— Тебя порадует, если мы придем снова? — спросила Далия.

Валиндра кивнула.

Далия жестом позвала Дор’Кри за собой и направилась прочь из комнаты.

— Но никакой еды! — крикнула вслед Валиндра.

— Все еще остались вопросы, ответы на которые нужно искать здесь, — сказал Дор’Кри, когда они вышли. — В корнях Главной башни, если не в жилище Валиндры.

— Некоторые ответы мы найдем и там.

— Я сомневаюсь, что она что-то знает о происхождении Главной башни или этой местности.

— Но Арклем Грит, возможно, лучше осведомлен, — заверила его Далия. — Я снова поговорю с ним.

— Ты говорила с ним, когда держала камень? Это не слишком умно…

— Короткая беседа, — с усмешкой заверила его Далия. — Рассвет близок. Я возвращаюсь в город — у меня назначена аудиенция с Барланном Вороном, одним из верховных капитанов. Возможно, он расскажет мне больше об этих дроу, Киммуриэле и Джарлаксе.

— А я?

— Следуй за корнями Главной башни, — приказала Далия. — Я хочу знать, куда они тянутся.

Дор’Кри кивнул.

— Я вернусь к Валиндре завтрашней ночью и буду приходить к ней каждую ночь. Присоединяйся, как только сможешь.

— Тебя проводить? — спросил вампир.

Далия лишь взглянула на него.

— Гхолы, вурдалаки и прочие твари… — стал объяснять Дор’Кри.

Он замолчал, когда Далия посмотрела на него как на сумасшедшего и подняла свой боевой посох.

Перед самым рассветом следующего дня Далия висела на одной руке, держась за край самой высокой стены, всматриваясь в помещение внизу. Эльфийка медленно поворачивалась, осматривая комнату в поисках немертвых, которые наверняка были здесь и знали, что женщина не сможет их обнаружить.

Они прекрасно видели Далию, высоко поднявшую посох, мерцавший синим светом, но это не имело никакого значения. Даже спустись она в полной темноте и будь бесшумнее тени, монстры все равно узнали бы о ее присутствии. Они почуяли бы ее запах. Аромат сладкой, живой плоти сводил их с ума.

Далия спрыгнула на пол, в полете увеличивая посох. Она приземлилась, спружинив ногами, и выпрямилась.

Их было слишком много.

Они все прибывали и прибывали, из каждого выхода и каждой тени, собираясь в стаи: голодные гхолы, скрючившиеся, передвигающиеся на четвереньках, скребущие камень когтями. Они казались иссохшими человеческими трупами, их черепа и кости покрывала серая кожа, но было и еще кое-что: когти и зубы, ненависть ко всему живому и огромная жажда плоти, живой или мертвой. Монстры были повсюду, их было бесчисленное множество, и Далии некуда было бежать.

Но и гхолам тоже.

Эльфийка подпрыгнула, подтянулась на руках, которыми держалась за вертикально установленный посох. Далия выпрямилась, вытянула ноги вверх и коснулась ими стены. Она уперла ступни в стену, потом крепко обхватила ими выступ и стала помогать себе руками, переставляя посох по полу, пока не смогла вернуться на стену. Свора гхолов осталась внизу.

— Наслаждайтесь, — шепнула она монстрам и, вытащив рубин из своего ожерелья, кинула его вниз.

Упав на землю, драгоценный камень взорвался, огонь метнулся во все стороны, почти достигнув стены, на которой уселась Далия.

Ей пришлось зажать уши руками, чтобы хоть как-то заглушить ужасный вой.

Пламя бушевало несколько мгновений, но гхолам больше и не требовалось. Монстры визжали пронзительными нечеловеческими голосами, это был поистине адский вопль, словно из недр самого Абисса. Твари метались, размахивая когтистыми лапами в попытке сбить сжигающее их пламя или отогнать обезумевших горящих сородичей. Некоторые прыгали друг на друга и начинали жевать и рвать плоть нежити, любую плоть, хоть что-то, что могло остановить боль.

Далия спрыгнула на пол посреди этого безумия, раздвигая еще на два фута каждый из концов ее четырехфутового шеста. Она раскрутила крайние части оружия сразу по приземлении и, не выпрямляясь, ушла влево, обрушив конец посоха на череп ближайшей твари.

