Правда, повредил он очень мало растений. Быть может, что-то помешало ему, а может быть, он просто уже наелся или близился рассвет. Во всяком случае, папа сам собрал все обломанные стебли и унёс их за один раз, а достались они, такие нежно-зелёные, кроликам, разумеется к немалой радости грызунов.

И радость эту папа доставлял им с того дня всё чаще и чаще. Случалось, что он приносил им большую охапку. Скоро пришлось таким же образом порадовать и корову — одни кролики не справлялись. В конце концов настало утро, когда папа, придя на кукурузное поле, только развёл руками — барсук наломал столько, сколько один человек унести уже был не в силах.

Пришлось Маттесу взять тележку и нагрузить её до самого верха.

Случайно последствия разбойничьего набега неистового Фридолина были обнаружены в воскресное утро, и первое, что увидела приехавшая из города Мушка, была тяжело нагружённая кукурузой тележка, которую вкатывали во двор. Мушка тут же побежала на кукурузное поле, и то ли оттого, что сама она сеяла часть этой кукурузы, то ли потому, что стала немного старше и поняла, как дорог сейчас был каждый фунт корма, во всяком случае за завтраком, когда папа метал гром и молнии по адресу маленького грабителя, она ни единым словом не заступилась за Фридолина: стало быть, и этого союзника барсук лишился.

Да, Мушка сильно изменилась за этот год! Возможно, это было связано с тем, что она жила теперь в городе и каждое утро ходила в школу по узким мощёным улицам, между высокими каменными домами. Может быть, именно это заставило её принять твёрдое и бесповоротное решение сразу по окончании школы переехать в деревню и жить там. А такое серьёзное решение вполне может привести к тому, что человек, даже не очень ещё взрослый, станет о многом думать иначе и на многие вещи смотреть по-иному.

— А что это ты сегодня утром за завтраком ни словом не вступилась за своего Фридолина? — спросила мама Мушку, когда они на кухне мыли посуду.

— Он теперь уже совсем не мой Фридолин, — ответила ей Мушка. — Разве можно так безобразничать? Ты посмотрела бы, что он натворил на кукурузном поле!

На это Мумми ничего не сказала.

А папа тем временем уже успел написать охотничьему инспектору Фризике письмо с настоятельной просьбой приехать и проучить барсука.

Позвав дочь, папа велел ей отнести письмо тот же час к Келлерам, где Фризике останавливался, когда приезжал в деревню.

— Кстати, спросишь, когда он опять собирается к нам. Так больше продолжаться не может, действовать необходимо быстро и решительно!

И хотя было совершенно очевидно, что письмо это содержало страшную угрозу для маленького забавного Фридолина, Мушка взяла его и отнесла по назначению, а возвратясь, весело сообщила, что приезд инспектора Фризике ожидается со дня на день.

И в самом деле, на следующее же утро в диценской усадьбе появился инспектор в сопровождении дочери примерно тех же лет, что и Мушка, и, по всему судя, уже заядлой охотницы: через плечо у неё было перекинуто небольшое охотничье ружьё.

Сама потрава на кукурузном поле не произвела на инспектора особенно большого впечатления — на своём веку он видел и кое-что похуже. Однако Фризике заверил папу, что в ближайшие дни выследит барсука. Сам он всю неделю пробудет в Карвице и за это время непременно прикончит грабителя.

У папы Дицена словно гора с плеч свалилась — наконец-то они расправятся с разбойником! И так всегда: сначала папа верил, что камни под забором чем-то помогут, потом, что его спасёт капкан, затем, что лисы загрызли барсука. Вот и теперь он думал, что инспектор Фризике избавит его от всех бед. Папа тут же спросил, каким образом инспектор намерен выследить барсука: будет ли он сидеть в засаде или же раскопает нору?

Инспектор Фризике ответил, что хочет поставить капкан: несколько таких крепких железок, закопанных у выходов из норы, надёжнее всего.

