— Добрый, Мирон. Как здоровье?

— Все отлично, благодаря вашему супругу.

— Замечательно, — пауза затягивается.

— Сегодня моя жена приходила на осмотр к гинекологу. Хотелось бы узнать результаты.

— Хм, — усмехается женщина. — Откуда же мне знать результаты, я психотерапевт.

— Ну вы же можете узнать.

— Я-то могу, но не буду. Врачебная тайна.

— Да бросьте, я же за супругу переживаю.

— Вот супруга тебе все и расскажет, нет у меня таких полномочий.

— Марина Сергеевна…

— Все, Мирон, мне пора. У меня прием, — строго сообщает женщина и скидывает звонок.

Тру лицо, встаю с кресла. Может, я зря паникую, и все хорошо. Девочка имеет право просто погулять. Только вот раньше она одна никогда не гуляла, только с Алисой или со мной. И мне уже спокойно не работается. Я душу ее? Сильно давлю? Да вроде нет, иногда психую, но держу себя в руках, пытаюсь объяснять свою точку зрения.

Охрана сообщает, что Милана едет домой, и они уже рядом. Пытаюсь работать, но я словно натянутая струна постоянно прислушиваюсь к посторонним шумам в ожидании супруги.

Слышу её голос в прихожей. Ругает нашего пса, который, похоже, опять погрыз мячик Алисы, затем разговаривает с Людой и поднимается наверх. Ко мне не заходит, хотя знает, что я в кабинете. Выключаю компьютер, убираю папки с документами в шкафы и иду наверх. Может, я себя накручиваю, но на душе неспокойно. Милана всегда живая, активная, даже когда злится.

Прохожу в спальню, ее одежда в кресле, телефон и сумочка на тумбе, из ванной слышится шум воды. Дёргаю дверь – заперта. Сажусь в кресло. Жду. Женщина имеет право запереться в ванной. Проходит десять минут, двадцать, полчаса – Милана не выходит. Вода давно не льется. Я достаточно терпелив, но нервы сдают. Кажется, что что-то происходит, а я не в курсе. Ненавижу быть в неведенье.

Дверь в ванную наконец-то открывается, Милана выходит с влажными волосами, в одной тонкой маечке и белых трусиках. Такая юная, кажется, совсем девчонка. Видит меня и тут же прячет глаза, отворачиваясь к шкафу.

— Привет, ты задержалась. Что-то случилось? — пытаюсь говорить как можно спокойнее, хотя я уже понимаю, что не все в порядке.

— Нет, все хорошо, — отзывается она, а голос дрожит.

— Посмотри на меня, — тон становится требовательным. Не поворачивается, продолжая что-то искать в шкафу. Встаю с кресла, подхожу к ней сзади, резко закрываю шкаф, отражая нас в зеркальной дверце, обхватываю жену за талию, осматривая Милану. Мы встречаемся взглядами. Глаза у нее огромные, испуганные. Плакала. Сглатываю. Она опускает взгляд, пряча от меня уязвимость. — Что случилось? — голос хрипнет от волнения.

— Все и правда хорошо… Я думаю, что хорошо…

— Смотри на меня! — можно говорить мягче, но я плохо себя контролирую. Поднимает голову, смотрит, быстро моргая, прогоняя слезы. — Милана! — срываюсь, начиная дышать глубже. Внутри все переворачивается от ее слез.

— Я… я была у доктора и… — всхлипывает, накрывает холодными ладошками мои руки на талии.

— Малышка, пожалуйста, не молчи, иначе меня инфаркт хватит.

— Я беременна, — быстро выпаливает она и закрывает глаза. Замираем, мозг ещё обрабатывает информацию, а руки уже аккуратно накрывают ее живот.

Беременна…

Меня кидает в жар, ноги немного подкашиваются.

Беременна.

У нас будет ребёнок.

Слегка теряюсь – сногсшибательная новость. В голове проносятся тысячи мыслей. Отхожу назад к креслу и тяну за собой Милану, сажая ее на колени. Зарываюсь во влажные волосы, пахнущие сладкие шампунем. Дышу. Я буду отцом. Мы не планировали… То есть я, конечно, хотел детей, но не так скоро. Девочка еще молодая, ее выучить надо, а потом пожить для себя. Лет пять можно было подождать. Мы предохранялись. Не всегда… Но я контролировал себя, с реакцией у меня все хорошо.

— Прости, я не знаю, как так вышло, — зачем-то извиняется Милана. Всхлипывает. Голос такой грустный, словно случилось несчастье.

