-- Трое на весло в верхнем ряду... Траниты, так? -- уточнил Ипи, не упустив возможности припомнить эллинские слова.

-- Так, -- кивнул Энил.

-- Двое в среднем -- зигиты. И двое в нижнем -- таламиты. Значит, ладью сию следует именовать... -- Ипи наморщил лоб, -- гептерой.

-- Верно. Или октерой, если зигитов тоже трое.

-- Удобно у них придумано, -- похвалил Ранеб, -- все по полочкам...

-- Ладно, не время обсуждать сие, -- вмешался Нимаатра.

-- Верно, -- кивнул Ранефер, -- все по местам и к бою, достойнейшие! Идём пастью Себека. Хватит разговоры разговаривать. Не буду учить вас, как воевать. По возможности всем стремиться военачальников брать живыми. Я хочу узнать, какая тварь их укусила, что они лишились разума и нарушили договор.

Он посмотрел на Нимаатра и повторил:

-- По возможности.

Знаменосец кивнул. Прежде, чем такая возможность представится, врага следует хорошо поджарить.

Пнитагор поднялся на борт гексеры "Пандора", дабы руководить правым крылом клина и теперь наблюдал, как перестраиваются египтяне. Попытаются сделать охват. Филота, с самого начала азиатского похода командовавший гетайрами, на море собрался воевать, как на суше. Конница "друзей" строилась клином или фессалийским ромбом, что позволяло ей быстро маневрировать на поле боя. Прежде такого построения в морских сражениях не бывало, сын Пармениона намеревался стать новатором.

Афиняне, финикийцы и родосцы на море практиковали маневр "прорыв". Корабли выстраивались в две или три линии со смещением на полпозиции, чтобы затруднить противнику проход в тыл, и атаковали, стараясь, по возможности, проходом вдоль борта сломать чужие весла (свои, естественно, втягивали). При удаче разворачивались и таранили частично или полностью обездвиженный корабль. Враг, разумеется, не ждал, когда ему переломают весла и для успеха сего предприятия атака должна быть массированной. Успеет противник среагировать на один корабль, может быть, не успеет на другой.

Для защиты от "прорыва" со времён Фемистокла на корабли ставили подвижные балки, далеко выступающие за корпус корабля. К концу такой балки подвешивался острый железный клюв, утяжелённый большим количеством свинца. Балку старались поставить над палубой проходящего вдоль борта противника и уронить груз, который при удаче прошивал корабль насквозь. Такое орудие именовалось "дельфином" за форму ударного грузила.

Филота объяснил, что тесное построение клином он избрал, как защиту от вражеского "прорыва". Пнитагор заявил, что при Тире египтяне такую тактику не использовали, но архинаварх возразил, что там-де была хаотичная свалка без изысков, а египтяне, вообще-то, замечены в любви к "прорыву". То была правда -- именно так действовал в битве при Артемисии египетский отряд Ксеркса[58].

Пнитагор прекрасно знал, что македоняне "прорыв" не любят и предпочитают "обход", когда триеры, избегая лобовой атаки, стремятся охватить врага на флангах. Но клин для такого боя подходил ещё меньше. Пнитагор указал на это Филоте. Архинаварх ничего не возразил, но и приказа не отменил.

Теперь же наварх-киприот видел, что Филота, как ни удивительно это звучало, оказался прав. Египтяне сами построились для "обхода". Получалось, что архинаварх каким-то образом внушил врагу идею драться по-македонски, а сам предпринял меры против такой тактики. Ведь построй он корабли в три линии, как делали все, враг сомнёт крылья, но с клином так запросто поступить не получится. Нет, сухопутный Филота не был дураком.

