Он установил радар для почвы и начал посылать сигналы во все стороны. Один раз пришел ответ, указывающий на наличие небольшой пустоты в почве. Но практического значения это не имело.

Он убрал радар и стал настраивать вибратор. Иголка прибора начала перемещаться. И тут раздался крик Рогана:

— Ханли, прыгайте! Сюда!

Ханли услышал катящийся сверху грохот обвала и инстинктивно поднял голову. В нескольких метрах над собой он увидел летящие камни, закричал и упал на землю. Сильный удар оглушил его. Тут же он почувствовал нестерпимую, боль, а затем наступила ночь.

Боль — первое, что ощутил Ханли. Голова страшно болела. Он со стоном открыл глаза. Он лежал под нависающим берегом, в нескольких метрах от того места, где скала обрушилась на него.

Ханли отчетливо слышал шум водопада невдалеке и попытался рассмотреть его, не сообразив, что водопад находится вне его поля зрения. Ему удалось увидеть только ту часть карниза, где раньше находился Роган. Теперь там его не было.

Ханли встал. Приборы лежали рядом, радар был раздавлен. Не обратив на это внимания, Ханли дошел до изгиба берега. Оттуда он мог видеть участок реки примерно в полтора километра. Нигде не было заметно какого-либо движения.

Озадаченный, чувствуя, как в нем разгорается гнев, Ханли пошел в противоположную сторону. Пройдя около двухсот метров, он увидел водопад, скрытый за поворотом. Вода падала с более чем тридцатиметровой высоты. За ним начиналась большая долина. Дальше лес спускался до самой реки, а вдали все сливалось в зеленовато-коричневой дымке.

И никакого следа Рогана.

Ханли вернулся к приборам, не зная, что предпринять. Сначала он хотел продолжить работу. Но ведь скала чуть не убила его. Всего несколько миллиметров… На виске запеклась кровь, кожа на щеке содрана…

Он почувствовал мгновенное облегчение, найдя записку, прикрепленную на счетчике Гейгера. «Все-таки он человечен», — подумал Ханли.

В записке говорилось: «Возвращайтесь в лагерь. Меня не будет день или два».

Кровь прилила к лицу Ханли, губы сжались. Но и на этот раз раздражение отступило. Роган не обязан постоянно находиться рядом с ним или ухаживать за ранеными.

Ханли собрал приборы в мешок и отправился обратно. Он добрался до колонии, когда уже стемнело, и был немедленно отправлен в медицинский отсек. Два врача настояли, чтобы он провел ночь в боксе, уверяя, что в таком случае к утру он будет в полном порядке.

Спал Ханли неспокойно. Один раз он проснулся с мыслью: «И все-таки Роган — храбрый человек. Один, ночью, на незнакомой планете…»

Поведение эксперта в какой-то мере оправдывало ложь, которую Ханли преподнес колонистам. Он сказал, что Роган ушел только после того, как убедился, что состояние Ханли не внушает опасений. Конечно, на самом деле все было не так, но Ханли хотел, чтобы люди продолжали верить Рогану.

На рассвете Ханли проснулся страшно возбужденный. Его пронзила мысль, что падение скалы не было случайностью. Кто-то или что-то сбросило ее. «Утром пойду и посмотрю», — решил он.

В девять часов, когда он одевался для похода, пришла Элеонора. Она без сил опустилась на стул. Ее красивые серые глаза запали, лицо осунулось, волосы растрепались.

— Я очень беспокоюсь, — сказала она подавленно.

— Я чувствую себя почти нормально, — ответил Ханли. — Вчера я просто сильно ушибся.

Похоже было, что она не слушала.

— Ведь он там совершенно один, а судьба всей колонии зависит от него, от того, останется ли он жив…

Ханли онемел. Выходит, его жена все это время думала только о Рогане! Элеонора выглядела совершенно несчастной.

— Лен, как ты думаешь, ты правильно сделал, что вчера отпустил его одного?

Ханли от изумления не мог ответить. Он чувствовал, что просто не находит слов.

За завтраком он твердо решил, что найдет разгадку раньше, чем Роган.

