Поэтому, чтобы достичь мироздания, нужно было бы утопически распространить до полной завершенности один из двух этих полюсов, - объективную действительность или субъективное существование мира. Мы мыслили бы тогда пустыми, ибо лишь формальными, мыслями, по ту сторону всякий раз методически ограничиваемой в знании объективной действительности, ее разорванности и нескончаемости, бесконечное целое формирующейся в универсальном взаимодействии мировой действительности. Мы мыслили бы, - мыслью, обрывающейся от напряжения в невозможности, -по ту сторону конечности субъективного существования некоторое бесконечное, все в себе заключающее существование; ибо существование по своей сущности конечно; если бы оно было бесконечно и постольку было всем, оно бы уже не было существованием.

Никакое существование в мире - ни универсум, как «всё», ни totum, как «целое», - невозможно адекватно постичь в образе путем познания. Правда, вместо исполнения в настоящем, никогда не достигающего конца, я составляю себе образ целого единой действительности. Вместо нескончаемой суммы сущих вещей и Я, оно мыслится тогда как соотнесенное внутри себя целое, как космос, в некотором предвосхищении, как если бы оно было нам известно (als ob man es kennte). Правда, это одна картина мира, но это не образ единого мира. Мир поистине никогда не замыкается в образе (schließt sich nie zum Bilde), потому что сам он фактически не существует как замкнутый мир, не пребывает из себя самого, а потому во всяком ныне и впредь осуществимом ориентировании в мире должен снова и снова оказываться разорванным в себе миром. Картина мира действительна как образ некоторого целого в мире, космос есть блистающе-соблазнительное выражение, в котором сплавляется воедино целое существования субъекта в его мире -как упорядоченное и охраняющее целое экзистирующей жизни, всегда вновь узнающей себя в этом целом, - и «всё» отделяющегося в предметность мира объективных исследимостей (mit dem «Alles» einer sich gegenständlich loslösender Welt objektiver Erforschbarkeiten). Но космос должен разбиться, чтобы безгранично осуществилось подлинное эмпирическое ориентирование в мире. Космос может подлинно быть лишь как мир каждый раз особенного исторического существования.

Существование мира как целость жизни в ее мире, в одно и то же время найденном и порожденном этой жизнью, есть в качестве объективности то или иное состояние мира человеческого существования. Хотя оно относительно замкнуто, но все же действительно лишь как целое, составляющее часть в том мире, который можно назвать целокупностью существования, простирающейся в неопределенную ширь. И это «мироздание» состояния человеческого мира тоже не становится по-настоящему образом. Оно есть возможное целое, как образование (Gebilde), частью биологически ставшее, частью планомерно начертанное и порожденное (entworfen und hervorgebracht), частью возникшее, как незапланированное целое, вместе с взаимосвязями этих планомерных деяний. Познать его можно только, разложив его на отношения, какие имеются внутри него и в каких оно стоит со внешним, но в своей сердцевине оно непознаваемо. Исконнее всего оно может быть познано там, где я, -или эмпирическое понятное Я, - знаю и желаю план и цель. Как мир я познаю не историчное целое некоторой идеи, но я познаю мир там, где одно Я и множество Я деятельно выступают как деятели, творят продукты и тем самым создают мир (handelnd auftreten, Produkte schaffen und damit Welt herstellen). В своем ориентировании в мире я познаю только взаимосвязи некоторого существования со своим миром, но не познаю в себе ни существования, ни мира, но лишь их единобытие (ihr Einssein) в движении вперед и назад для построения формаций (im Hin und Her zum Aufbau der Gebilde). Среди этих целостей мира есть такие, которые я не только познаю, но в которых я сам живу. Эти целости налично предстоят мне из моей свободы, которая каждый раз сама реальна в этом целом, совершенно иным способом, чем тот, которым способно познавать любое ориентирование в мире. Мое ориентирование в мире, делающее этот мой мир для меня предметом, именно потому становится путем и основанием моего светлого миросознания в моем мире, что всякое образное закрепление в доступном предметному знанию целом должно быть разбито (dadurch, daß jede Verbildlichung zu einem gegenständlich wißbaren Ganzen zerschlagen werden muß). Я бываю отброшен к своему подлинному бытию в этом мире, и тем решительнее, чем светлее и яснее испытываю и продумываю ту опредмеченность, которая доступна познающему ориентированию в мире.

