Надеюсь, дракон понял, что я слишком мала, и это объясняет, что похоти не было. Иногда, правда, мне казалось, что наблюдает другой, немного отличный взгляд. А иногда казалось, когда я была одна, что в комнате нас трое. Следилка действовала не всегда, но часто. Стоило мне сказать в разговоре с сестрой, что хочу почитать книгу, которой у нас не было в библиотеке, на следующий же день, слуги приносили эту книгу. И так касаясь всего. Из моих украшений, подаренных женихом, можно было построить небольшой домик. Сладостями можно было накормить пол столицы. А разнообразные платья, костюмы, туфельки, и всё отделанное драгоценными камнями и чрезвычайно удобное, просто сменялось хороводом, я почти не успевала привыкнуть к чему-либо. Изредка я замечала, что с моего столика пропадает то та, то иная мелочь. То невидимки, то цветы, собранные мной менялись на другие, то не могла найти свой дневник, который изредка писала, и находила его на его месте спустя несколько дней. Не выдержав, лет в десять, когда пропал мой любимый плюшевый заяц, с которым я спала в обнимку, я написала в дневнике большими буквами: "Если что-то нужно, просто попросите, что нужно! Нечего забирать без спросу. Верните мне моего зайца!".

Через несколько дней дневник исчез снова, и вернулся вместе с моим зайцем. Но, не смотря на идентичность. Вплоть до не отстирываемых пятен на ухе, я чувствовала, что это не тот заяц. Вот не тот и все. Хотя замена из него вышла хорошая. Тогда же, в дневнике я нашла письмо с короткой надписью:

" Прядь волос". Хмыкнув, я отчекрыжила прядку у шеи, где было не видно, и положила длинную прядь на столик, предварительно обвязав ее своей лентой, чтобы не рассыпались. Когда, после ужина, прядь пропала, я не удивилась.

Спустя еще пару лет, на моем столике появилась записка с приложенным маленьким, около миллилитра, хрустальным флаконом. Записка по-прежнему была лаконична, знакомым почерком было написано всего одно слово: " Кровь". Хмыкнув, что так он себе новую меня соберет, я без страха порезала ладонь маленьким кинжалом и накапала во флакончик, который так же пропал на следующий день.

В принципе, ничего особенно, кроме пропадающих вещей не раздражало. Даже к присутствию и наблюдению я привыкла, даже стала получать от этого удовольствие, особенно от осознания, что мне пытаются сделать приятно. Жених не откупался дорогими подарками, а действительно, в каждой вещи, что появлялась у меня на столе, или в моем гардеробе, чувствовалось, что ее выбирали для меня. Когда в двенадцать у меня пошла первая кровь, я узнала не от своего организма, а заранее. За неделю до этих дел, посыльный доставил коробочку с маленькими флакончиками и инструкцию.

Вначале я не поняла, что это такое. И зачем мне это прислали, но мама, увидев инструкцию, ласково погладила меня по голове и сказала, что это женских болей и объяснила, что такое зелье не просто очень дорогое, но еще и достать его сложно. Даже у них с Илей по одному флакончику на случай сильного недомогания, и также мне был заранее куплен один. А спустя неделю началось. Меня удивляло, как можно так тонко чувствовать мой организм, даже лучше меня. Но я была благодарна такой заботе.

За пол года до моего дня рождения были сняты мерки для платья. Опять же модисток прислал жених. Девушки быстро меня обмеряли, но так и не спросили о том, какое платье я хочу. Правитель темной сторону и тут считал, что знает лучше, что мне понравится. И, наверняка был прав, ибо все, что он присылал, было произведением искусства, которое мне безумно нравилось. За все эти годы, он ни разу не ошибся. Так что и жаловаться с моей стороны было лишним, и к тому же не благодарным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однажды когда я сильно заболела, и несколько дней провалялась в забытьи, мне казалось, что за мной ухаживают совсем не врачи и не родители. Чьи-то руки нежно касались моего тела и осторожно омывали его, другие, не менее нежно, обтирали меня и заставляли пить лекарства. Когда я пришла в себя, на вопрос о том, кто за мной ухаживал, родители лишь краснея, отводили глаза. Так я и убедилась, что это был жених. Но почему же мне казалось, что за мной ухаживало два разных человека. И два разных голоса, одинаково ласково, но решительно, просили меня открыть ротик и выпить лекарство.

