Правда, чем дольше мы ехали, любуясь пасторальными сельскими пейзажами и наслаждаясь погожим деньком, тем больше сомнений у меня возникало. Потому что если верить карте, Бетро жил совсем близко от леса, и выходило, что сейчас мы закладываем большой крюк. В компетентности рыжего харра сомневаться не приходилось, но всё же хотелось знать, почему он выбрал именно такой странный маршрут.
Окончательно я утратила понимание происходящего, когда мы выскочили к берегу реки — не особо могучей, но всё-таки широкой и полноводной, совсем не лесной ручей, — за которой возвышалась живая зелёная стена. Некоторое время бежали вдоль воды, между прибрежным кустарником и чередующимися квадратами разноцветных полей и садов, заметно сбросив скорость, а потом и вовсе остановились в сырой низине. Здесь река немного разливалась, подмыв противоположный песчаный берег, и в русле виднелись островки. С нашей стороны здесь впадал ручей.
— Приехали, — сообщила Эрра, стягивая маску и останавливая тсора возле ручья. Тот тут же лёг на брюхо и, погрузив морду в воду, начал жадно пить.
Харра легко спустилась на землю, гораздо менее грациозно сползла за ней и я.
— А почему мы тут идём? Мне казалось, в прошлый раз была другая дорога, — обратилась я к проводнику.
— Тут удобнее, — лаконично отозвался он. Обменялся короткими импульсами с Эррой, моя шимка их не поймала, и, поправив небольшой серо-зелёный рюкзак на плечах, так же коротко спросил: — Готова?
— Вроде бы, — ответила неуверенно и тоже проверила снаряжение. Подтянула лямки и пару раз подпрыгнула на месте, что бы убедиться, что всё держится хорошо и ничто не мешается. — Спасибо! — обратилась к женщине.
— Лёгкой дороги, — улыбнулась она в ответ. — Мы отдохнём и обратно, твой зверь будет у нас.
Нидар кивнул и, поманив меня ладонью, двинулся к прогалине между кустами, явно намереваясь спуститься к воде.
— Что-то случилось? — не выдержала я через пару мгновений.
— То есть? — глянул он через плечо.
— Ты какой-то нервный и угрюмый. Что-то не так?
— А, — Нир как-то непонятно дёрнул головой и недовольно отмахнулся хвостом. Как раз в этот момент мы спустились к кромке воды, мужчина обернулся, и я сумела оценить странное выражение его лица — не то досада, не то веселье, не то смущение. — Не обращай внимания.
— Это сложно, — сказала честно. — Мы тут с тобой вдвоём, и от тебя зависит моя жизнь.
— Просто утро, — усмехнулся рыжий. — Не люблю рано вставать, всегда настроение от этого портится. А сегодня пришлось. И надо уже привыкать, в лесу тоже придётся, в тёмное время двигаться опаснее…
— Тьфу! А я всякие ужасы думать начала! — облегчённо рассмеялась в ответ. — Тогда могу оставить в покое.
— Да ладно, что уж теперь. Пойдём, тут мелко, — он кивнул на реку.
— Мелко тебе или мелко вообще? — спросила я с иронией, выгнув брови.
Нидар смерил меня оценивающим взглядом, фыркнул насмешливо и проговорил, опускаясь на корточки:
— Я так и знал, что этим всё закончится и ты сядешь мне на шею.
— Я просто спросила, я, если что, плавать умею! — растерялась я.
— Да ладно уж, садись. Только за уши не хватайся, больно. Ну?
Последний оклик заставил меня стронуться с места и всё-таки подойти к харру ближе.
— Меня последний раз так отец катал, когда мне лет пять было.
— Да я тоже последний раз так сестру катал лет пять назад, — поделился мужчина и, придерживая меня за бёдра, плавно выпрямился. Первым порывом было всё-таки схватиться за уши, но я пересилила себя и вцепилась в лямки рюкзака, что бы создать иллюзию опоры.
Вин! Нет, я ему вполне доверяю, не уронит, но… какой же он всё-таки высокий, а!
В этот момент Нидар встряхнулся, поправляя ношу на плечах. Конечно, этого я не выдержала и, взвизгнув от неожиданности, ухватилась за единственную доступную «ручку».
— Р-руки! — сквозь зубы процедил харр, рефлекторно крепче сжав в ответ мои бёдра.
Синяки точно останутся, что ж он такой сильный-то…
— Прости, — поспешила я выпустить многострадальные уши и виновато пригладила короткий встопорщенный рыжий мех. — Но в следующий раз, когда так резко дёргаешься, предупреждай. У меня обезьяньи гены просыпаются, я пытаюсь ухватиться за первую попавшуюся опору.
