Полковник Диккенс запнулся, внезапно сообразив, что слишком увлекся.

— Простите меня, Летиция, прошу вас. Я не должен был так говорить об одном из ваших соотечественников и невольно оскорбить вашу страну.

— Но я англичанка, — тихо сказала Летиция и положила свою руку поверх его. — Теперь я англичанка, Элмер! Франция никогда не была моей родиной. Она только угнетала ее!

— Ах да, ну конечно! Ведь ваша родина — Корсика!

Скрипки на балу звучали восхитительно, надрывно и меланхолично, и Летиция Ормелли, в замужестве Диккенс, подумала, что её родина — не страна, а один-единственный юноша, которого она никогда не забудет, потому что забыть его невозможно, потому что он был незабываем, потому что он открыл ей, что такое любовь!

В этом Летиция никогда бы не созналась Элмеру Диккенсу, такому доброму, такому изумительному супругу — который к тому же спас ее!

Это в моем сердце навсегда, — вполголоса сказала Летиция, и Элмер Диккенс подумал, что в сердце у неё родина, не зная, что там навсегда Фанфан-Тюльпан!