"Индустриальное общество терпит крах, и симптомы этого краха мы видим повсюду. Университеты, затронутые финансовым кризисом, традиционная система высшего образования не могут более отвечать тем требованиям, которые предъявляются им. Банкротство или близкое к банкротству состояние множества компаний свидетельствует о том, что существующая финансово-экономическая система не в состоянии справляться с быстрыми и неопределенными изменениями. Упадок переживают не только системы образования и здравоохранения, в кризисе транспортная система и т.д. Все это является, - пишет Тоффлер, свидетельством кризиса, в который современное общество привела технологическая экспансия" [302].

302 Полякова Н.Л. Указ. соч. С. 28.

242

Тоффлер утверждает невозможность устранения нежелательных в социальном плане последствий НТР в пределах индустриальной, технологической цивилизации и провозглашает близость супериндустриального общества. Предполагается, что из тупика технологической эры человечество может вывести новый супериндустриальный порядок, который уже начинает складываться. Прежде всего этот порядок появляется с изменением характера труда. Рутинная, повторяющаяся, монотонная, дегуманизированная работа с течением времени перестает быть эффективной, уходит в прошлое. Она уже отжила свой век в технологически развитых странах. Распространение сферы "третьей волны" предполагает совершенно иной тип труда.

Супериндустриальный тип труда базируется на развитой технологии, умении и квалификации, в основе которых лежит серьезное, систематическое обучение, пройденное до начала работы, и умение манипулировать символами, которое требуется в исследовательской деятельности, конструировании, программировании. Этот труд предполагает трехуровневое образование: профессиональное обучение; формальное обучение (колледж, школа); культурное образование - это образование должно стать базовым и научить человека адекватно функционировать в его социальном и культурном окружении [303].

303 Там же. С. 146

При супериндустриальной экономике, согласно Тоффлеру, существует потребность только в высококвалифицированных интеллектуальных рабочих. Для того чтобы получить удовольствие от условий труда, от каждого потребуется изменение в организации не только производства, но и образования и социализации как таковой. До известной степени наличная классовая структура будет сжата, почти каждый станет профессионалом или управляющим в рамках полностью кооперированной структуры: "Новая технология ведет нас не к роботизированному, стандартизованному обществу, а к самым дифференцированным структурам, когда-либо наблюдавшимся в истории, каждая из которых продуцирует свою собственную подсистему цен

243

ностей... Перекрещиваясь, вступая в конфликт, а иногда и поддерживая друг друга, эти субкультуры создают громадные трудности выбора для корпораций, оказывают большое давление на интеграцию личностей и т.д." [304].

304 Полякова Н.А. Указ. соч. С. 101.

Путь перехода к обществу "третьей волны" связывается с гуманизацией всех сфер жизни современного человека на основе повсеместного внедрения новейшей компьютерной техники, которая позволит перейти от стандартизованного массового обслуживания к максимально индивидуальному.

Согласно Тоффлеру, возможное будущее общества определяется процессами децентрализации, регионализации, разукрупнения экономических и социальных структур, изменения самого характера труда в направлении его интеллектуализации и гуманизации, демократизации экономической и социальной жизни.

Таким образом, последствия технологического развития цивилизации вызвали серьезное обсуждение в философской, социологической, экономической и политической литературе. Глобальные кризисы, и прежде всего экологический, поставили под угрозу само существование человечества. Многих тревожат изменения, происходящие в социально-психологической, культурной, ценностной сферах. Все это создало почву для усиления критики в адрес концепции технологического развития во второй половине XX в. Все настоятельнее звучат мотивы опасения за будущие судьбы человечества, призывы к отказу от технократической модели общества.

Вместе с тем, как было показано, намечаются новые подходы к пониманию роли и значения техники в жизни общества, рассматриваются возможности появления новых современных технологий, безопасных как в экологическом, так и в социальном отношении. Эти мотивы только начинают возникать и звучат еще неясно, однако все чаще мыслители XX в. обращаются к проблеме будущего, с надеждой и тревогой пытаясь разглядеть его черты.

244

ЧАСТЬ II

Проблема кризиса европейской культуры и русская философская традиция

Глава 1

Эсхатология и утопия в русской философской мысли конца XIX- начала XX вв.

Россия не в меньшей степени, нежели Западная Европа, переживала в первой трети XX в. острые кризисные события (русско-японская война, первая русская революция, Первая мировая война, события октября 1917 г. и пр.). Череда социальных катастроф первых десятилетий века, перешедших в эпоху "социализма", обусловила стремительное нарастание кризисного сознания в российском обществе и соответственно всплеск интереса к эсхатологическим, "конечным" проблемам. В этой связи тема кризиса западной культуры становится одной из центральных в сочинениях русских мыслителей этого периода. С большой вероятностью можно утверждать, что все русские мыслители в той или иной степени обращались к проблеме социокультурного кризиса. При этом для работ русских мыслителей свойственны определенные тенденции в оценке кризиса, особенности восприятия и подхода к рассмотрению проблемы, обусловленные собственно российскими реалиями.

Русские философы размышляют о причинах, природе и последствиях социокультурного кризиса на Западе, о взаимовлиянии кризиса европейской культуры и аналогичных процессов начала XX в. в России. Кризис европейской культуры рассматривается в работах русских мыслителей и как самостоятельное явление, и как источник влияния на культурную и социальную ситуацию в России. При всей самобытности русская культура столетиями ориентировалась на европейскую культуру. Обращаясь к теме кризиса, русские мыслители говорят о судьбе и

246

предназначении России, предлагают пути преодоления кризиса, рисуют возможные перспективы. При всей эсхатологичности, апокалиптической обостренности отечественной философской мысли в произведениях русских мыслителей неизменно звучит тема духовного возрождения, религиозного и культурного преображения, воскрешения. Этот настрой, столь характерный для русской души, русского характера, делает философские произведения того периода необычайно современными и особенно привлекательными для российского читателя в нынешней кризисной исторической ситуации.

При всем разнообразии подходов в оценке социокультурного кризиса русских мыслителей объединяют общие философские корни, религия, национальные и культурные традиции, что в целом позволяет выделить их работы как единое обособленное направление в философии кризиса, так сказать, русскую составляющую философии кризиса.

Еще 10-15 лет назад в отечественной философии эта тематика обозначалась как кризис "буржуазной", "западной" цивилизации и культуры. Явно или неявно предполагалось, что кризис обошел стороной нашу страну, что он порожден прежде всего природой западного капиталистического общества. Между тем "переоткрытие" в последнее десятилетие русского философского наследия, а также переосмысление отечественной истории советского периода ставят под вопрос это представление. Острое кризисное мировосприятие, ожидание грядущих катастроф было характерно для русской философской традиции, в том числе и для русской дореволюционной философской и социальной мысли. Установление же в СССР в 1930-1940-е гг. жесткого тоталитарного режима многие мыслители самых различных направлений трактовали как наглядный кризис радикальных социалистических и коммунистических идей или даже как своего рода апокалипсис вековой российской истории.