— Хорошо, что у тебя нет когтей, — усмехнулся он. — За руки мои держись. Γотова?
— Поехали! — кивнула я, послушно уцепившись за жёсткие ладони мужчины. Они действительно оказались замечательной альтернативой ушам. Уж всяко надёжнее!
Правильно я подняла этот вопрос про глубину брода. Мелко там было с точки зрения рослого харра, то есть ему по подмышки, а я бы, пожалуй, и с головой кое-где под воду ушла.
Пока шли, я вновь восхищалась точностью и совершенством вестибулярного аппарата аборигенов. Да, у них есть хвосты, это помогает сохранять равновесие на двух таких маленьких точках опоры, но всё равно удивительно. У Нидара даже с довеском в виде меня не наблюдалось никаких проблем с равновесием, и это с учётом скользкой, неустойчивой поверхности под ногами и течения — пусть не слишком стремительное, но оно было.
Где-то на середине реки, на отмели, харр вдруг замер и развернулся вниз по течению. Вытянулся, приподнявшись «на цыпочки», растопырил вибриссы и насторожённо повернул уши.
— Что такое? — через несколько мгновений шёпотом спросила я, боясь шевельнуться.
— Ерунда, — еще через пару секунд Нидар отмахнулся от меня ухом, как от надоедливого насекомого, и продолжил путь.
Вода в реке была тёплой, воздух — тоже, поэтому я бы даже не отказалась немного промокнуть. Но не сложилось, штаны и ботинки показали себя с лучшей стороны. На берегу харр аккуратно ссадил меня, очень по-кошачьи брезгливо отряхнул лапы и полез в рюкзак, откуда достал трок — плод любви мачете с сапёрной лопаткой. Очень популярный у местных инструмент, который как только не используют. Им только драться нельзя, причём не с технической точки зрения, а с моральной.
При общем слишком спокойном и диком, на взгляд современного человека, отношении харров к убийствам, использовать для этого трок нельзя, отнять с его помощью жизнь — это страшное преступление, и вообще очень оскорбительно. Наказывают даже за убийство животного таким орудием, пусть и не очень строго. Может, только самозащиту простят, и то — женщине или ребёнку, а не взрослому мужчине.
— Может, всё-таки расскажешь, почему мы пошли именно этим путём? — спросила я, с интересом разглядывая близкую зелёную стену густого влажного леса, от которого тянуло гнилью, удушающе-сладким и остро-свежим. Странный и очень сильный запах, в первое время от него даже голова кружится — я прекрасно помнила это по прошлой поездке.
— Потому что мы идём вдвоём, — пояснил Нидар, опять внимательно прислушиваясь к чему-то в стороне, внизу по течению. — Тот путь в общем короче, но больше идти по лесу, и места там опаснее. И эту дорогу я знаю лучше. Ладно, к делу. Главное правило: слушаться беспрекословно. Если я командую — делать. Молча. Я замираю — ты замираешь. Молча. Вопросы потом, когда разрешу. Ясно?
— Всю дорогу молчать или до команды можно разговаривать?
— А ты сможешь? — улыбнулся он.
— Если необходимо, — пожала плечами.
— Не надо жертв, — фыркнул харр. — Можно говорить. Даже нужно, особенно перед тем, как за что-то схватиться. Но лучше всё-таки ничего не трогать, идти за мной след в след и не вешать уши. Всё, хвост клинком, двинулись.
Этот лес — или, правильнее сказать, «джунгли» — на первый взгляд не так уж сильно отличается от некоторых земных пейзажей. Вообще большая часть жизни, которую человечество встретило за время активного освоения космоса, построена на похожих принципах. Не вся, и встречаются очень странные формы, например, обитающие в водородной атмосфере газовых гигантов. Предполагают даже, что некоторые из них могут быть разумными, хотя разум этот настолько чуждый, что вступить с ним в контакт пока не получается.
Но в основном жизнь в галактике развивается в знакомом нам направлении, и никто до сих пор не может дать ответа на вопрос, почему так происходит. Откуда берётся эта жизнь? Существовала ли некая древняя цивилизация, «засеявшая» миры, или процесс это естественный, или всё дело в метеоритах, переносящих жизнь с планеты на планету, — споры не утихают. Гнут свою линию, конечно, и религиозные деятели, и сторонники теории хаоса, которые верят в самопроизвольное возникновение живого из неживого, всё никак не угомонятся.
