— И кто же тогда? — растерянно уточнил Александр.

— Фома, — просто ответил я. И поспешно добавил: — Он может видеть призраков, говорить с ними, и даже причинять им раны. А еще я могу выделить ему в напарники призрака, который обладает астральной копией одного артефакта. И помощник этот при хорошем питании способен быть крайне полезным.

— Но ваш Фома — человек из народа… — начал Морозов.

— Это как раз то, что нужно, чтобы успокоить городских обывателей! Человек из народа защищает покой подданных. Дворянину могут не поверить, а вот простому парню, который защищал порт от нечисти вместе с добрым некромантом, поверят охотно.

— У него нет должного образования…

— Работая с ним я понял, что у него вполне хватает житейской мудрости, — возразил я. — Он очень смышленый парень.

— И нет опыта… — продолжил возражать Александр.

— Я буду его консультировать и всячески помогать, — заверил я. — А если вас беспокоит, что он просто слуга — я могу пересоставить с ним договор. И сделать секретарем семьи. К слову, вы можете взять характеристику у Софьи Яковлевны. Думаю, отставная судья не будет лукавить.

Александр задумался, а затем кивнул:

— Если вы так думаете…

— Вы прекрасно знаете, кем является на самом деле Фома. Он не просто говорящий с духами. Он…

— Самый сильный из них, — закончил за меня Александр. — Княгиня мне рассказала, откуда он явился. И потенциал у парня действительно большой. Что же, если вы думаете, что из него выйдет хороший консультант отдела…

Я хитро усмехнулся:

— Если не он, то кто?

— Вы правы, — ответил наконец Морозов. — Кто, если не он…

Я довольно хлопнул ладонью по столу:

— Вот и отлично. Осталось решить кое-какие… административные вопросы. Для того чтобы Питерского приняло высокое общество. Но думаю, вы сможете их решить.

Кустодий кивнул.

— И как повела себя Людмила Федоровна, когда очнулась? — как бы невзначай уточнил Морозов.

— Она узнала судью и начальника охранки, — ответил я. — Думаю, что это хороший знак.

Морозов довольно улыбнулся:

— Полагаю, так и есть. Оглянуться не успеете, как она вновь возьмется вас поучать.

— Откуда вы знаете, что она так делала? — удивился я.

— Мне кажется, ваша соседка воспринимает вас как сына или внука. При жизни она была экстравагантной дамой, это правда. Но при том вовсе не была бессердечной. Мне хорошо известно, что она заботилась о своих работниках, за что пользовалась у них уважением. К тому же она на моих глазах практически принесла себя в жертву ради вашего благополучия. По счастью, у нее это не получилось, но намерения ее были серьезны, и она пошла до конца. Мало кто на моей памяти делал что-то подобное.

— Я все же беспокоюсь о ней и надеюсь, что никто не прознает, кем она является на самом деле…

— Никому в здравом уме не придет в голову мысль, что в вашем доме произошло воскрешение, — понизив голос произнес Морозов. — А вы не признавайтесь в этом, даже если вас прижмут к стенке. Да и сама Людмила Федоровна не станет подставляться, и когда придет в себя, то подыграет вам… Поверьте, я знаю, о чем говорю!

— Вы тоже провели какое-то время в похожем сне? — предположил я.

Он неопределенно пожал плечами. Его глаза потемнели, словно на память пришли не особенно приятные воспоминания. И когда я уже подумал, что он не ответит, кустодий вдруг заговорил:

— Я был первенцем в семье своего отца… Мой брат был всего на пару лет меня младше. До определенного возраста нас растили в деревне, подальше от общества, чтобы не подвергать соблазнам больших городов. На самом деле жрецы ощутили в отпрысках князя темную искру, и до поры нас решили держать подальше от людей. А когда пришло время инициации — судьба отметила меня темным даром. Мой отец был удручен.

Я нахмурился.

— Разве это плохо?

— В том мире, откуда я пришел, не особенно уважают темную силу. Ее воспринимают, как печать проклятья. И темный глава княжеского рода был нежелателен.