Дни перед помолвкой пролетели, словно их и не было. В принципе, особо волноваться у меня причин не было. Я все так же остаюсь жить до совершеннолетия у родителей. Жениха уже видела, пусть и при довольно странных обстоятельствах. Заботу его — оценила. Тем более, даже его сегодня не будет, а только его поверенный. Так что помолвка лишь

Платье мне доставили охрененое. На помолвку было не обязательно одевать белое, так что я была в нежно-голубом платье, темнеющим к низу до темно-синего, с несколькими нижними юкками, которым объем придавала магия, от чего платье было почти невесомым. По корсету тянулся нежный цветочный узор серебристых кружев, украшенных маленькими бриллиантами. К низу юбки узор темнел до золотого, и украшение было уже из желтых бриллиантов и цитринов. Рукава были короткими и украшены полупрозрачной тканью, собранной у плеч большими жемчужными брошками. На голове у меня была, присланная за пол часа до события, золотая диадема со вставками из платины и крупных сапфиров. Такой же кулон висел у меня на шее. Как только я надела этот кулон, на кулоне, носимом с пяти лет, появилась застежка, и я смогла его снять, хоть за столько лет уже привыкла к легкой прохладе металла. Но видимо у нового кулона функций было побольше.

К платью также полагалось нижнее белье, увидев которое, у меня начался нервный тик. Тонкое, полупрозрачное кружево, почти ничего не скрывало, кроме небольшого, того самого участка. Даже в своей прошлой жизни, ничего подобного я не носила. Слишком уж подобная вещица была развратной. А от мысли, что это выбирали и касались мужские пальцы, почему-то в том, что их точно трогал жених, я была уверена, мой мозг впал в состояние шока и паники. Желания тела я уже вполне могла контролировать и осознавать, и выявить то, что я возбуждена, было не сложно. Это для меня шестнадцать лет еще детство, а некоторые в этом возрасте уже детей рожают. Как раз таки это осознание возбуждения, и ввело меня в шоки панику. Так, Ида, спокойнее. Еще чего не хватало.

Одевшись, стараясь не повредить прическу, и приведя себя в порядок, я поправила платье и направилась вниз, где ожидал меня отец и поверенный жениха. Матери и сестре не разрешили присутствовать на церемонии, как и другим гостям. Так что кроме меня, отца и поверенного, присутствует только жрец, которого привез с собой темный. С удивлением в поверенном я узнала парня, приезжавшего к нам почти десять лет назад. Почему-то тот эпизод с яблоком прочно засел в моей голове. Страшно признать, но он привлекал меня. Очень красивый парень, внешне лет двадцати-двадцати трех. Светлые волосы, с пепельным оттенком, были небрежно завязаны резинкой. Несколько прядей, выбившиеся из прически, обрамляли красивое, породистое лицо. Хищный разрез глаз, и чуть великоватый, на мой взгляд острый нос, ничуть не портили благородных черт. Даже создавали какое-то влечение к себе. Темно-синие глаза, жадно осматривали каждую деталь моего внешнего вида, и судя по взгляду, еще и мысленно раздевали. И так темные глаза, стали практически черными, будто зрачок расширился на весь хрусталик. Вздрогнув, я остановилась, незаметно пытаясь выровнять дыхание. Колени дрожали и я еле шла. И к тому же, стыдно признать, от этого взгляда, меня до кончиков пальцев прошибло маленькими молниями возбуждения. Да так, что я почувствовала, что мое нижнее белье промокло, а внизу живота появилась тянущая боль. Не будь моей парой дракон, я бы уже решила, что это он. И это все меня испугало.

Отец протянул руку, и, вложив в нее свою, я вместе с поверенным отправилась к алтарю, у которого уже стоял жрец. За эти годы я уже вполне изучила языки темной стороны, и как на родном могла общаться на драконьем, демоническим, языке дроу и языках тролей и гоблинов. Особенно мне нравилось учить тролий. Количество матов в их языке было в два раза больше, чем приличных слов. От жениха пришло несколько трольих романов, с припиской, не рассказывать взрослым. Я не рассказала, я лишь ходила по замку и периодически ржала. Любовный роман был без интимных подробностей, но количество крепких выражений, вполне делали книгу с возрастной пометкой +16. Даже я, с опытом матерщины в прошлой жизни, когда сокурсникам, кроме как матами, невозможно было объяснить теоремы по матану, который у нас ввели обязательным предметом, краснела от выражений, и восхищалась размерами словесных оборотов.