Мне казалось, что от меня несет кровью и смертью. И в какой-то момент мне захотелось отстраниться, чтобы не испачкать Арину. Но она не отпустила. Прижалась крепче и зашептала, будто беспокоясь, что я ее прерву:

— Ни о чем не жалейте. Не оглядывайтесь. Что бы там не произошло… И неважно, что случится завтра. Вы все еще тот человек, которым были вчера. И таким останетесь навсегда.

Я молчал, не в силах выразить словами то, что ощущал. Вдруг отчетливо вспомнил взгляд призрака, в котором не было осуждения. Лицо отца, который стоял неподвижно и смотрел на меня пылающими глазами. И зажмурился, боясь, что не смогу сдержать предательскую влагу в собственных глазах. Мне не хотелось быть сейчас слабым. И чтобы Арина видела меня таким растерянным.

Вдруг перед внутренним взором промелькнули картинки воспоминаний, которые совершенно точно не были моими. Я видел лес. Такой же, который сейчас раскинулся вокруг нас. Но неуловимо другой. Деревья тянулись к небу могучими стволами, цеплялись за облака ветвями. А между ними в тенях стояла фигура огромной кошки, которая смотрела на меня светящимися глазами. Ее шерсть покрывала кровь, но это меня не пугало. В следующее мгновение видение растаяло. Словно его и не было.

— Я убил человека, — не сразу понял, что сказал это вслух.

— Знаю, — тихо ответила девушка, даже не вздрогнув, а потом зашептала горячо мне в шею, — И вы сделаете это вновь. Чтобы выжить. И не смейте винить себя в этом. Слышите?

— Да, — я распахнул веки.

— Они пришли сюда, чтобы убивать. Или умирать, — сдавленно продолжила Нечаева. — Это их выбор. Их судьба. А вы не умрете.

И на последних словах ее голос стал крепче. Девушка отодвинулась от меня, чтобы заглянуть в лицо. Я заметил, что глаза Арины Родионовны блестят от слез.

— Отец сказал, что объявили о первом бое у озера. Я побежала туда.

— Это опасно…- начал было я.

— Я успела к самому финалу, — продолжила она, словно не слыша меня. — И видела…

— Не стоило, — я мягко погладил ее по волосам.

Арина странно на меня посмотрела, словно решаясь что-то сказать, но закусила губу и качнула головой.

— Мне жаль, что я недостаточно сильна, чтобы стать с вами рядом.

— Не думайте об этом, — заволновался я. — Все хорошо.

— Вы, наверное, очень устали после дуэли, — произнесла Нечаева, словно опомнившись. — Вам нужно отдохнуть, Павел Филиппович.

Она отпустила меня, отошла на пару шагов, убрала руки за спину и взглянула на свои испачканные в траве ступни.

— Вам не стоит приближаться к местам поединков. Вас может случайно зацепить…

— Те люди ведь не были людьми, — сказала она, будто размышляя вслух. — Они были безумны.

— Вы не должны были этого видеть. Прошу, не думайте об этом…

— Хорошо, — внезапно согласилась моя помощница и кивнула для верности.

— Увидимся после полудня? — уточнил я, и Арина Родионовна робко мне улыбнулась.

— С радостью, Павел Филиппович, — тихо произнесла она. — Я пойду. Папенька там, наверное, с ума сходит.

Она развернулась и быстро пошла по дорожке. А я стоял и смотрел ей вслед, пока Нечаева не скрылась из виду. Вздохнул и направился к дому. Поднялся по ступеням крыльца, открыл входную дверь, и застыл на пороге.

В гостиной слышались голоса. И один из них был мне знаком. Я поморщился, и все же вошел в дом.

В гостиной сидели моя мачеха, Софья Яковлевна, и Свиридова. И едва я вошел, на лице Елены Анатольевны мигом проступила тревога:

— Как вы, Павел Филиппович? Целы?

Девушка не дала мне ответить. Вскочила с кресла, подбежала ко мне и крепко стиснула в душных объятиях:

— Искупитель, я так рада, что ты жив, — прошептала она.

Достаточно громко, чтобы это услышали остальные находящиеся в комнате.

Я поморщился:

— Все хорошо, Елена Анатольевна. Не могли бы вы…

Свиридова поспешно отстранилась, отступила на пару шагов и цепко осмотрела мою одежду, как мне показалось на предмет пятен, которые могли перейти на ткань ее платья. Она выглядела безупречно. Я не мог не заметить, как начищены оказались ее элегантные ботинки с острыми носами.

