Тараканов с Амиго сперва обучили долгому двойному объятию фавориток-колумбиек, а потом и других танцоров, понимающих толк в энергии. Фаворитки активно распространяли новую технику среди участников. Когда очередной партнер норовил привычно отстраниться и забалагурить, Тараканов мягко удерживал объятия. Вовка шептал торопыге на ухо, что это «long Russian embrace»? и, подстроив дыхание, стоял долго. Потом, медленно освободившись, поднимал другую руку и обнимал повторно, показывая «double Russian embrace».

С каждым вечером процедура объятий удлинялась, и часть публики уже не разбегалась сразу, как раньше. Многие благодарили Вовку за подаренные им сильные переживания и жаркий поток, идущий из его сердца.

Пляски проводились разными ведущими, и Вовка участвовал во всех танцах, с утра до ночи, записывая их на миниатюрный цифровой диктофон. На кэмпе было много новых для Тараканова красивых танцев и сильных зикров. Огонь внутри Вовки гудел, то разгораясь от энергичных плясок, то смягчаясь от нежных танцев с тонкими вибрациями.

Запомнились ему танцы в исполнении англичанки Малики, скромной девушки с глубоким нежным взором. Очень необычный танец «Шива-Шакти» показала дамочка с Гавайев, худенькая и маленькая, но излучающая огромную внутреннюю силу (Вовка окрестил ее настоящим воином, женщиной-нагвалем).

Танец состоял из двух частей. Сначала женщины, пропуская сексуальную энергию Шакти, пляшут танец соблазнения снаружи мужского круга, завлекая прелестями женского тела, сверканием глаз и фривольными движениями. А потом мужчины галопируют вокруг них, воплощаясь в воинственного Шиву, распаляя огонь страсти и завоевывая сердца прекрасных амазонок. Танец высвободил сверхмогучую энергию (недаром старикан Фрейд о ней долдонил), древнюю и неописуемую. Один белый, как лунь, дедочек, лед девяноста, который еле-еле передвигался, в этом танце выделывал такие коленца, что позавидовал бы семнадцатилетний отрок.

Еще Вовка подружился с очаровательной седеющей дамой из Аргентины, остроумной Шарлоттой. Она провела суперзажигательный танец «Пача Мама», мелодию которого Вовка слышал на Юлькиной кассете.

Организатором кэмпа был замполит Пукинс, как окрестил его на питерском слете майор.

Джон сразил Тараканова наповал сногсшибательным зикром «Ху-у-у-у…» Протяжное нарастающее по высоте пение в совокупности с долгими вращениями перенесли Вовку куда-то за границы привычной «реальности».

Джонни дал возможность разогнать энергию до предела, наращивая мощь пения и не ограничивая народ по времени (зикр длился около часа). Накачка потока достигла пика, когда началось кружение в парах. Тараканов с Лехой кружились с максимальной скоростью, сбросив футболки, хотя ночью было холодно. Тела, разогретые от пламенеющего Внутреннего Огня, гудели и вибрировали, пот струился ручьями. От жаркого дуновения Нагваля в пустой голове изредка проносилась мысль: «Вот так и сходят с ума». Мысль не была эмоционально окрашена, это была просто трезвая констатация происходящего. Внутри шатра по периметру висели керосиновые лампы, тусклый свет которых слегка рассеивал ночную тьму. От призрачного освещения мистичность действа была еще круче. В тот вечер Абдулла даровал Вовке энергетический куш!

Каждое утро, ровно в восемь часов и ни минутой позже, маэстро начинал танцы, которые Тараканов посещал так же неукоснительно, как правоверный иудей по субботам синагогу. Джонни неторопливым шагом выходил в центр шатра, в коротких резиновых сапожках, неподражаемых толстых трениках оранжевого цвета, оттопыренных на коленях, и коричневой кофте. Вовка балдел от того, как грациозно Пукинс ставит ножку в рыжем сапожке, показывая танец, как тянет мысочек, как пластично взмахивает ручками, как изящно вращается. Каждое движение отточено и доведено до совершенства. Завораживающее зрелище!

Отдавая дань уважения яркому таланту маэстро, Вовка подарил ему купленную в Шереметьевском «Duty Free» красочную футболку с изображением рублевской иконы «Троица», а на ярмарке приобрел у него собрание сочинений на трех CD и новую книгу, содержащую 117 танцев и прогулок. Как-то в перерыве между танцами Тараканов вместе с Амиго листал ее в палатке, под шум традиционного английского дождика. Просматривая раздел «101 совет ведущим танцы» и представляя Джонни, друзья изрядно повеселились. Вот некоторые инструкции:

Сексуальное домогательство осуждается в мире танцев.

