— Нам повезло, что заседание назначено на утро, — продолжил Волков. — Возможно, успеем закончить все до полудня.

Я кивнул и покосился на часы. До начала заседания оставалось еще десять минут.

— Перед нами еще два заседания, — произнес Волков, словно прочитав мои мысли. — Так что вряд ли мы войдем в зал вовремя.

— Вон что, — протянул я.

Словно подтверждая слова октябриста, дверь зала открылась. В коридор вышла девушка и назвала какие дела будет рассматриваться далее.

— Вы первый раз в суде, Павел Филиппович? — с неожиданным теплом уточнил Волков.

Я кивнул, и октябрист продолжил:

— Даже в судах для дворян существует небольшая очередь. А в обычных судах, она может растянуться на часы.

— Спасибо за науку, — ответил я.

Люди, которых назвал секретарь, тем временем вошли в зал. И мы с Волковым остались одни у кабинета.

Я раздумывал о сложившейся ситуации. С одной стороны я понимал, как можно выиграть заседание, но это могло выйти мне боком. Но я очень уж хотел, чтобы все было по справедливости.

А еще, мне нужно было исправить ошибку, которую допустил в свое время отец. Поэтому, когда из зала суда вышли участники процесса, я глубоко вздохнул.

— Дело Юрия Волкова против Антона Ниловича Самохвалова о взыскании денежных средств по договору займа, — монотонно произнесла темноволосая девушка, и мы встали с кресел.

Подошли к ней и передали документы. Сотрудница окинула нас быстрым взглядом поверх очков, кивнула и вернулась в зал.

— Эх, где мои шестнадцать лет, — протянул мужчина и с улыбкой покосился на меня. — Я бы точно не упустил бы шанса взять у такой красавицы номерок.

На это я лишь пожал плечами. Вышло немного нервно, но я не пытался казаться спокойнее, чем был.

Через несколько минут девушка снова выглянула из-за двери:

— Проходите.

Мы вошли в зал, который был как две капли воды похож на тот, где вчера проходило заседание комиссии. Только за трибуной восседала одна судья в черной мантии. Это была взрослая женщина, с узким лицом, острым носом и губами, которые она привыкла поджимать, судя по складкам вокруг них. Женщина подняла волосы наверх, заколов тяжелый узел на затылке черепаховым гребнем. Она была суровой, но я подумал, что так казалось потому, что она не пользовалась косметикой. Кроме обручального кольца, у нее не было никаких других украшений. Если не считать очков, которые висели на ее шее, закрепленные на цепочке.

Столы у стены оказались завалены папками с находящимися в производстве делами.

Мы прошли к трибуне напротив судьи и застыли. Судья принялась рассеянно искать очки на столе, потом вздохнула, подняла их на переносицу и начала читать:

— Судебное заседание объявляется открытым. Рассматривается дело по иску Юрия Волкова к Антону Ниловичу Самохвалову о взыскании денежных средств по договору займа. Представьтесь, пожалуйста.

Секретарь передала судье документы, которые та начала раскладывать перед собой. Мы же по очереди представились. И женщина монотонно продолжила:

— Дело будет рассмотрено в составе судьи Филипповой. Секретарь судебного заседания Лебедева. Согласно гражданскому уложению, вы можете объявить отвод составу суда, если судья является родственником одной из сторон, участвующих в деле, либо у вас есть сведения о том, что кто-то из состава заинтересован в исходе дела в пользу одной из сторон.

Отводов у нас не было. Это не удивило присутствующих, и дальше судья разъяснила нам права.

— Есть ли ходатайства и заявления? — уточнила Филиппова.

— Есть, уважаемый суд, — ответил я, и передал ей лист. — Прошу приобщить к делу ходатайство о вызове и допросе свидетеля, который может подтвердить, что претензии мастера Волкова к моему доверителю необоснованы.

Судья приняла бумагу.

— Вы обеспечили явку указанного свидетеля?

— Да, уважаемый суд, — ответил я.

— Суд решил ходатайство удовлетворить, — сообщила Филиппова, убирая лист в папку. — И выслушать показания свидетеля после заслушивания позиций по делу. Переходим к рассмотрению дела по существу.