Они были слишком неистовы, слишком возбуждены и невменяемы, чтобы скоординировать свои действия против воительницы, и Далия энергично пробиралась сквозь толпу. Она дробила каждую тянущуюся к ней руку вращающимся концом, на голову любого гхола, оказавшегося поблизости, обрушивалась тяжелая центральная часть Иглы Коза.

Далия легко бежала по туннелю и, заслышав погоню, переломила центральную часть посоха и начала одновременно вращать две части, порождая убийственный заряд.

Ее преследовали два гхола.

Далия свернула за угол, свободные концы посоха неистово вращались по обе стороны от нее. Затем она резко остановила их движение, зажав крайние секции под мышками. При этом эльфийка ни на секунду не ослабила хватку, словно стараясь освободить концы. Далия рычала, напрягая каждый мускул своего тела, и казалось, она противоречит самой себе, одновременно удерживая крайние секции под мышками и вытаскивая их за другой конец.

Выждав момент, воительница выпрыгнула перед преследователями и тотчас же развела локти. Концы посоха рванули вперед с огромной силой, каждый из них, будто копье, устремился в уродливые лица. С тошнотворным треском концы проломили черепа монстров, а один из концов издал жуткое чавканье, пройдя через глаз чудовища, но эльфийке этот звук показался сладкой музыкой.

Все, казалось, замерло вокруг в этот момент, Далия и гхолы застыли в этой ужасной сцене будто навечно. Но вот эльфийка возобновила движение, выдергивая концы посоха из сгнивших мозгов нежити. Далия отвела руки за спину, соединяя концы секций, которые защелкнулись в опасной близости от ее головы. Использовав инерцию, эльфийка закрутила концы по обе стороны от себя. Затем широко размахнулась, чтобы снести с плеч череп гхолу по левую сторону. Одновременно с этим голова второго гхола тоже отлетела, сбитая другой частью посоха, врезалась в стену и превратилась в бесформенную массу.

Далия привычным движением соединила Иглу Коза и посмотрела на проход, из которого пришла, но даже острое эльфийское зрение не помогло ей. Невозможно было ничего разглядеть.

Преследования не было слышно. Далия трансформировала посох, сложив его в привычную трость, и затем постучала им о камень, чтобы вызвать мерцающий голубой свет.

— Ах, Валиндра Теневая Мантия, — прошептала эльфийка, шагая по туннелю, — я очень надеюсь, что ты стоишь всех этих проблем.

Дор’Кри был вампиром, а вампиры, конечно, не потеют, но он ясно ощущал влагу по всему телу, к которому так неприятно липла одежда. Обычно Дор’Кри не нуждался в освещении, чтобы ориентироваться под землей, но полная неспособность что-либо рассмотреть несколько его удивила.

Он достал свечу, кусочек кремня и стали, и, когда фитиль наконец загорелся, вампир с большим любопытством осмотрелся. Как оказалось, Дор’Кри находился в просторном зале с высоким потолком, но все еще не мог видеть так же хорошо, как и раньше, — его окружал густой туман, скудно освещаемый его свечой.

— Что же это за место? — прошептал вампир.

Он прошел в комнату, полную пара, который вонял, как груда тухлых яиц, и шипел, как яма с гадюками. За несколько дней вампир на много миль отошел от Лускана, пробираясь внутри полого «корня» упавшей Главной башни. Туннели построили искусные дворфы, хотя Дор’Кри ясно понимал, что дворфы сюда не заглядывали уже очень давно.

Он прикрывал пламя свечи от окружающей влаги и медленно осматривал помещение. Вампир направился к источнику шипящего звука и понял, что это отверстие в полу — трещина в камне, через которую вырывался более горячий и еще более вонючий пар, нежели тот, что наполнял комнату.

Дор’Кри не обнаружил никакого выхода из помещения, и его глаза расширились от удивления, когда он заметил, что корень Главной башни не теряется в трещине, а, извиваясь по стене, уходит прямо сквозь пол. Вампир улыбнулся, решив, что его путешествие подходит к концу. Он задул свечу и стал таким же бесплотным, как и пар вокруг. Затем скользнул через трещину в полу, спускающуюся вдоль корня.