Распознавайте и уважайте джинна (вредного духа, посланного, чтобы проверить вас).

Благосклонно примите, что некоторые танцоры имеют ограниченные способности.

Изношенная одежда выравнивает ваше намерение.

Несколько минут медитации перед сеансом могут быть полезны.

Используйте розовое масло как духи, когда ведете танцы.

Однажды, ближе к концу слета, после обеда, Тараканов с Амиго, раздевшись до трусов, плясали суфийский рок-н-ролл «Only heart with wings can fly!»*. Они изменили слова к этому танцу: «Лишь горячее сердце может летать!» и придумали другие движения. Сперва Вовка и Леха легонько ударяли друг друга по сердцу правой рукой, потом левой, пробуждая жарок, а затем, взмахивая руками, как крылами, менялись местами. Тренируя новый вариант, оба вошли в раж и горланили на всю поляну, подскакивая на мягкой травке.

Вдруг Вовка замер на месте, услышав знакомый хрипловатый голос, распевающий «Ом Рам Рамайя Сваха». Он огляделся и, никого не обнаружив, тряхнул головой, решив, что послышалось. Но задорный голос с характерными глуховатыми интонациями звучал все громче, и принадлежать он мог только одному — Нарайяну. И тут Тараканов узрел самого маэстро, раскачивающегося на толстой широкой сетке, привязанной для детей, как гамак, к большущему вязу на пригорке, неподалеку от Вовкиной палатки! «Спагетти Суфи» замахал Вовке руками и принялся раскачиваться, как шимпанзе на лиане, едва не вывалившись из сети. Тараканов радостно обнял вездесущего Нурика.

Вовка стал пытать Нарайяна на предмет новых зикров. Оказалось, что после российского слета крыша маэстро еще долго носилась по безбрежным энергетическим просторам, и он насочинял несколько зикров с очаровательной музыкой.

В тот вечер на танцах Нарайян задал жару публике, проведя несколько новых шедевров. В глубочайший транс Вовку ввел зикр «Мэйи Тотэдэ Пас Мэйи» (в переводе с санскрита «Где ты меня ищешь? Я здесь»). Когда под громкий перебор гитарных струн все затянули протяжную мелодию, наполненную силой и трансцендентной грустью, Вовка окунулся в водопад энергии.

В конце, во время молчаливой медитации, Вовка почувствовал, что тело окаменело от праны и сейчас взорвется на миллиарды кипящих пузырьков. Затем во время очень медленного и глубокого вдоха его плавно выгнуло, энергия ровным потоком поднялась по позвоночнику в голову и устремилась в пространство. Дыхание прекратилось на несколько минут. Народ уже обнимался, когда Вовка наконец почувствовал, что возникла потребность выпустить воздух из легких. Совершив такой же едва ощутимый и долгий выдох, он выпрямился и, открыв глаза, некоторое время не мог понять, что за странный мир его окружает.

Охваченный гудящим вихрем, он осознал смысл пропеваемой фразы, понял ее не головой, а всей сущностью. В течение жизни мы гоняемся за миражами: материальными благами, женщинами (мужчинами), властью, духовными игрушками — в поисках наслаждения, а по сути — в поисках Бога, который проявляет себя через все это. Катаемся от угла к углу, томимые вечной жаждой и не находящие удовлетворения. Между тем источник несравненного кайфа находится в нас самих, Бог живет в сердце каждого, «здесь».

Уже потом Тараканову пришла мысль, что «Тотэдэ» оказал бы мощнейшее исцеляющее действие на тех, кто страдает от потери близких, на депрессивных, тяжелобольных или умирающих людей.

Вовка подумал о Даше. Слова зикра «Где ты меня ищешь? Я здесь» были созвучны картине мира, в которую играл Тараканов, чтобы не страдать из-за невозможности встретиться с любимой. Даша жила в его сердце, Вовка видел ее всюду: в небе, солнце, дождике, лужицах, воробьях, в зелени листвы, в окнах машин и домов, в лицах прохожих… Он слышал дыхание любимой, и порой ему казалось, что стоит обернуться и он увидит ее сияющие голубые глаза.