Мир и трансценденция

Я различаю вещи в мире и различаю себя от них, но я уже больше не различаю мир от чего-то иного, если только не трансцендирую, т.е. не «превосхожу» мир. В ориентировании в мире у меня нет никакой потребности в том, ибо, ориентируясь в мире, я всегда спрашиваю только о вещах в мире, а не о мире вообще, который ведь никогда не встречается и не может встретиться мне, -и нет никакого повода для того, ибо всякая граница есть в мире, и как бы далеко я ни пошел, мир всегда остается тем объемлющим, в котором я могу двигаться далее, - и не имею способности к тому, ибо при помощи методов ориентирования в мире какое-либо трансцендирование невозможно.

Постольку «мироздание» есть уже такая мысль, которая трансцендирует по ту сторону всякого действительного ориентирования в мире к некоторому законченному ориентированию в мире. Но коль скоро эта мысль разбивается в разорванности существования, постигаемой в границах ориентирования в мире, то мысль о мироздании, как срывающаяся в самой себе (in sich scheiternder) мысль, прокладывает путь трансцендированию по ту сторону мира (über die Welt).

Если бы мир был всем, то познание мира означало бы познание бытия как такового (Wenn die Welt alles wäre, so würde Welterkenntnis Seinserkenntnis schlechthin bedeuten). Мир был бы не только существованием, но в-себе-бытием. Подлинным бытием было бы мироздание. Поэтому возможны две группы понятий о мире, смотря по тому, мыслим ли мы мир в себе, без иного, или как явление в отношении к экзистенции и трансценденции.

С точки зрения чистого ориентирования в мире, мир становится устойчиво-пребывающим. Он не имеет начала и конца, не знает изменения, лишь в нем все изменяется и имеет начало и конец. Сам он был и будет в нескончаемом времени. Мыслю ли я этот мир пространственно и математически, как мироздание астрономии, или во времени и динамически, как природу, то есть подчиненное законам существование, которое единственно может встречаться мне как познаваемое, - в обоих случаях в моей мысли заключается нечто объемлющее, нескончаемо пребывающее (ein Umschließendes, endlos Dauerndes), которое как универсум самодостаточно покоится в себе в своем равнодушном существовании, и о котором решительно невозможно спрашивать, что лежит за его пределом.

Но с точки зрения трансцендирования этот мир есть лишь существование, которое не есть из себя самого, но есть лишь явление. Человек, поскольку он не просто есть часть мира, но может свободно быть самим собой, есть возможная экзистенция. Ему, как сознанию вообще, мир показывает себя как мир в ориентировании в мире, ему, как возможной экзистенции, открывается в мире трансценденция (Ihm als Bewußtsein überhaupt zeigt sich in der Weltorientierung die Welt als Welt, ihm als möglicher Existenz wird in der Welt Transzendenz offen). Для человека как возможной экзистенции мир утрачивает свою безразличность. Для него как для сущей жизни этот мир есть предмет желания и заботы, наслаждения и пользования, но для него как для возможной экзистенции мир есть то, в чем и через что он с другой экзистенцией относится к трансценденции. Мир становится временным пристанищем экзистенции¹⁸ (Die Welt wird zur zeitlichen Stätte der Existenz).

Мир, уже не пребывающий в безразличности, становится двусмысленным. Как мир, он познается и технически создается. Но он не остается только данным и произведенным миром, - и тот и другой оказываются вновь пронизаны относящимся к ним субъектом. Мир не есть уже только сущее, независимое, полезное (nutzbare) и служащее бытие, но то, что я люблю и ненавижу и что я одушевляю сверх всяческой его целесообразности (über alle Zweckhaftigkeit hinaus beseele). Вместо того, чтобы только потреблять (verbrauchen) его и производить для потребления, - проясняя себе и удостоверяя в предмете мое к нему отношение, я еще раз произвожу его для себя в свободном от целей познавании и в художественном творении, которые уже не только ориентируют в мире, но в собственной затронутости делают наличным для меня бытие мира (im zweckfreien Erkennen und im Kunstschaffen, die nicht mehr nur in der Welt orientieren, sondern das Sein der Welt im eigenen Betroffensein zur Gegenwart bringen). Мир или остается слепым непрозрачным существованием, как мирское (Weltlichkeit), или же, как явление, становится местом бытийного решения экзистенции, стоящей в отношении к трансценденции. Его двусмысленность состоит в том, что он всегда может быть и тем, и другим.