А вот за ужином меня ожидал сюрприз, и не скажу что приятный. Стоило мне, немного припоздав, войти в вагон-ресторан, как ко мне подлетел стюард и зашептал, даже приседая от волнения (а поскольку ростом он мне приходился по плечо, то время от времени вынужден был распрямляться и тянуться к моему уху, что выглядело крайне комично):

– Мистер Кин, простите за беспокойство, но только за вашим столиком оказалось три свободных места, а семейство желало ужинать исключительно вместе, и…

Я отыскал взглядом столик. Прекрасно. Две дамы и полный джентльмен с усами.

– Если угодно, к завтрему я могу поменять вас с кем-нибудь местами, но сегодня уже никак не получится, простите, господин Кин, – лебезил он.

– Ничего страшного, любезный, – вздохнул я и направился на свое место, как на плаху.

Новые соседи встретили меня любопытными взглядами.

– Виктор Кин, к вашим услугам, – отрекомендовался я.

– Филип Гайнс. – Полный господин поднялся и пожал мне руку. Пожатие оказалось крепким, но не чрезмерно. – Моя супруга…

Стройная, немного анемичная белокурая дама средних лет благосклонно кивнула.

– И дочь, Виолетта, – закончил мистер Гайнс. Юное создание уставилось на меня с нескрываемым любопытством. Девица была совсем юной, лет семнадцати, вряд ли больше. Если матушка ее была просто светловолосой, то у Виолетты волосы оказались почти белыми, да еще и мелко вились, что делало девушку похожей на овечку. – Прошу извинить, мистер Кин, что нарушили ваше уединение, но в вагон набилось столько народу, что усадить наше семейство вместе иначе никак не получалось.

– Ах, что вы, – любезно отвечал я, усаживаясь. Ко мне немедленно подлетел официант. – Какие, право, пустяки…

– Изволите путешествовать, мистер Кин?

– О, это громко сказано, мистер Гайнс, – ответил я, искренне надеясь, что дамы в разговор вступать не станут. Впрочем, это маловероятно… – Всего лишь еду на курорт.

– Какое совпадение, мы тоже! – обрадовался толстяк.

– Морской воздух оказывает самое целебное воздействие при любых недугах, – вступила миссис Гайнс. – Нашей деточке это совершенно необходимо! Все доктора в один голос твердят, что при ее впечатлительной натуре следует избегать ярких зрелищ и чрезмерно шумных сборищ, а покой и созерцание морских далей непременно поможет восстановить душевное равновесие!

– Ах, мама… – вздохнула Виолетта и поднесла тонкие пальцы к виску. – Я уверена, мистеру Кину это совсем неинтересно…

– Гхм… – произнес мистер Гайнс и, чтобы сгладить неловкость, спросил: – Не сочтите за нескромность, чем вы занимаетесь, мистер Кин?

– В сущности, ничем особенным, – ответил я. – Когда-то я собирался стать юристом, но понял, что это не моя стезя. С тех пор, каюсь, веду растительное существование…

«Во всех смыслах этого слова», – добавил я мысленно.

Миссис Гайнс посмотрела на меня с интересом, и я проклял свой длинный язык. Раз я ничем не занят, но при этом путешествую первым классом и более чем прилично одет, значит, средств у меня достаточно. И обручального кольца на пальце нет. А у нее незамужняя дочь…

– А вы, мистер Гайнс? – поинтересовался я, не забывая воздавать должное прекрасному жаркому.

– О, я инженер, – улыбнулся он и подкрутил ус. – Занимаюсь строительством железных дорог, хо-хо-хо! Крайне интересная тема, работы столько, что едва удалось вырваться на пару недель отдохнуть с семьей…

– До замужества я страшно боялась путешествовать поездами, – вставила миссис Гайнс. – Все эти крушения, катастрофы… А теперь, пожалуй, я знаю о железных дорогах больше, чем Филип! Верно, дорогой?

– О да, душенька, ты всегда так внимательно выслушиваешь меня, – наклонился к ней муж. – Знаете, мистер Кин, так вот бывает: ведешь очередной проект, и что-то в нем покоя не дает, что-то не так! Чуять чую, найти ошибку не могу… Излагаю концепцию супруге – и сразу нестыковки вижу! Чудо, просто чудо!

