© Ермишин О. Т., 2008

© Оформление. Издательство Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, 2009

Наблюдающееся в последнее время возрастание роли религии в современном обществе, разумеется, делает необходимым получение возможно более точного и объективного знания – богословского, религиоведческого и философского – об этой области человеческой жизни. Однако потребность в таком знании имеет отнюдь не только сиюминутные причины социально-политического свойства, но и гораздо более глубокие экзистенциальные основания.

Среди множества борющихся между собой за первенство в структуре человеческого существования сфер, религии принадлежит совершенно особое место. Только здесь эта претензия на первенство оправдана самой идеей данной сферы, осуществляющей, по слову Вл. Соловьева, «связь человека и мира с безусловным началом и средоточием всего существующего»[1]. Можно признавать или не признавать оправданность этой претензии, признавая или не признавая истинность той или иной религии, или ложность их всех, но невозможно просто отмахнуться от этого. Богоборческий пафос таких мыслителей как Бакунин или Ницше как раз говорит об этой невозможности. Занимая то большее, то меньшее место в повседневной человеческой жизни и в культуре, религиозная сфера всегда остается для человечества (как религиозного, так и не– и антирелигиозного) рядом открытых вопросов. Поиски ответов на эти вопросы порождают такие рефлексивные практики, как теологию, религиоведение и, разумеется, философию религии. Именно последней в двух ее вариантах – западноевропейском и русском – и посвящена книга О. Т. Ермишина.

Что же такое философия религии? Вслед за Ю. А. Кимелевым можно различать широкий и узкий смысл данного понятия. В широком смысле философия религии – «это совокупность актуальных и потенциальных философских установок по отношению к религии, концептуализации ее природы и функций, а также философских подтверждений (а также опровержений. – К. А.) существования Бога, философских рассуждений о Его природе и отношении к миру и человеку»[2]. Соответственно, в узком смысле, «это эксплицированное автономное философское рассуждение о Боге и о религии, особый тип философствования»[3]. В зависимости от целей философского исследования, она может выступать либо как философская теология, либо как философское религиоведение, либо как сочетание той и другой формы, при преобладании одной из них[4]. Все эти типы, как увидит читатель, наглядно представлены в книге О. Т. Ермишина. Несмотря на то, что Кимелев осуществлял свою концептуализацию философии религии главным образом на основе западного материала, все эти определения, с рядом поправок, вполне релевантны и для русской мысли. Книга Ермишина непосредственно удовлетворяет указанную им «потребность в… обобщающих работах, посвященных истории западной философии религии, а также русской религиозной философии». Впрочем, термин «русская религиозная философия» в данном контексте не очень удачен. Термин этот постепенно превращается в расхожий штамп и чуть ниже я попытаюсь придать ему некоторое предметное значение, которое он может получить, на мой взгляд, только в контексте рассмотрения целостной системы рефлексивных структур религиозной традиции. Представляется, что говорить о философии религии в России в данном контексте более оправданно. Примем эти исходные определения и попытаемся их уточнить, а, местами, и поправить.

Не отрицая тесной связи европейской и русской философской традиции, укажем все же на особенности русской мысли. Особенности эти определяются религиозным (отличие православия от западных вариантов христианства) и культурным (сложными наслоениями византийских, западных и восточных элементов на славянский субстрат) своеобразием России, как некоторой данностью, исходной точкой, субстратом и одновременно предметом философского размышления. Насколько это размышление было адекватно своему предмету – другой, требующий отдельного рассмотрения вопрос. Тем не менее, неслучайно, что русская философия в общем смысле, как «философия в России» (так же, как и русская литература, живопись, музыка и т. д.) возникает только «после Петра», тогда, когда русская мысль, подобно всей «высокой» русской культуре, принимает европейские нормы и ценности. Однако ее отличие от других сфер русской культуры состоит в том, что подлинное ее начало, как именно «русской философии» следует отсчитывать с того момента, с которого она сделала это событие предметом рефлексии. Однако и здесь она опиралась на европейскую мысль, прежде всего, в силу того, что в древнерусской культуре самостоятельной философской традиции (я говорю об эксплицитном философствовании, а не о так или иначе выраженных мировоззренческих интуициях) не возникло, и позднейшие русские философы (данный факт отнюдь не умаляет их оригинальности) в поисках образцов вынуждены были так или иначе обращаться к все той же европейской традиции. Это касается и философии религии.

В России, как и в Европе, шел интенсивный процесс становления философии религии как особой дисциплины, имела место преемственность в постановке вопросов и развитии или пересмотре основных идей, происходило накопление и уточнение философского знания о религии, развитие соответствующего терминологического аппарата.

В то же время следует отметить, что в этом отношении русской мысли свойственна некоторая особенность. С одной стороны, в ней очевидным образом присутствует тот комплекс проблем и тем, который в европейской мысли традиционно относился к сфере философии религии. При этом русские философы вполне сознают внутреннее единство этого комплекса. Но, с другой стороны, само словосочетание «философия религии» употребляется ими сравнительно редко, случайным образом и в качестве рубрики для обозначения особого раздела философской системы или, тем более, дисциплины, практически отсутствует[5]. Тем самым смысл понятия «философия религии» в применении к русской философии не совпадает ни с широким, ни с узким смыслом этого понятия у Кимелева. Ясно, что речь идет о чем-то более специализированном, чем просто вообще о всяком отношении русских философов к религии, и в то же время о чем-то более широком, чем эксплицированное теоретизирование под соответствующей рубрикой[6].

Но вернемся к самой философии религии и попытаемся провести по возможности строгое различение между нею и теологией и научным религиоведением в узком смысле.

Предмет философии религии – именно религия как таковая, а не те или иные ее частные аспекты, не Бог, к познанию которого стремится метафизический или мистический гнозис, и не вероучение, к систематизации которого стремится научное богословие. Будучи философской рефлексией по поводу религии, философия религии стремится философскими средствами выявить основополагающие, сущностные черты религии. Делать это можно по-разному. В зависимости от того философского направления, к которому принадлежит мыслитель, он будет исследовать религиозное сознание, анализировать язык религии, выяснять онтологические условия возможности религиозного опыта, его гносеологическую ценность, степень его объективности, его согласованность с другими формами человеческого опыта, сущностные черты человека как homo religious. Это не значит, что философия религии обязательно религиозна или обязательно атеистична. Она может, например, прийти к выводу об иллюзорности религиозного опыта. Но даже придя к такому выводу, она должна ответить на вопрос о том, как, в силу каких причин и условий (социальных, психологических, лингвистических) становится возможной и действительной (а, может быть, и необходимой) эта иллюзия. Итогом этого предварительного, стремящегося к беспредпосылочности, исследования становится то или иное определение религии, прояснение тех понятий, которые с точки зрения этого определения оказываются наиболее существенными, выяснение их соотношения между собой, их содержания, объема, структуры. В конечном итоге философ религии дает ответ и на вопрос о гносеологической ценности религиозного опыта, хотя, разумеется, он не может ограничиться только этим вопросом. В результате философия религии определяет, с одной стороны, методологию религиоведческого исследования, тем, что определяет его предмет, а с другой – религиозную позицию мыслителя.