— Федь, управлять спортивной тачкой — не так просто, как кажется на первый взгляд. Ты скоро?

— Да. Погоди пять минут.

— Хорошо… Но давай оперативно! Время сейчас играет против нас.

— Как будто я этого не знаю…

Мы с Глэем вышли на заводской двор, где словно памятник под снегом стоял старый космический истребитель ульфригов. Внешне он очень напоминал типичный земной реактивный самолёт. Острый нос с кабиной и фонарём. Но за ней сигарообразный фюзеляж постепенно переходил в три широких крыла, как у старых ракет. За ними виднелось несколько сопел от нейтронно-отражающего двигателя.

Довольно старая технология.

Принцип работы у подобных агрегатов заключался в том, что заряженная установка выпускала пучок нейтронов, который врезался в отражающую линзу. Это создавало эффект Фламелевой тяги — одного из древнейших способов передвижения в космосе. Помню, к подобному типу двигателей гуминиты приходили практически сразу после завершения «реактивной эры».

— Ну, и что ты хотел показать? — спросил я, недовольно скрестив руки на груди.

— Сейчас… — Глэй провёл указательным пальцем по закоптившейся поверхности фюзеляжа, и фонарь плавно откинулся вверх: — Залезай!

— Разве истребители ульфригов не одноместные?

— Это относительно новая модель.

— Хм-м… Ладно.

Устроившись в кресле наводчика, я внимательно осмотрел светящиеся кнопки и кучу сенсорных экранов. Всё потрёпанное… Как будто, летательный аппарат пережил не одно крушение за свою жизнь.

— Так, сейчас всё будет! — Глэй закрыл фонарь, и мы на мгновение погрузились во мрак: — Взгляни наверх и скажи, ничего ли не напоминает тебе вот эта часть схемы?

На тёмной крышке фонаря вспыхнули ярко-синие символы, которые постепенно переходили в чертёж, что очень сильно напоминал…

— «Дверь»⁈

— Или, как её принято называть у нас: «Генератор гиперсветового перехода». Если подключить его к квантовому компьютеру с галактическими картами, то он сможет с лёгкостью найти планету для потенциального переезда. А если соединить с гиперсветовым радаром и энергетической ячейкой Ультиматов, то получится…

— Машина времени. — я с ужасом посмотрел на тёзку: — Глэй, только не говори мне, что ты хотел это сделать?

— Хотел? Хах! Да, я практически это сделал…

— И что же тебя остановило?

— Цена.

— О… Ты побоялся уничтожать одну из вселенных из-за собственного эгоизма? Как это не типично для Глэйтрона.

— Я же не просто так тебя предупреждал. Это… страшно, Фёдор. Я был на самом дне. Мне так хотелось вновь услышать их голоса… Оказаться рядом с ними. Ощутить тепло от прикосновений и вновь… Вновь почувствовать вкус человеческой жизни, что я готов был пойти на всё! Я был одержим идеей путешествия назад… Однако, потом подумал, что это будет несправедливо не только к моей предыдущей версии, но и ко всем моим близким.

— Согласен.

— И глядя на то, что со мной стало… Я вдруг подумал, а что если мы ничего не знаем про Мегарда?

— В плане?

— Ну, сам посуди! Мегард же явно стал таким не просто так. Тангейзер научил его прятать воспоминания о прожитом опыте даже сквозь пространство и время. Что если первоначальный Мегард сошёл с ума именно из-за того, что… потерял своих близких? Мы же ничего не знаем о его настоящем прошлом. Нам известны лишь события из его искусственно созданного временного круга. Петли, если быть точнее. Но что было до неё? Ты знаешь? Я нет.

— Хочешь сказать, что ты испугался?

— Не то слово… Мегард настолько мне омерзителен, что одна лишь только мысль о том, что я буду похож на него — пугает меня. В итоге, я выбрал нести этот груз. Просто идти дальше, невзирая ни на что. Но несмотря на то, что все мы разные — наш характер и последствия всё равно крайне идентичны. И больше всего на свете я боюсь, что кто-то из них не сдюжит, попав в аналогичную ситуацию… А если он создаст машину времени и уйдёт в прошлое, то мало того, что пожертвует очередной Вселенной во время разветвления… Так ещё и рискует стать угрозой для всего живого! Новый Мегард нам явно не нужен. Поверь мне на слово.

