— Твоя работа будет заключаться в том, чтобы делать вид, будто мы с тобой помолвлены. Но об этом будем знать только ты и я. Тебе предстоит сыграть эту роль для Максимилиана во Франции.

В ушах Одри появился какой-то странный гул, ей вдруг перестало хватать воздуха. Боясь пошевелиться, она широко раскрытыми глазами уставилась на Филиппа Мэлори.

— Вы шутите… Чтобы я делала вид, будто помолвлена с вами?

— Максимилиана удастся убедить. Люди всегда готовы верить тому, чему хотят верить, — цинично заявил Филипп.

Не до конца принимая этот странный разговор за чистую монету, Одри отрицательно покачала головой.

— Но никто не поверит, что вы и я… — Предательский румянец покрыл щеки девушки. — Я хочу сказать, это просто немыслимо!

— Вот за эту требующую усилий и полной отдачи работу тебе и платят. — Филипп с мрачным видом вновь принялся пристально осматривать ее. — Мне нужно, чтобы комар носа не подточил. Максимилиан, может быть, и наивен, но отнюдь не глуп. Только после того, как я сделаю из теперешней Одри элегантную и изящную особу, мне удастся убедить Максимилиана.

Одри вдруг показалось, что Филипп Мэлори выпил лишнего. Изящная и элегантная особа? Чтобы немного прийти в себя, она резко втянула ртом воздух.

— Мистер Мэлори, я…

— Можешь меня не благодарить! — высокомерно бросил Филипп. — По правде говоря, думаю, ты не заслуживаешь выпавшей на твою долю удачи…

— Удачи? — дрожащим голосом перебила Одри, удивляясь, как этот славящийся свой проницательностью человек способен истолковать ее реакцию с точностью до наоборот.

— Персональный стилист, новый гардероб, оплата всех долгов и поездка на Лазурный берег, которая не будет стоить тебе ни пенни, — ледяным тоном перечислял Филипп. — Это не просто удача… если принять в расчет твое сегодняшнее положение, для тебя это равносильно открытию золотой жилы! А ты такого не заслуживаешь. Поверь, если бы у меня был выбор фиктивных невест, уже сегодня утром тебя бы уволили без всяких разговоров!

— Выходит, я единственная кандидатка?

Как он смеет вмешиваться в мою жизнь? — с негодованием думала Одри. Неужели ему невдомек, что у меня тоже есть чувства и меня можно обидеть? Хотя с какой стати ему заботиться о таких пустяках! Ведь ему наверняка ни разу в жизни не пришлось себе в чем-то отказать!

— Это к делу не относится. Итак, я хочу, чтобы наш уговор хранился в секрете. — Филипп неприязненно посмотрел на нее. — Ты умеешь хранить секреты?

Под выразительным взглядом его черных глаз у Одри почему-то начала кружиться голова, и девушка растерянно пробормотала:

— Никогда не пробовала…

— О, это легко. Просто помни: если хоть одна живая душа узнает о нашем уговоре, я тебя закопаю живьем, — без тени иронии объяснил Филипп.

Одри побелела.

— Вовсе не смешно.

— А я и не шучу — предупреждаю. Ты здесь пробыла уже довольно долго. Когда выйдешь из кабинета, можешь забрать свои пожитки и отправляться домой. Вечером я свяжусь с тобой, и мы обговорим кое-какие детали.

Одри гордо вскинула голову. Ее, обычно умеющую сдерживаться, сейчас переполняла ярость от самонадеянности, с какой босс возомнил, будто она кинется выполнять его приказы, не принимая в расчет, сколь неприятными и даже аморальными они могут быть.

— Вне зависимости от принятого мною решения теперь я могу считать себя уволенной… так ведь?

— Ба, смотри-ка, ты ухватила самую суть! — насмешливо произнес Филипп. — Портишь все, что тебе попадается под руку, зато в свободное время читаешь Платона. По словам Максимилиана, у тебя хорошие мозги. Но применения им ты найти не можешь. Ты наверняка никогда не думала, что ими можно воспользоваться на работе…

— Я не понимаю… — пролепетала Одри.

— А все потому, что ты ленива и неорганизованна, все время пытаешься изображать этакую простушку. Только со мной подобный номер не пройдет!

Одри не верила своим ушам, голова шла кругом от неприкрытых издевательств босса, и в то же время очень хотелось расспросить его, действительно ли Максимилиан столь лестно отзывался о ее мозгах. Но гнев пересилил любопытство.

— Если я могу считать себя уволенной, тогда мне тоже ничто не мешает высказать все, что я о вас думаю.

На лице Филиппа появилась злая ухмылка.

— Мне это начинает нравиться… Откуда ни возьмись у бесхарактерной особы прорезались острые зубки! Что ж, прошу. Только хочу предупредить, я отплачу той же монетой.

Стуча зубами от страха, Одри выпрямилась во весь свой маловпечатляющий рост и прошипела:

— Вы наверняка самый бессовестный и эгоистичный человек из всех, встречавшихся мне! Неужели вам не приходит в голову, что у меня могут быть возражения морального характера по поводу обмана милого старика, заслуживающего лучшего отношения от человека, которого он любит как родного сына?

— Тут ты права. Эта мысль не приходила мне в голову, — без тени смущения или раскаяния признался Филипп. — Принимая во внимание, что в настоящий момент ты стоишь на пороге судебного разбирательства за присвоение обманом вещей и услуг, меня весьма впечатляют твои разглагольствования на тему морали!

Одри вздрогнула и побледнела.

— С-судебного разбирательства? — запинаясь, в ужасе повторила она, уставившись на босса в надежде, что ослышалась.

2

Брови Филиппа поползли вверх, когда он заметил перепуганное выражение лица Одри.

— Разве ты не прочитала бумагу, которую я тебе дал? Дизайнер интерьеров Дебора Денисон подала на тебя в суд. Неужели ты ждала, что она проявит милосердие к клиенту, пользовавшемуся ее услугами без малейшей надежды суметь расплатиться за них?

Одри отрешенно покачала головой, внутри у нее все переворачивалось.

— Но я же предложила мисс Денисон выплату частями…

Филипп безразлично пожал плечами.

— Видимо, эта дама решила устроить публичный спектакль, чтобы отбить у других клиентов охоту забывать о расчетах с ней. И ты весьма подходящий кандидат на публичную порку, поскольку у тебя нет занимающих высокое положение друзей, готовых вступиться за тебя и нарушить ее планы.

— Но судебное преследование… — Насмерть перепуганная Одри едва выдавила из себя эти слова.

Ее наивность сыграла с ней злую шутку. Она заглянула в бумагу, которую все еще держала в руке, и увидела незамеченную ранее пометку мелким шрифтом под суммой долга Деборы Денисон: «Подлежит судебному разбирательству». От ужаса кровь застыла в жилах Одри. Эта леди прекрасно знала, что ее настоящим клиентом была Стелла, а Одри лишь озвучивала инструкции сестры.