Все это он делал во имя службы королю.

Собеседником Джондрака оказался молодой отварищ из Общества «Смерть жизни», которого Рондана встретила в питейном доме, часто посещаемом членами движения. Потребовалось ещё два дня мягких уговоров, подлизывания и лицимерия, пока ему удалось уговорить Рондану взять его с собой, не вызывая её подозрений.

«Герцок Фринский» (Джандрак бы восхищён, узнав, чколько питейных домов в Старом Городе были названы именами аристократии) был зажат между двумя массивными фабриками. Основное помещение там представляло собой большой, дымный подвал, и именно здесь Джандрак впервые ощутил вкус бунта — настоящего, старомодного бунта, а не ссор и манёвров аристократов.

Разговоры были странными и непонятными для него. Молодые люди с растрёпанными волосами обсуждали такие термины, как «диалектика угнетения», «высвобождение творческих потенциалов» и «отрицание отрицания», и от этого у него просто возникало впечатление, что его забросили в середину сюрреалистического действа.

Вполне естественно, он поклялся Рондане, что не станет открывать, кто он такой, и в конце концов решил игнорировать жаргон движения и основать свои имидж и выражаемые мнения на эмоциональном содержании — на негодовании, которое тлело подспудно во всех ведущихся здесь разговорах. Именно в этом обличие он постарался попасться на глаза определённым личностям, которых уже определил как зловещих агентов, ищущих новобранцев для пополнения движения. За достаточно короткое время он получил приглашение посетить Собрание на Заре.

До сих пор для Джандрака всё было просто, и он был озадачен этим, не ведая, что он идёт путём, который до него уже прошли несколько агентов Гринсекта. И только когда через несколько минут после окончания собрания лазерный пистолет Хорриса Дэйджела ткнулся ему в рёбра, он осознал, что, в конце концов, все не так просто.

Дейджел отвёл его в ту же самую пустую маленькую комнату, в которой Кракно уже принял и уничтожил пятерых тренерованных агентов Гринсекта. На этот раз, однако, в помещении были два вертящихся стула. Дверь закрылась за Джандраком — напомнив ему о конфронтации с полицейским шефом — и он оказался на едине с анархистским лидером.

Он никогда не слышал о Касторе Кракно и никогда его до этого не видел. Отбросив свою позу рабочего, Джандрак встал прямо, как офицер, и посмотрел странному маленькому человеку в глаза. Кракно, внимательно изучавший его и во время собрания, и сейчас, когда Джандрак вошёл в комнату, расхохотался.

Сбитый с толку, Джандрак поспешно решил раскрыться. Даже сейчас ему невозможно было представить, что жители трущоб осмелятся приченить вред персоне его ранга.

— Я требую отпустить меня, — заявил он. — Вы пожалеете о своих своевольных действиях, как только узнаете, кто я.

— Вы, несомненно, эксперементатор, — заметил Кракно, вытирая слёзы с глаз. — Ладно, кто же вы?

— Я — герцог Саннский. — Джандрак сердито и власно смотрел на пленившего его человека, ожидая выражения страха.

Но Кракно только разразился новыми взрывами хохота.

— Ни много, ни мало! Почему бы вам и не быть им?

В первый раз самоуверенность Джандрака поколебалась. В этом человеке среднего роста с кожей лица, похожей на резину, который, как видно находил его таким смешным, было что-то тривожаще твёрдое. Это была не твердосто нормальных людей — оно было подвижным и сильным.

— Меня зовут Кракно, Кастор Кракно, — сказал тот. Он приглашающе протянул руку. — Не желаете ли присесть?

Джандрак осторожно сел. Может быть, он раскрылся слишком рано.

— Что же вы находите такого смешного? — сердито бросил он. — Вы смешные. Гринсект прислал вас сюда, я полагаю.

— Похоже, вы в более выйгышном положении, чем я, — медленно проговорил Джандрак.

— В каком-то смысле да. Но и Гринсект тоже.

Каждый раз, когда Кракно смотрел ему в глаза Джандрак ощущал этот электрически удар, вытягивающую душу силу личности другого человека.

— Видите ли, он верно увидел в вас двуличного оппортуниста, который всегда пытается играть на две стороны против середины. Поэтому он и выбрал вас для этой работы. Он каким то образом понял или догадывался инстиктивно, что я в состоянии отличить агентов, которых он засылает, по их бескомпромисной, хотя и скрытой враждебности. Поэтому ему и не удалось проникнуть в мою организацию. Тайные намерения его шпионов настолько ослепительно ясны для меня, что я или отваживаю их, или убиваю. Он полагает, что вы, с другой стороны, сможете пройти сквозь мои экраны благодаря вышему неизлечимому двуличному менталитету.