— Простите, Елена Анатольевна, — продолжил я. — Дуэль немного меня измотала. И я хотел бы отдохнуть.

Девушка с готовностью кивнула:

— Понимаю вас, Павел Филиппович, — ответила она. — Понимаю. Если вы не против…

— Не против, — отрезал я. А затем развернулся и направился в свою комнату. И только сейчас мне захотелось смыть чужое прикосновение.

Я вошел в комнату, затворил за собой дверь. Направился в ванную и повернул вентили на кранах. В емкость с шумом потекла горячая вода. Небольшое помещение наполнили клубы пара. Я же сел на край, вынул из кармана телефон, задумчиво повертел его в руке. Но все же решил отложить звонок. Вместо этого дождался, пока вода наберется.

Неспешно скинул одежду, заметив, что из кармана пиджака выпало что-то. Наклонился и поднял с мраморной плитки полевой цветок, который каким-то чудом остался не смятым. Отчего-то я легко представил, как в мой карман его опускают пальцы Арины Родионовны. Больше было некому. Совершенно точно такого бы не сделала Свиридова. Она даже не наклонилась бы за растением, чтобы сорвать. Цветок пах тонко, почти неощутимо. Я забрался в ванну, рассеянно продолжая вдыхать аромат.

Горячая вода быстро сняла усталость. А веки стали тяжелыми. И я задремал, устроив голову на валике из полотенца, которое утроил на бортике ванны. Вопреки нехорошим предчувствиям дурные сны меня не мучили. Я видел что-то светлое, отчего на душе становилось тепло. Словно вокруг меня кто-то наложил множество мурчащих котов и те забирали себе все переживания.

Проснулся я, когда слегка продрог. И я с удивлением заметил, что вместе с остывающей водой ушли волнения о том, что случилось утром у озера. И как я не пытался, никак не мог воспроизвести эмоции, которые ощущал во время боя. Словно все, что произошло на дуэли, было не по-настоящему, а просто мне пригрезилось. Не то, чтобы я жаждал помнить о случившемся.

— Наверное, здесь не обошлось без магии Арины Родионовны, — пробормотал я, наблюдая, как на поверхности воды плавает потемневший от влаги цветок. Я тяжело выбрался из ванной. Вытерся полотенцем, облачился в свежую одежду и распахнул окно, впустив в комнату прохладный воздух.

На часах было десять утра. До дуэли, на которую я собирался попасть, оставалась еще пара часов. Я сел кресло и включил телефон. С удивлением заметил, что на экране было два пропущенных вызова с моего домашнего номера. В душе зародилось чувство тревоги. В животе зашевелился ледяной ком, а волосы на затылке приподнялись. Неужели дома что-то случилось? Я быстро нажал на кнопку вызова.

Трубку не брали долго. И с каждым гудком тревога все росла. Но наконец в динамике послышался знакомый голос:

— Звонят и звонят. А толку никакого. Все равно меня никто не слышит. А Фома вышел и не может вам ничего сказать…

— Это я, Любовь Фёдоровна, — быстро произнес в трубку. — Что у вас случилось?

В динамике на несколько секунд воцарилось молчание. А затем Виноградова встревоженно произнесла:

— Павел Филиппович, я узнала, что такое Императорская охота. И что у вас разбирательство с Миниными. И что сегодня был первый бой. Искупитель, я так рада, что вы живы. Так рада!

— Надеюсь, вы не рассказали про это Фоме? — с нарастающей тревогой уточнил я.

— Что ты! — быстро ответила призрак. — Зачем ему лишние переживания? Сначала я сама должна была все понять. Убедиться, что с тобой все в порядке.

— Узнали про Императорскую Охоту из этой вашей призрачной сети? — полюбопытствовал я, чтобы сменить тему разговора.

— У меня было много времени, — уклончиво ответила призрак. — Это какой-то ужас! Никогда не подумала бы, что все может быть настолько опасно.

— Все в порядке, — успокоил я Виноградову. — Все сложилось удачно. И остался жив. А у вас как дела?

— В целом хорошо, — ответила призрак. — Ремонт уже почти закончен. Фома строго следит за всем. А этот… новый призрак, которого я отказываюсь называть по имени, скитается по двору. Но рабочих не пугает и не трогает. Во всяком случае, очень старается. Еще приходил Лаврентий Лавович. Пытался разузнать, где вы и как надолго уехали. Потом посветил Фомушке в глаза. Охнул, когда его Питерский ногой пнул.