времени, когда вышла на набережную, но момент осознания оставил внутри пустоту одиночества, какого она не ощущала с тех пор, как попала в Бездну.

«Ну же, папа, где ты? Чего бы ты ни дожидался, уверена, это должно скоро произойти».

Вплоть до последних нескольких дней ей удавалось находить себе занятия: устройство лагеря в особняке Сампалока, исследование других частей города, испытание и развитие психических способностей. Все это занимало ее время и мысли, пока Джастина посещала действительно важные объекты: особняк Кальверит, Дворец–Сад с его удивительными астрономическими изображениями на потолках, участок констеблей в Дживоне и, конечно, «Дом голубых лепестков». Упадок не пощадил его, лишив знаменитого бара, высоких дверей и плотных драпировок, и без этого антуража он перестал быть интересным. Разочарование принесло даже посещение Оперного театра в Лиллилайте. Без лож благородных семейств.

когда–то загромождавших огромный амфитеатр, он лишился своего духа, отчетливого передаваемого снами, хотя выпуклый потолок с белыми и фиолетовыми сталактитами произвел на нее сильное впечатление. Жаль, но спеть на сцене ей не хватило смелости.

Но интерес к осмотрам значимых для Воплощенного Сна мест стал иссякать. Делясь своим восхищением и восторгом, она только и делала, что укрепляла веру последователей этого движения.

«Надо найти что–то важное для меня».

Поверхность Главного канала затянуло ряской и побегами цветущих водных растений. Временами они вздрагивали, задетые крысами, но большую часть времени вода оставалась совершенно спокойной. В Средней заводи водоросли не добрались только до самой середины, и темная вода медленно поднималась и опускалась в соответствии с невысокими приливами моря Лиот.

Джастина нередко задумывалась о постройке какой–нибудь лодки или плота, чтобы передвигаться по каналам. При наличии инструментов и с помощью третьей руки это было бы не так уж и трудно, вдобавок заняло бы ее на какое–то время.

Интересно, ощущали ли Рах и Заступница такое же странное предвкушение, впервые входя в город? В человеческой натуре есть что–то такое, что призывает воспользоваться пустующим городом и поселиться в нем.

Постройка лодки принесла бы ей и психологическую, и практическую пользу. Вот только она не учла, что никогда в жизни ничего не делала своими руками, не говоря уж о том, что не имела ни малейшего представления о плотницком деле.

«Может быть, завтра».

Через пологий розовый мостик она перешла Торговый канал и оказалась на краю Парка Фолас. Отсюда ей предстояло несколько минут идти вдоль Лилейного канала до синего горбатого моста, ведущего в район Фиакра. Построенные людьми мосты из дерева и металла исчезли в первую очередь, после того как ушли жители. Теперь ей приходилось пользоваться переправами, принадлежавшими городу. Единственная ее попытка повторить опыт Идущего–по–Воде и стабилизировать поверхность канала при помощи телекинеза окончилась грандиозным провалом. Как, наверное, смеялись во всем Содружестве над ее барахтаньем в воде! «Если только отец до сих пор передает им все это».

По пути вдоль Главного канала ее про–взгляд исследовал субстанцию под ногами, показывая почти однородную серо–коричневую массу. Ее психические способности и сравнивать нечего было с талантом Эдеарда, но тоннели под каналами она все же сумела увидеть, чем очень гордилась, хотя они выглядели словно изображение в экзо–зрении на дисплее низкого качества. Когда она добавила сканер своих бионоников, стали проглядывать и слабые очертания трещин под ногами, представляющие собой транспортные пути.

Но на этом ее способности заканчивались. Она даже не ощущала дремлющий разум города, не говоря уж о том, чтобы его пробудить. Иногда Джастина пыталась представить, сможет ли нейтронный лазер «Серебряной птицы» проникнуть в транспортные тоннели и какой тогда будет реакция Маккатрана. Полевое сканирование показало, что все оранжевые огни города запитываются электричеством. Это свидетельство технологической основы навело ее на мысль, что транспортные тоннели могли бы приблизить ее к контролирующему город органу, чем бы он ни был.