— Вы, конечно, не можете узнать обо мне так много за несколько секунд знакомстыа.

— Извините, но — могу. О, я умею читать человеческую натуру. До определённых приделов, может и Гринсект.

— «Свинья», — подумал Джандрак. Уверения анархиста были настолько уравновешенны и точны, что у него и мысли не возникло отбросить их как вымысел или предположения.

— Ладно… И что теперь? Глаза Кракно, казалось, ввинчивиаются прямо в суть его естества.

— Как я сказал, ваш эгоизм, ваши интриги, ваша двуличность — вот центральная точка вашего характера. Это необычно, что нужен такой человек, как Гринсект, чтобы это увидеть… Эти аристократы на самом деле самые невероятные дураки… — Кракно казалось, на мгновение погрузился в сны наяву. — Чего мне досих пор не доставало, так это новорбранцев из числа вельмож.

— Если вы думаете, что я объединю свои силы с вами, рождённым на свалке сбродом… — от отвращения Джандрак едва мог продолжать. — Стреляй, ублюдок, стреляй!

— Не утомляйте. У вас есть собственные глубинные интересы, разве не так? Мы живём в подвижные времена; по меньшей мере я делаю такой вывод, иначе Политический Отдел не тревожился бы так по поводу моей скромной деятельности. Ваши интересы и мои могут не так уж сильно различаться.

— К чему вы ведёте? — Джандрак теперь был заинтригован.

— Нужно ли нам быть настолько враждебными друг другу? Я так понимаю, что поставил вас в достаточно угрожающие условия. Давайте порейдем в соседнюю комнату. Это место вызывает неприятные ассоциации и у меня тоже.

Он открыл дверь и провёл Джандрака в комнату побольше, невероятно неприбранную; казалось, она выполняет функции спальни, столовой и офиса одновременно. Окна были закрыты, так что в ловушке оказался и животный запах, проходивший, несомненно, из комбинации постоянного присутствия Кракно и отсутствия свежего воздуха.

Хоррис Дэйджел уже находтлся в комнате. Кракно удобно устроился в большом кожаном кресле.

— Присаживайтесь где-нибудь, — гостеприимно сказал он Джандраку. — Я уверен, что Хоррис принесёт нам что-нибудь выпить.

Лейтенант анархиста занялся делом и принёс им по изрядной дозе виски в потрескавшихся чашках.

Джандрак отпил виски.

— Так что там насчёт моих интересов?

— Просто то, что прочтение вашего характера Гринсектом может поставить вас в ещё более рискованное положение, чем вы можете себе представить. Вы были избраны не за то, что вы заслуживаете доверия, а за то, что не заслуживаете. Другими словами, вы в безопасности, пока остаётесь полезным. Поэтому, почему бы не развивать революционные контакты и быть также полезным мне, в то же время создавая себе задел на то время, когда наступит кровавая баня революции — а она наступит, со временем.

— Вы, похоже, удивительно много знаете о Гринсекте.

— Я никогда не встречался с ним. Но я знаю его по его методам, и через других людей, которые пострадали из-за него. О, знаю ли я Гринсекта! Это человек, который хочет добраться до моего собственного сердца, человек без иллюзий, без мягкости, без сердца. Человек, который любит смерть больше жизни. Мы оба понимаем человеческую натуру. Вот почему это удовольствие — сражаться с ним.

— Он — чудовище, — с мрачной задумчивостью проговорил Джандрак. — Он не заслуживает того, чтобы называться человеческим существом.

— Высокая похвала, действительно! — ответил Кракно с блеском в глазах. — Я расскажу вам историю. Один из моих людей, один из крутейших, был арестован Политическим Отделом. К несчастью для него, он мало что мог сказать; тем не менее, его немилосердно пытали, пока он не стал умолять и пресмыкаться и просить, чтобы его или убили, или отпустили. Там был и Гринсект. Когда анархиста довели до состояния истеричного ребёнка, он снял его с нервной дыбы и сам на неё забрался. По его приказу операторы прогнали его через все те же процедуры, что и пленника. Гринсект все перенёс и, кроме скрипа зубов, никакой реакции больше не было. Когда они закончили, он сошёл и сказал: «Вот что значит быть мужчиной». Затем они отпустили пленника. Верно, Хоррис?