Единое и множественность сфер духовного существования
Во многих ответах на вопрос, что такое философия, мы не расслышим никакого объективного критерия ее. Ибо философия всякий раз сама создает понятие о себе; она не имеет никакого масштаба выше себя. Если я знаю, что такое философия, то знаю потому, что я живу в ней; через определение понятия я этого еще знать не буду. Процесс развития, который, размышляя о философии, разыскивает ее в мире, как духовную действительность, получает смысл именно в той точке систематики, где мы сейчас находимся: ибо теперь, пройдя по путям, ведущим к философии (путям ориентирования в мире), мы готовы вступить в ее собственное преддверие (как просветление экзистенции и метафизику) (ибо адитон49 философии - только в экзистирующем отдельном человеке, но не в виде объективной формации мыслимого произведения).
Философия, которая не может достичь завершения в обретшем окончательную целость ориентировании в мире, есть не только знание о границах, но сознание бытия, происходящее из иного истока. Этот исток, который сам не есть знание, но просветляет себя в способах философского мышления, следует теперь дать читателю почувствовать на примере явлений духовной жизни в мире. В философском ориентировании в мире мы уже ищем возможности пробиться к нему, пусть даже и не пытаемся, просветляя, проникнуть в самый исток. Он - по ту сторону всякого закругляющегося в себе знания: миросозерцание. Он - по ту сторону всякой знаемости: напряжение между верой и неверием. Он - по ту сторону сфер духовной действительности существования: то единое, в котором коренится ее безусловность.
Миросозерцание
В духовном мире мы встречаем философские учения, как высказанные миросозерцания, становящиеся предметом изучения для наук о духе. Оказывается, однако, что в своей подлинной сути они ускользают от познающей мысли, потому что, будучи в мире, они больше, чем мир.
1. Смысл миросозерцания.
- Слово «миросозерцание» имеет неопределенно многозначный смысл. Казалось бы, созерцание мира обращено на мир, как целое, видя его таким, как он становится образом; созерцание содержит в себе в то же время активный момент, как тот способ, каким я созерцаю нечто. Казалось бы, возможны несколько картин мира и несколько способов созерцать мир. Казалось бы, или одно из них, или единство их, в котором все они существуют как звенья, необходимо должно быть истинным, или же истин существует несколько. Если бы существовало множество взаимоисключающих миросозерцаний и все они были истинны, то здесь, казалось бы, должно иметь силу иное понятие истины, нежели то, которое мы подразумеваем, говоря о всеобщезначимой истине науки.
В самом деле, то, что мы мыслим в понятии «миросозерцания», имеет в виду нечто большее, чем знание. В нем заключено то, что иногда ему также и противопоставляют под именем жизнепонимания: способ, каким человек оценивает вещи, то, что безусловно существенно для него, а что имеет для него лишь относительное значение, как он вследствие этого ведет себя и действует. Миросозерцание - это высказанный в общей форме принцип этой оценки, поведения, деятельности.
И наконец, в слове «миросозерцание» выражается еще и внутреннее отношение к тому, что уже не есть мир, и что, поскольку в него теоретически верят, есть лишь нечто такое, что, может быть, есть, а может быть, и нет, но как предмет веры, означает бытие как таковое: основу всего, то, в чем может в подлинном смысле быть то, что как мировое бытие исчезает: трансценденция. В отношении этой последней, опять-таки, кажется возможным верить и мыслить в самые различные содержания, или не верить вообще.
Миросозерцание, - это коренное немецкое слово, притупившееся в повседневном словоупотреблении, - изначально имело бесконечно богатое содержание, которое, в неопределенной форме охватывая
некое целое, знает себя как безусловное в некой жизни, и однако, сразу же вместе с другими, у которых есть свой, особенный исток.
2. Рассмотрение и бытие миросозерцания.
- В деле ориентирования в мире можно рассматривать миросозерцания извне; здесь нужно тогда обрисовать их множественность во всех их возможностях, вывести борьбу миросозерцаний из тех конфликтов, которые заложены в их логических следствиях. Можно теоретически надеяться, что мы сможем представить обзор всех возможных миросозерцаний, в котором мы просто преподносим их многообразие, и выбор между ними предоставляем другому. Таким образом мы, однако, не выражаем никакого миросозерцания, а даем некое учение о миросозерцаниях. Но человек - не такое существо, которое знает все и может сам, как сущий, вступить во всякое явление миросозерцания; он, если только он настроен серьезно, необходимо придерживается одного миросозерцания, исходя из которого и смотрит на все, и которое есть для него единственно истинное миросозерцание; обозревать его в полноте он не может, ибо оно никогда не бывает завершенным; и никто другой не может охватить его взглядом с некоторой внешней точки зрения, ибо миросозерцание бывает действительным только там, где осуществляется из собственного истока насущно для самого человека (aus eigenem Ursprung selbstgegenwärtig sich vollzieht). Поэтому миросозерцания в стороннем рассмотрении никогда не бывают тем, чем они бывают, когда сам человек живет в них. Миросозерцания, во множественном числе, - это, собственно, уже более не миросозерцание. Мы понимаем их тогда, как возможности, но существо их ускользает от нас, ибо в понимании и невозможно уловить его.
Поэтому мы или стоим, наблюдая, сами не имея миросозерцания, если мы желаем ориентироваться о миросозерцаниях как духовных формациях, оставляем за каждым миросозерцанием свое относительное право, и, в отсутствие собственной действенности, строго говоря, и не знаем, что такое миросозерцание; или же мы стоим на одном месте в пространстве, которое в этом случае отнюдь не намерены признавать как одно место среди возможных других, разве что в коммуникативной терпимости (kommunikative Toleranz) к другому.
Учение о миросозерцаниях, которое не может пробиться к действительному миросозерцанию, рисует только образы, - или при помощи эстетического вчувствования, или же при помощи логических конструкций. Миросозерцание, действительное для себя как лишь одно миросозерцание, вступает в коммуникацию с другими через борьбу, понимание, дискуссию; в неокончательном виде являясь во времени, оно приходит в движение и во встречах с другими миросозерцаниями по собственному основанию ищет самого себя.
Если миросозерцание высказывают, то делают это необходимо в формах всеобщего. Хотя основание этого миросозерцания исторически принадлежит в этой ситуации человеку, во всей его безусловности, оно получает объективное выражение благодаря тому, что ситуация и человек сами становятся чем-то относительно всеобщим: люди родственны друг другу, живут в подобной же ситуации, в некотором общем мире. Чем обширнее мир, чем безграничнее горизонт, чем более решительно вступает в этот мир вместе с нами всякое исторически доступное человеческое существование, тем более люди должны были бы - как может показаться -приближаться к одному, единственно истинному и всеобщему миросозерцанию, в котором картина мира будет единой правильной картиной мира, безусловность будет безусловностью человека вообще, трансценденция - единственной истинной трансценденцией.
Но миросозерцание, высказанное как всеобщее, немедленно становится объектом для рассмотрения, познающего его как одно из возможных миросозерцаний. Познать его как возможное - уже означает релятивировать его. Если оно возможно, то возможно и что-то другое. Если я высказываю его, то с позиции рассмотрения меня, вместе с высказанным мною, подводят под некоторый тип. Отвлеченное рассмотрение держит себя как хозяин положения: оно наклеивает на меня этикетку; я - романтик, идеалист, реалист, материалист... пессимист, оптимист... Отвлеченное рассмотрение, однако, не вступает со мной в коммуникацию. Классифицируя содержание высказываний, оно не дает ответов.