— Согласен. Но… где ты взял схему «Двери»?

— Один из Глэйтронов помог. Он нашёл чертежи и остатки оборудования на своём Абсолюте. Практически сделал всё, что нужно… Но вовремя остановился. Тот Глэйтрон очень боялся, что не сможет сдержать себя. И в итоге — передал технологию мне.

— Ты сказал ему, для чего тебе чертежи?

— Он и так всё понял. Сказал, что теперь это будет моим бременем. Но… он был уверен, что я не стану возвращаться.

— Это было слишком безответственно с его стороны.

— Если учитывать, что Борреев столько же, сколько и нас, а значит и чертежей гиперсветового оборудования тоже — риск в любом случае есть.

— Погоди! То есть, из-за этого ты на меня и давил? — удивился я.

— Ты считаешь, что данная причина — не достойна?

— Ты не знаешь меня.

— Я знаю себя. И знаю человеческую сторону Ультиматов. А ещё знаю, как тяжело осознавать, что никакая сила не исправит естественный ход жизни гуминитов. И мир продолжит медленно двигаться к своему закату, оставляя тебя в качестве зрителя. Думаешь, почему Юпитер положил жизнь на изучение бессмертной оболочки? Он прекрасно понимает, что всё в итоге закончится… И он изо всех сил хочет этого избежать. Юпитер даже модернизировал своих дочерей и жену. Как бы жутко это не звучало…

— Уж не знаю, что там с Юпитером, но лично я не намерен прыгать в прошлое и рисковать очередной вселенной. Мы боремся против этого! И подобная слабость просто обесценит все наши риски и труды.

— Это ты сейчас так говоришь. Но я очень надеюсь, что ты не изменишь своё мнение, когда этот мир подойдёт к своему логическому завершению.

— Я от своего не отступлюсь.

— И ты готов рискнуть, зная, что тебя ждёт в будущем?

— Готов.

— Что ж… Буду верить и надеяться. Знаешь, пока мы говорили, я вспомнил про старого друга. Думаю, он поможет нам с площадкой для сбора войск.

— Неужели? И ты уверен в нём?

— Уверен даже больше, чем в себе.

— И кто же он?

— Миротворец, воспитанный людьми. Такой ответ тебя устроит?

— Более чем.

— Чудно. — Глэй тяжко вздохнул, и опустив подголовник, повернулся ко мне: — Пока мы говорим… и ты слушаешь меня, я хочу дать тебе один важный совет. Ты же не будешь против?

— Если он не о том, что я должен бросить свою новую семью — я весь внимание.

— Нет. Как раз, наоборот… Живя в мире людей — я не замечал, насколько он загадочно красив. — с грустью улыбнувшись, произнёс тёзка, глядя на тёмную поверхность фонаря: — Я не придавал значения всему этому фантастическому хаосу, в котором так сложно, но в тоже время интересно разбираться. Не совершай моих ошибок, Фёдор. Наслаждайся каждым мгновением!

— Обязательно. Как только мы разберёмся с Мегардом.

У меня возникло подозрение, что Глэй хотел сказать мне, что-то ещё. Но в конечном итоге, он просто покачал головой и открыл фонарь, впуская в кабину прохладный зимний воздух.

Кажется, мне стало понятно, что именно хотел сообщить тёзка. Наверное, даже хорошо, что сейчас он решил промолчать…

Взглядом проводив Фёдора, который отправился учиться ездить на примитивном транспорте гуминитов, Глэй запустил гиперсветовой радар и начал искать своего старинного друга. Если удача всё ещё не отвернулась, а подсчёты Ультимата верны — эта древность сейчас в нескольких световых годах от Абсолюта.

— Кшх-х-х… — раздались помехи из динамика: — Кир тум, ай-ки нагх?

— Давай на местном. Я только адаптировался и не хочу перестраиваться на другой язык…

— Химик? — удивился голос из динамика: — Мать твою… Я думал, что ты опять сдох!

— И я рад тебя слышать, Коуч. Жив и здоров. Сейчас нахожусь на девятнадцатом по счёту Абсолюте.

— Ого! Сильно отличается от других?

— Не особо. Разве что, сюда кто-то из твоих поместил Ядро.

— М-м-м… Голос больно чёткий. Ты в моей Вселенной?