Предвкушать победу Пнитагор, однако, не спешил. При Тире он, занятый спасением своего отряда, не видел боя Ранеба с Неархом, но, естественно, позже расспросил участников и знал, что египтяне старались держаться на расстоянии и плевались огнём. Ещё год назад, обсуждая все детали сражения, полководцы Александра сделали логичный вывод -- следует избегать столкновений с египтянами на открытой воде. В тесном пространстве быстрое сближение сведёт на нет все их искусство стрелков. И огненные снаряды они применять не рискнут. Бухта Камира подходила для этого, как нельзя лучше.

Дело решит быстрая атака, для чего в первую линию на крыльях клина поставили триеры. В центре разместились тяжёлые корабли с большим количеством метательных машин.

План выглядел вполне реализуемым, но на душе у Пнитагора почему-то скребли кошки. По правую руку от "Пандоры" шла пентера "Орион", та самая, что возила Птолемея в Египет. Сейчас ею командовал молодой Никокреонт, сын Пнитагора. Перед боем отец сказал ему:

-- Что бы ни случилось, держись всегда подле меня. Не лезь на рожон, не вырывайся вперёд.

-- Их же меньше, отец.

-- Их и год назад было меньше. Что-то мне не по себе от их уверенности, граничащей с наглостью и безумием.

-- Наверное, ты прав. Зевс лишил их разума, -- спокойно ответил Никокреонт.

Наварх лишь покачал головой.

Ранефер растянул лук и, глядя вдоль стрелы сквозь лесенку прицельного перстня на большом пальце, определял расстояние до противника. Пока далековато, надо подпустить ближе. Навесом осадные луки уже достанут, но от попадания в палубу проку мало. Пожар на палубе тушить легко. Надо всадить горшок с неугасимым огнём в борт, в галерею гребцов. Македоняне, конечно, предприняли меры: борта их кораблей завешены пёстрыми бычьими шкурами. Наверняка мокрыми и просоленным. Когда Знаменосцы разъезжались по своим ладьям, на эту защиту указал Ранеб. Кроме него никто не разглядел, но это не удивительно, у старика глаза видят куда дальше, чем у молодых. За час шкур не запасёшь, стало быть, подготовились загодя и все необходимое взяли с собой, хотя вряд ли рассчитывали встретиться с ремту в этих водах. Предусмотрительны, осторожны. Обжёгшись на молоке, дуют теперь и на воду.

Договор договором, а к войне с Та-Кем Александр готовился.

"Как и мы".

Неужели человеческая природа всегда останется таковой? Даже спустя тысячу лет? Хочешь мира -- готовься к войне. Эта истина никогда не устареет. Горько на душе от таких мыслей.

Над огромным кораблём, идущим на острие клина, появился растущий тонкий столб дыма. Он изгибался, превращаясь в арку. Снаряд исчез в волнах с большим недолётом.

Началось.

-- Без приказа не отвечать.

Не обязательно такое говорить, но и хуже не будет. Ранефер оглянулся, посмотрел на лица своих воинов. За его спиной стояли несколько Хранителей и морские пехотинцы "себек-аха" в лёгкой "морской" броне, от которой можно быстро освободиться в воде. Она представляла собой чешуйчатый нагрудник, оставляла руки и спину незащищёнными. Многие ограничились панцирями из пары десятков слоев проклеенного льна. Тоже неплохая защита, которую весьма ценят эллины. Несмотря на кажущуюся бесполезность (тряпка и тряпка), пробить её стрелой труднее, чем бронзовый лист. Если бы щитоносцы Александра в битве на Пустоши имели льняные панцири, вполне возможно, что исход её оказался бы иным[59]. Воины смотрели сосредоточенно. В глазах некоторых молодых, Ранефер различил страх. Пусть. Страх лучше беспечной расслабленности, которую ремту стали приобретать, одерживая одну победу над другой в битвах с фенех и кефтиу. Страх может заставить тело окаменеть, но может и придать сил. Дело полководца -- отдавать чёткие приказы уверенным голосом. Это успокаивает, направляет страх в нужное русло, обращает его в разумную осторожность.