– Где-то мне доводилось читать о теории, согласно которой многократное прочтение текста ослабляет восприятие его сути, достоинств и недостатков, – заметил я. – Но стоит тот же текст проговорить вслух, как они объявляются во всей красе. Право, воспроизвести эту теорию я не смогу, равно как и ее обоснование, но смысл был примерно такой.

– Очень, очень похоже, – кивнул инженер. – А вот что еще интересно…

– Виолетта, деточка, скушай спаржи, – уговаривала миссис Гайнс.

– Ах, мама, не нужно, я вовсе не голодна… – томно отвечала девушка.

– Ну хотя бы куриное крылышко!

– Мама, я не ем мяса, как вы могли забыть об этом?..

– Я прикажу подать рыбки, – настаивала мать. – А вот взгляни, какая икра!..

– О мама, мне сейчас сделается дурно… – простонала Виолетта и прикрыла глаза. – Я ведь не переношу икру! Она так… так гадко выглядит!

Я наблюдал за этой сценой вполглаза, мне куда интереснее было слушать инженера. Мистер Гайнс не на шутку увлекся, рассказывая об истории железных дорог в наших, и не только наших, краях. Однако и спектакль, разыгранный матушкой с дочкой, был любопытен. Кажется, Виолетта избалованна донельзя! Хм… отказаться от такой икры? Я бы не сумел!

– Но я все равно боюсь путешествовать, – снова вклинилась в беседу миссис Гайнс, видимо отчаявшись накормить дочь.

Вот интересно, Виолетта по ночам поедает заранее припасенные конфеты или нет?

– Дорогая…

– Ограбления, дорогой! Никто не застрахован от каких-нибудь бандитов! Почитай, что пишут об этой ужасной Америке! Вот куда бы я не поехала ни за какие деньги… – Миссис Гайнс перевела дыхание. – Люди в масках остановили поезд и заставили пассажиров отдать все деньги и ценности, можете себе представить? Хорошо еще, никого не убили, только оглушили двоих мужчин, которые пытались сопротивляться…

– Милая, но мы же не в Америке! – воспроизвел мои мысли мистер Гайнс.

– Но все равно очень тревожно… Я непременно запираю дверь купе, и ту, что ведет в ванную комнату, – тоже! И никогда не открываю окна…

Я представил, как вооруженный бандит в маске влетает в открытое окно, чтобы похитить драгоценности миссис Гайнс, и с большим трудом сохранил постную мину.

– Ах, мама, ну сколько можно! – сказала вдруг Виолетта и звонко тявкнула.

Я чуть не подскочил, но тут же сообразил, что лаяла не девушка, а собачка, сидевшая у нее на коленях, – прежде мне не было ее видно из-за края стола. Теперь собачка приподнялась на задние лапки, передние поставив на скатерть, и я смог ее рассмотреть: маленькое, беленькое кудрявое создание с носом-пуговкой и смышлеными глазками. Кстати, вылитая Виолетта. (Однажды я прочитал, что питомец непременно походит на своего хозяина… или наоборот? Да, эта собачка определенно подходила Виолетте! А, скажем, Ларример? Похож ли он на свою обожаемую Атенаис? Или я… на кактусы? Что за ерунда лезет в голову!)

– Что такое? – повернулась к ней миссис Гайнс.

– Эти ваши страхи!.. – страстно заговорила Виолетта, прекратив изображать недомогание. У нее даже щеки разрумянились. – Вы слышали хоть об одном ограблении за последние пять лет? Папа, ведь не было ничего?

– Таких, как в Америке, конечно, не было, – ответил он. – А вообще-то мама права: в поездах часто орудуют воры, да так ловко, что поймать их частенько не удается, полиция бессильна. Они, бывает, маскируются под пассажиров, и поди разбери: честный это человек или нет? Документы могут быть фальшивыми…

– Но что, если это не просто воры? – продолжала девушка. – Быть может, на путь преступления их толкнул не порок, а настоящая беда? Вдруг кто-то из них не может найти средств на излечение больной супруги или детишек, в то время как в первом классе сияют бриллианты ценой в целое состояние? Быть может, человек попал в безвыходное положение!

– Это все равно не повод для кражи, – вставил инженер, но Виолетту было не остановить.

– Я уверена, в глубине души им глубоко противно это занятие, но если у них нет иной возможности добыть средства? Да, папа, я знаю, что ты скажешь: пусть бы шли работать! Но если нет времени? Если даже самым тяжелым трудом не скопить столько, сколько нужно, что тогда?!