— И что произошло дальше?

Александр усмехнулся и подпер кулаком подбородок.

— Я сделал то, что должен был сделать наследник великого рода — отказался от права первородности. Я взял имя своего брата, а он стал носить мое. И, когда пришло время, именно он стал князем. А я остался темным братом.

— Это несправедливо! — нахмурился я.

— В каждом мире есть свои особенности. Не только в традициях. Но и в том, как работают законы силы. Так вышло, что в семье всегда самый сильный — это самый старший в роду. Когда умирает глава рода, следующий по старшинству наследует его мощь.

— Ваш брат не был самым сильным в роду, — догадался я.

Морозов помрачнел и кивнул.

— Все окружающие считали, что все дело в цвете силы. Я стал проклят вдвойне. Но это не особенно меня беспокоило — знаешь, медведю не обязательно быть красивым, его и так все уважают.

— Тут сложно спорить, — согласился я.

— Я встретил девушку, от вида которой моя душа замирала. И мой брат тотчас пожелал присвоить ее себе. Мне пришлось отступить, потому как я точно понимал, что она достойна лучшего. Она имела право стать супругой князя с обычной силой. Того, кто мог стать для нее опорой и предметом гордости.

— Она его полюбила? — отчего-то неуверенно спросил я.

Он покрутил на пальце кольцо, испещренное странными знаками, похожими на буквы.

— По нашим законам все решили семьи, — произнёс он. — И брат привел в дом замечательную девушку, которая поклялась ему в верности. Кем бы я был, если бы посмел мешать ее счастью? Я привел в свой дом другую. Поначалу она меня боялась. Считала, что темный однажды обязательно принесет ее в жертву. Но потом поняла, что я не ем детей по пятницам. И по субботам тоже… Мы смогли с ней жить в мире и ладу. Она научила меня радоваться простым вещам. Подарила детей, которые родились со светлой искрой. И я подумал, что мне подарен шанс прожить тихую жизнь ведьмака.

— Ведьмака? — я подался вперед, чтобы ловить каждое слово Морозова.

— В том мире много чудесного и жуткого, Павел… Там открыто живут те, кого тут считают городскими легендами и деревенскими байками.

— Вы про нечисть? — шепотом уточнил я

И Морозов кивнул:

— Именно! В том мире русалки выходят из рек, чтобы пожирать живых, домовые следят за домами, а вурдалаки выбираются на охоту, когда на землю опускается тьма.

— Звучит как жутковатая сказка, — хмыкнул я, не до конца веря в эту историю.

— Все сказки когда-то случились в реальной жизни, юноша. Но потом их стали пересказывать и добавлять разные детали, чтобы они не казались слишком страшными. Люди не любят бояться по-настоящему. И вот уже волк проглотил бабушку целиком, а не она сама обернулась зверем. А внучка не ворвалась в дом, чтобы убить оборотня топориком своего отца. В сказке девица не водрузила голову монстра на пику, чтобы распугать стаю других оборотней, когда она брела через лес обратно домой… Ее волосы не покрылись красным от капающей из отрубленной головы оборотня крови — проще было придумать, что девчонка носила красную шапочку. Но сам подумай, Павел, зачем таскать пирожки в одинокий домик в лесной глуши? Неужто они стоят риска? Или все проще, и девочка носила своей зараженной бабушке снадобье. Но однажды опоздала, и та обернулась зверем…

Я оторопел от услышанного. А мой собеседник усмехнулся и продолжил:

— Правда жестока, княжич! Однажды моя семья стала слишком сильной. Все потому, что мы с братом не делили власть — каждый был рад своей судьбе. Вот только жизнь приготовила жуткий подарок — его супруга стала темной. Так порой происходит, когда человек готов отдать свою жизнь за других. Его свет меняется на тьму. Брат мог с этим смириться. И жрец заметил, что в княжеском первенце таится та же тьма, что и во мне.

— С природой не поспоришь, — предположил я.

— Однако, князь решил спорить. И он пожелал избавиться от своего сына. Вот только побоялся, что кровью ребенка он навлечет на себя проклятье.