Мы разошлись по разным сторонам от трибуны и сели каждый за свой стол. Подо Волковым скрипнул стул и мужчина обеспокоенно посмотрел на ножки, очевидно, переживая не развалиться ли под ним мебель.

— Все в порядке? — резко уточнила судья.

— Да, конечно, — подтвердил мужчина с улыбкой.

Судья принялась читать все обстоятельства, которые Волков изложил в заявлении. И я невольно отметил, как ловко октябрист ссылался на нужные статьи. Все же он владел правом и действительно понимал, как надо составлять документы. Наконец, Филиппова отложила лист и обратилась к Юрию Волкову:

— Что желаете пояснить, мастер Волков?

Октябрист встал из-за стола и ответил:

— Во время Смуты ко мне обратился Антон Нилович Самохвалов, который в те времена еще отчества не носил. Он попросил у меня в долг крупную сумму на открытие мануфактуры. Я одолжил ему эти деньги под расписку, которая приобщена к делу. И теперь я хочу взыскать указанную сумму с процентами, которые были оговорены в документе. Вот и все, уважаемый суд. Мне нужно только то, что мне положено. На лишнее я не претендую.

Филиппова кивнула:

— Хорошо. Представитель ответчика?

Она взглянула на меня, и я произнес:

— Мой доверитель признает долг, но возражает против размера указанной суммы, уважаемый суд.

— И у вас есть доказательства, которые могут оспорить требования господина Волкова? — уточнила Филиппова.

— Свидетель, — ответил я.

— Первый раз в суде в качестве свидетеля, — прошелестел стоявший рядом Чума, но никто кроме меня его не услышал.

— Хорошо. Тогда давайте вызовем этого свидетеля, — произнесла судья и зачитала с листа. — Тимур Востров.

Услышав это имя, Волков вздрогнул. Он распрямил плечи и поднял подбородок. На меня он даже не посмотрел, но я понял, что ему известно, что Тимура нет в живых.

Секретарь Лебедева встала было из-за стола, но я остановил ее, подняв руку:

— Уважаемый суд, в процедуре вызова свидетеля есть один нюанс. Его нет в коридоре. Мне нужно воспользоваться силой, чтобы его призвать сюда.

— Как это? — не поняла судья и беспокойно осмотрелась, словно ожидая подвоха.

— Видите ли, уважаемый суд, — начал я. — Свидетель умер несколько лет назад. Но существует в нашем мире в виде призрака.

В зале воцарилась тишина. А затем Филиппова произнесла дрогнувшим голосом:

— Это первый случай в моей практике за все пятнадцать лет работы. О таких вещах надо сообщать заранее, мастер Чехов.

— Моя вина, — смиренно согласился я. — Я практикант, и не имею большого опыта судебных заседаний. И раз уж в гражданском уложении не указано, что призрак не может быть свидетелем…

Филиппова заерзала в кресле, сняла очки, чтобы протереть их салфеткой и вновь нацепила их на переносицу. Когда я уже решил, что она не захочет продолжить, женщина, наконец, заговорила:

— Ходатайство приобщено и закона не нарушает. Вы должны пообещать, что ваш свидетель не будет представлять угрозу для участников.

— Конечно. Никакого вреда он не причинит.

— Под вашу ответственность, Павел Филиппович. Вызывайте… То есть, призывайте. Но предупреждаю вас, мастер некромант, если свидетель не будет соответствовать…

— Буду, — с готовностью пообещал мне Чума, блестя глазами в сторону Волкова.

— Что вы, уважаемый суд, — поспешно ответил я. — Он слишком слаб, чтобы как-то взаимодействовать. К тому же призраки — отличные свидетели. Они не могут лгать. Софья Яковлевна Чехова может это подтвердить.

— Призывайте уже, мастер Чехов, — велела судья. — Будет о чем рассказать студентам на кафедре.

Я щелкнул пальцами, и за трибуной появился кряжистый пень. А от него по моей команде потянулась тонкая ниточка силы, которая питала Чуму. Тот замерцал и проявился в мире во всей своей красе. Казалось, что парень на мгновенье смутился и попытался запахнуть куртку, но потом одернул себя и поправил воротник, который и без того стоял стойкой.