После завтрака он опять отправился к реке. Транспортный бот вел Френк Стреттон. План действий представлялся Ханли предельно простым: если на этой планете есть жизнь, она так или иначе проявит себя. Наблюдательный человек ДОЛЖЕН был это заметить.

Они опустились на площадке в семистах метрах от реки и примерно в полутора километрах от водопада. Это было удобное место для наблюдений.

Стреттон, молчавший все время полета, неожиданно сказал:

— Красивое место, если бы не камни.

Ханли машинально кивнул. Он вышел из бота и осмотрелся. Все как вчера: деревья, очень зеленая трава, цветы, недалеко серебрится водопад, а дальше большая долина и лес. Действительно, камней здесь было достаточно, но при необходимости их можно и убрать.

Ханли подошел к одному и поднял. Камень был размером с большую дыню, но оказался неожиданно легким. Солнце отражалось от его поверхности. На первый взгляд камень казался гранитом, но потом Ханли заметил, что его пальцы окрасились в желтый цвет. «Сера, — подумал он, — и почти чистая».

Стреттон опять заговорил:

— Что из себя представляет этот Роган? Я хочу сказать: что в нем такого особенного, что все женщины в колонии с ума посходили? Дороти всю ночь тормошила меня, потому что, видите ли, он здесь подвергается страшной опасности.

Мысли Ханли были заняты камнем, но почти бессознательно он вспомнил аналогичную реакцию Элеоноры. Он повернулся к Стреттону.

— Роган по-своему уникален, если не считать…

Здесь Ханли остановился, потому что дальше все основывалось на слухах. Все же он продолжил.

— Судя по рапортам, его родители попали в аварию, обследуя новую планету, и он родился, пока они чинили корабль. Его увезли совсем маленьким, а когда начали проявляться необычные способности ребенка, было уже поздно.

— Для чего поздно?

— Они не могли вспомнить координаты планеты, на которой потерпели аварию.

— Вон что!

Некоторое время они молчали. Ханли рассматривал камень. Потом Стреттон заговорил опять:

— А что это за разговоры, будто у него дети по всей Галактике?

— Тоже слухи, — резко ответил Ханли. Ему был неприятен этот разговор, потому что приходилось защищать человека, к которому он не питал дружеских чувств. Кроме того, он сам с удовольствием послушал бы ответы Рогана на эти вопросы.

— И чего он хочет этим добиться? — хмуро обронил техник. — Произвести на свет банду таких же монстров, как и он сам?

Такие рассуждения Ханли уже слышал. Помимо воли он ответил с сарказмом:

— Возможно, он считает, что его таланты к налаживанию контактов с негуманоидными цивилизациями должны получить распространение среди людей. Видимо, он уверен, что если в каждой колонии будут его отпрыски, то будущее землян там обеспечено. Это…

Он вдруг остановился, пораженный. Он-то хотел высмеять Рогана, но вдруг понял, что эти объяснения вовсе не безумны. Наоборот, в них есть рациональное зерно, и даже больше: такое его поведение НЕОБХОДИМО. «Боже мой, — подумал Ханли, если он приблизится к Элеоноре…»

В волнении он размахнулся и кинул камень в ближайшую скалу. Раздался грохот. Камень разлетелся в пыль. Порыв неизвестно откуда взявшегося ветра бросил ее в лицо Ханли. Он закашлялся от удушающего облака и отскочил, чтобы вдохнуть чистого воздуха.

Он хотел посмотреть на скальные осколки, разбросанные в траве, но Стреттон дико закричал:

— Мистер Ханли! Камни… двигаются!

В первый миг Ханли не мог понять, что это означает, потом он увидел, что все камни покатились к боту. Медленно, как будто нерешительно, но они катились. В то же время ветер, дувший ранее порывами, внезапно приобрел силу урагана. Сухие листья закружились в воздухе, мельчайший песок царапал кожу людей. Глаза Ханли начали слезиться. Он с трудом добрался до бота и едва нашел ступеньки, ведущие внутрь. Ветер был так силен, что Ханли опустился на четвереньки, чтобы его не сбило с ног. Раздался крик Стреттона:

— Сюда! Скорее!

Он схватил Ханли за плечо и почти втащил в кабину. Ханли рухнул рядом с техником. Некоторое время он приходил в себя и только потом заметил, что Стреттон пытается запустить двигатель.