— Что-то не так? Какие-то проблемы? Почему ты плачешь?

— Я беременна! — повторяет мне.

— Так, — поднимаю ее с колен, разворачиваю к себе лицом и вновь сажаю на себя сверху. Обхватываю ее мокрые от слез щеки и заглядываю в глаза. — Я понял, что ты беременна. И спрашиваю, в чем причина трагедии? Проблемы со здоровьем? — Отрицательно качает головой.

— Я не знаю… Это так неожиданно. Я не готова. Мне страшно, — признается она. Улыбаюсь, стирая большими пальцами ее слезы.

— Это прекрасно. У нас будет сын. Да, мы не планировали, но… это же наш ребёнок. У меня голова кружится от этой новости. Ты будешь прекрасной мамой. Бог решил дать нам ребенка именно сейчас. Это чудо и повод для радости, — шепчу в ее солёные от слез губы.

Улыбается. Наконец, нормальная реакция.

— Я рада, просто так растерялась, боялась тебе сказать.

— Дурочка моя. Наш сын – это самое лучшее, что могло с нами случиться. Деньги, бизнес, власть, положение в обществе – ничто не имеет значения, если у тебя нет продолжения. Ребёнок – это наша новая жизнь. Спасибо, — целую ее. — У нас будет сын.

— С чего ты взял, что это сын? — уже игриво толкает меня в плечо, улыбаясь сквозь слезы.

— Ну а как иначе? Мне нужен наследник, а потом уже лапочка-дочка, — усмехается. Наконец-то, отошла от шока. Я тоже немного ошарашен. Но это приятная встряска.

Женившись на моей девочке, я решал свои проблемы и даже не подозревал, что через несколько месяцев стану насмерть влюбленным мужем и отцом.

Мой отец, определённо, этого и добивался. Как бы парадоксально сказанное ни звучало, именно он устроил мою личную жизнь. И я благодарен ему за это. Похоже, отец был провидцем.

Прохожу в гостиную. Все в сборе. Мирон держит сына-именинника на руках, показывая ему подарки, Милана с домработницей накрывают стол. Платон сидит на диване с дочерью, вытирая ей перепачканное лицо, а его супруга Марьяна болтает по телефону, попивая шампанское. «Замечательная» парочка. Загнался братишка. Выбрал жену на эмоциях и мнимом благородстве. Назло. Только вот кому? Самому себе? Идиот. Не хочу пророчить, но этот брак скоро развалится, как карточный домик. Все закончится громким судебным процессом, где его жена будет требовать большие «отступные», шантажируя дочерью, которую Платон любит. Так оно и будет, Марьяна своего не упустит.

Даже мама здесь, заплетает Алисе, сестренке Миланы, косички. Девчонка растет красавицей, шустрая, с характером, умная не по годам. Кто бы мог подумать, что наша семья так разрастётся за каких-то два года. Все, как завещал отец. Полный дом. Полная чаша. Увы, я не вписываюсь в эту идиллию. Семья и я – вещи несовместимые. И дело даже не в моих убеждениях, дело в том, что мне просто нельзя кого-то так близко подпускать. Придется раскрыть истинное лицо, а оно не такое прекрасное, как снаружи. Я смирился.

— Где наш именинник? — усмехаюсь и иду к Мирону. Яшка реагирует на мой голос, оборачивается и улыбается. Да, мы дружим. Я люблю племянников. И Яшку, и Лерку (дочь Платона), они почти одногодки. Лерочка на три месяца старше. Я балую их. На этом мое отношение к детям заканчивается, своих у меня никогда не будет. Негуманно награждать собственных детей таким психом-отцом, как я.

Вынимаю из бумажного подарочного пакета коробку с игрушкой для племянника.

— Продавщица уверяла, что это суперкрутая головоломка для тебя, — подмигиваю мальчишке, — и вручаю ему игрушку. Мирон сажает сына в кресло, давая ему возможность распаковать подарок самому. Племянник старается, пыхтит, разрывая упаковку. Мирон тянет мне руку, пожимаю.

— Поздравляю. Когда ждать второго?

— Нам пока Яшка скучать не дает. Хулиган. Весь в тебя, — усмехается Мирон. — Иногда сходство с тобой наводит меня на некоторые мысли, — шутит брат. Его жена, определенно, красавица, такая нежная девочка, но я воспринимаю ее, как сестру. Милана как-то сразу, почти с первого дня вписалась в нашу семью, словно родная.