201

философ и культуролог Л. Мэмфорд, критически проанализировавший трудовую теорию становления человека и предложивший существенно иную концепцию антропосоциогенеза.

По мнению Мэмфорда, прошлый век - век постоянной переоценки роли орудий и машин. Карл Маркс, пишет он, ошибался, придав орудиям труда направляющие функции и центральное место в человеческом развитии. И не только он. В течение этого периода господствовало определение человека как животного, использующего орудия труда. В результате простая находка фрагмента черепа рядом с грубо обработанными булыжниками признается вполне достаточной для идентификации существа как проточеловека. Несмотря на заметные анатомические отличия и от более ранних человекообразных обезьян и от людей, и несмотря на отсутствие в течение последнего миллиона лет заметного усовершенствования технологии обтесывания камней, Мэмфорд обращает внимание на неясный факт: вовлечение в производство моторно-сенсорной координации не требовало и не вызывало какой-либо значительной остроты мысли. Иными словами, способность к изготовлению орудий труда не требовало и не создавало развитого черепно-мозгового аппарата у древних людей. У многих насекомых, птиц, млекопитающих, говорит он, появились более радикальные новшества, чем у предков человека: сложные гнезда, домики, бобровые плотины, геометрические ульи, урбаноидные муравейники и термитники. Это свидетельствует о том, что если технические умения были бы достаточны для определения активности человеческого интеллекта, то человек долгое время рассматривался бы как безнадежный неудачник по сравнению с многими другими видами.

По мнению американского мыслителя, преимущество человека состояло не в том, что на каком-то этапе он стал использовать орудия, а в том, что он изначально обладал одним всецелевым орудием - собственным, движимым умом телом, являлся использующим главным образом свой ум самосовершенствующимся животным. В этом процессе самотрансформации техника в узком смысле служила лишь вспомогательным средством, но не главным

202

агентом, ибо техника никогда не была отделена от большой культурной целостности и еще менее господствовала над всеми остальными институтами. Даже стандартизация образцов и алгоритмичность процессов по большей части проистекали из ритуальной точности церемоний, специализации в обрядовых службах, религиозного механического запоминания и других форм культурной деятельности вплоть до игры, мифа и фантазии.

Близкие взгляды развивал канадский социолог М. Маклюэн. Согласно Маклюэну, общественное развитие определяется теми средствами связи, на основе которых осуществляется общение людей, а не производительными силами. Он называл устаревшими взгляды Маркса, которые, по его мнению, могли появиться только в "эпоху, когда машина впервые начала вытеснять человеческий труд" и которые были заимствованы у Карлейля, Рескина и Морриса.

Вспомним теперь, что, начиная этот раздел, мы назвали антропосоциогенез комплексным процессом. Его составляющие не сводятся к уже рассмотренным. Важное место среди них занимают язык и сознание.

Говоря о языке, мы тоже, как и в случае с трудом, должны отойти от расхожих фраз типа "язык возник потому, что у людей появилась потребность что-то сказать друг другу". Потребность "что-то сказать" возникла задолго до человека. Каждый вид имеет свой "язык". Есть "языки" птиц, пчел, дельфинов и т.д. Считается, что "язык" последних достаточно развит. Помимо прочего, это означает, что ссылки на строение гортани вряд ли уместны. Развитие языка в ходе становления человека могло пойти и по другому пути, но пойти должно было обязательно. Поэтому более правы те, кто истоки языковой деятельности пытается отыскать в процессе становления объективного мира социальных значений, человеческого предмета. В ходе этого становления происходит расщепление последнего и появление его субъективного, более человеческого эквивалента, приспособленного к непосредственному общению, - языка. Суть языковой системы, говорит известный генетик академик Н. Дубинин, состоит в замене объекта или события на символ. Способность людей к

203

общению символами-словами является высшим достижением умственной деятельности человека. Язык - это чисто человеческое качество, прямо связанное с мышлением, развитием общественно-трудовых отношений людей. Он воочию демонстрирует нам правоту утверждения Гегеля: различие субъекта от объекта имеет границу.

Будучи, по исходу, замещающей системой, язык далеко выходит за рамки этой своей функции. Как показал Л. Витгенштейн, слово не просто замещает, обозначает объект в форме значения. Оно способно к этому только в определенном контексте или "языковой игре" и в соответствии с принятыми лингвистическими правилами. С этими идеями австрийского философа сопрягаются подходы Л. Выготского, выяснившего роль игрового замещения в становлении ребенка как свободного и творческого существа. Игра, отмечал он, есть "царство произвольности и свободы", что достигается "замещающей ситуацией в игре". Действие в "воображаемом поле, в мнимой ситуации", создание произвольного намерения - все это возникает в игре и ставит ее на высший уровень развития, возносит ее на гребень волны, делает ее девятым валом развития дошкольного возраста. Через игру, резюмирует Л. Выготский, ребенок вводится "в развитый мир высших форм специфически человеческих деятельностей, содержащихся в среде как источнике развития". Языковая игра, таким образом, впрессована в процесс становления человека как человека, в частности в детскую игру. И не только в детскую, о чем свидетельствует возрастание роли игрового начала в современном обществе. Она не только "правилосообразна", но и оказывает значительное влияние на развитие и деятельность человека как свободного, творящего существа.

Согласно устоявшимся представлениям, язык неразрывно связан с сознанием. Это та основная форма, в которой сознание существует в действительном мире. Язык - это практическое, действительное сознание. Выше мы говорили, называя критерии, отличающие человека как человека, о высшей форме деятельности - самодеятельности, - в рамках которой его собственная жизнь является для него предметом, что и делает человека сво