Папа, конечно, сразу же вспомнил о своём старом, ржавом капкане, который он ставил добрую сотню раз, и потому промолчал. Кивнув раз-другой в знак согласия, он даже разрешил Мушке пойти вместе со всеми, когда будут ставить капкан у норы, разумеется, если инспектор не станет возражать. Инспектор не возражал, и Мушка действительно пошла с ним. Вернулась она после этой экспедиции возбуждённая и, должно быть, совсем позабыла, что маленькому барсуку железные капканы могут ведь раздробить лапы. Страшно волнуясь, она стала рассказывать о том, как тщательно инспектор ставил эти самые капканы — ни разу не коснулся их голыми руками. Он очень осторожно закопал капкан неглубоко в песок, но так, чтобы нельзя было заметить. А над папой, когда она, Мушка, ему рассказала, что папа много раз трогал капкан руками, даже посмеялся. Папе это, разумеется, не очень понравилось, но он промолчал. И вообще в такой капкан, какой ставил папа, ни один барсук не пойдёт, сказал ещё инспектор Фризике.

Собака его, оказывается, быстро нашла два выхода из норы, и теперь перед каждым из них закопаны капканы. Через день-другой барсук обязательно попадётся.

Такое сообщение и, главное, ожидаемый успех охоты настроили всех на радостный лад. Это же заставило папу быстро забыть о булавочном уколе, полученном от инспектора Фризике. Папа отнёс старый капкан на чердак и бросил его в угол со словами:

— Валяйся тут, покуда совсем не заржавеешь!

С разрешения родителей Мушка участвовала и в последующих проверках капканов. Она рассказала, что барсук — теперь она уже не называла его Фридолином — доходил до самого капкана, но дальше не шёл, а возвращался в нору. Всё это можно было прочитать по следам на песке. Инспектор закопал капканы ещё лучше и чуть-чуть сдвинул их, и теперь барсук непременно попадётся.

Так проходил день за днём, и, когда однажды папа спросил, не попался ли барсук в капкан, дочка ответила, что инспектор давно уже уехал в город и капканы снял, а то как бы кто-нибудь из людей случайно не попался. Но инспектор обещал в следующий приезд непременно поймать барсука, добавив, что это, должно быть, старый и очень хитрый зверь…

Папа Дицен вздохнул огорчённо: ведь опять, в который раз, развеялись все его надежды! Но так как давно уже никто его кукурузную полоску с недобрыми намерениями не посещал, он и решил, что барсук, раздосадованный железками у входов, убрался куда-нибудь подальше.

Папа Дицен и не представлял себе, как Фридолин был привязан к своему дому, который он уже однажды защитил от лис. Ему ли бояться каких-то железок! В этом бестолковом мире у барсука бывали и куда большие неприятности…

Словом, как уже сказано, папа успокоился и не вспоминал о барсуке до тех пор, покуда на кукурузной полосе вновь не обнаружил потравы. Да какой! Казалось, барсук, желая наверстать упущенное, мстил своим врагам — он крушил и рушил всё, что попадалось ему на пути. В некоторые дни Маттесу приходилось по нескольку раз отправляться с тележкой в поле: и для кроликов и для коров настали блаженные времена.

Но как же быть с кормом на осень и зиму? Кукурузу сеяли не для зелёного корма — его сейчас было вдоволь и на полях и на лугах, — нет, зёрна кукурузы предназначались на зимний корм. И все эти надежды пошли прахом из-за какого-то барсука!

И тогда папа Дицен принял великое решение. Все надежды его обмануты, теперь он сам возьмётся за дело. И тут уж не имеет значения, запрещена охота в здешних местах законом или не запрещена. Испокон веков известно: нужда свой закон пишет!

У папы был пистолет с длинным стволом, который заряжался и дробью. И вот, вооружившись этим пистолетом, папа ночью отправился на кукурузную полоску. Предварительно он всё очень хорошо обдумал: ночь предстояла безлунная, но на небе ни облачка, всё оно было усыпано звёздами. Лёгкий ветерок дул от полоски к усадьбе, так что запах охотника не донесётся до барсука. Да и время было выбрано удачно — недавно миновала полночь, а, по дедушке Брему, это была как раз та пора, когда барсуки выходят на охоту.