В процессе познания человек способен получать не только относительные, но и абсолютные знания, которые не будут опровергнуты в будущем. При этом нельзя сказать, что абсо

278

лютная истина складывается из суммы относительных истин. Лучше разграничивать абсолютные и относительные аспекты истинности полученных знаний. Пределы истинности каждого научного положения могут сужаться или раздвигаться с изменением характера практического и теоретического освоения действительности. Абсолютная истина - это не та корзина, в которую складываются все плоды познания. Отбираются лишь некоторые фрагменты из полученного урожая, его ядро, которое тщательно сохраняется, когда отбрасывается шелуха, потерявшие свою достоверность и надежность фрагменты плодов.

В каких значениях может употребляться понятие абсолютности полученных знаний? Прежде всего мышление абсолютно по своему источнику, потому что оно отражает объективный мир. Это придает устойчивость, инвариантность нашим знаниям, служит основой преемственности в их развитии. Это понятие выводит нас на признание безграничных возможностей развития познания, отсутствие пределов выяснения сущности, причин и законов явлений, которые становятся объектами познания. Но на каждом конкретном этапе развития мы не получаем исчерпывающего знания всей действительности, потому что бесконечно развивается мир, совершенствуются наши знания об уже существующих объектах. В сущности, подобная интерпретация не столько выделяет абсолютные компоненты полученных знаний, сколько говорит об общем идеале познания.

Если же говорить об обнаружениях абсолютности знания, то они проявляются в двух основных формах. Во-первых, это знание определенных законов и уверенность в их достоверности по отношению к определенным условиям и системам связей (например, законы классической физики в условиях нашей планеты). Во-вторых, к такому знанию относят истины "фактов" (А.С. Пушкин родился в 1799 г.).

Существуют различные основания для классификации основных концепций истины. Один из возможных способов решения этой проблемы предложил К. Манхейм. Он выделял онтологический, психологический и логический подходы к теории познания, для которой всегда характерна логическая напряженность между объектом и субъектом познания. При онтологическом подходе акт узнавания отнесен к бытию, при психологическом - к опыту, при логическом - к обоснованию достоверности мысли. Каждый из них может быть воспринят как одно из возможных решений вечной темы - установления истинности наших знаний.

279

Онтологический подход подчеркивает, что знания в их чувственной форме или логической интерпретации - это проявления бытия, и сам познающий субъект должен рассматриваться как часть этого бытия. Именно для этого подхода, который называют иногда трансцендентно-онтологическим, характерно осознание напряженного отношения между объектом и субъектом познания, выяснение степени соответствия наших знаний объективному миру. Этот подход, в сущности, является основой корреспондентной концепции истины.

В современной литературе наряду с корреспондентной концепцией истины выделяются также когерентная и прагматическая концепции. Критерием истинности знаний становится их взаимная согласованность, логическая непротиворечивость или полезность. Можно ли эти концепции рассматривать как совершенно самостоятельные и исключающие друг друга? Представляется, что их нельзя признавать как равнозначные. В сущности, одной из главных проблем гносеологии является "напряженность" субъекта и объекта познания, степень соответствия знания действительности. В конечном счете знания полезны, если они соответствуют действительности. Или они соответствуют действительности, если они логически непротиворечивы. Поэтому эти концепции можно оценивать как разновидности корреспондентной концепции истины, и они взаимно дополняют друг друга.

Сегодня происходит изменение подходов по отношению к истине. Если раньше руководствовались как аксиомой положением "истина - одна, заблуждений - много", то сегодня ему на смену приходит другое утверждение "истин много". Одним из аспектов его реализации можно признать взаимодополнительность уже названных концепций истины. Так, признается, что прагматическая концепция фиксирует социальную значимость познаваемого объекта, степень его признания обществом, его место в коммуникациях и т.д.

Особое место при обсуждении проблемы истины занимает выяснение особенностей познающего субъекта. Если Ф. Бэкон пытался очистись знание от любых компонентов, привносимых познающим человеком, то сегодня это занятие признается бесперспективным. Внимание исследователей привлекают, среди прочего, и личностные, индивидуальные особенности субъекта, влияние его опыта, предрассудков, эмоций и интересов на характер знания. Умение видеть творца знаний позволяет лучше понять, что все формулировки понятий и законов не должны

280

восприниматься догматически как единственно верные и надежные. Это особенно опасно при осознании сущности социальных явлений, когда их многогранность и неповторимость пытаются сковать жесткими теоретическими схемами.

Значимость раскрытия особенностей субъекта для понимания истины подчеркивается в философии экзистенциализма. М. Хайдеггер обсуждает вопрос о том, почему субъект может понять и выразить общий тип действительных явлений, не совпадающий с эмпирическим предметом, но выражающий его сущность. Появляются и такие формулировки, как "сущность истины есть свобода" [1]. Это поясняется тем, что сущность истины, которую можно увидеть со стороны сущности свободы, проявляет себя как вхождение в сферу обнаружения сущего. В целом делается вывод о том, что на пути "человеческих блужданий" будет, наконец, осознано, что "сущность истины - это не пустая генерализация" абстрактной всеобщности, а скрытая единичность прошлой истории, раскрытие смысла того, что мы называем бытием и о чем с давних пор привыкли думать только как о сущем в целом" [2]. Здесь подчеркивается бытийственный характер истины, что служит основой для выяснения базиса человеческого знания, выявления предмнений, которые основаны на социальном бытии, существуют в форме стереотипов и предрассудков. Предмнение рассматривается как глубинный горизонт личности. Только понимание субъекта как целостности позволяет исследовать истину в ее сущностных параметрах.

1 Хайдеггер И. Разговор на проселочной дороге. М., 1992. С. 15.

2 Там же. С. 27.

Стремление к осознанию целостности знания, включающего не только мышление, но чувства и веру человека, было лейтмотивом русской философии XIX в. Так, B.C. Соловьев рассматривает добро как высшую ценность человеческого существования, в котором важное место занимают также надежда, потребность в утешении и сострадание. Один из главных тезисов этого мыслителя: "Стыжусь, следовательно, существую".

Эти положения находят дальнейшее развитие в современной философии. Так, в одном из исследований говорится о том, что с помощью разума и логических рассуждений трудно доказать объективное существование смысла человеческого бытия и исторического процесса, но человек жаждет утешения. Во имя его он готов добровольно отказаться от любых претензий на зна

281

ние, отречься от разума и интеллектуальной честности, принять любой произвол [1]. Поэтому развитие духовного мира можно представить как стремление к истине и в то же время как непрекращающееся сопротивление "бездушности" открываемых истин. Человек жаждет утешительных истин о мире и своей собственной жизни. Поэтому каждая культура создает собственный миф о смысле существования человека и его предназначении, что служит реальным стимулом жизнедеятельности человека и его ориентации в социальной действительности.

1 См.: Чернякова Н.С. Истина как смысл человеческой деятельности. СПб., 1993. С. 153.

Осознание этих противоречий служит основой для разграничения таких понятий, как истина и правда. Иногда они употребляются в одном значении как объективное отражение мира, но правда понимается и как то, что представляется кому-то правильным с точки зрения морали, то, чем человек должен руководствоваться в своих поступках. Правда может пониматься и как социальный порядок, основанный на справедливости ("всяк правду ищет, да не всяк ее творит").