В тот же день в полдень состоялась пресс-конференция министра внутренних дел земли Баден-Вюртемберг Хериберта Реха, в ходе которой на вопрос о привлечении полиции он ответил буквально следующее: «Если подобное строительство нельзя осуществить беспрепятственно, полиция должна взять его под охрану. Эта задача находится в полном соответствии с законом, и мы ее выполним без всяких «если» и «но», невзирая на то, кто нам будет противостоять». Возможно, Рех просто хотел пригрозить демонстрантам, но на практике вышло именно так, как он говорил: безо всяких «если» и «но», невзирая ни на кого. Около 15 часов, после неоднократных предупреждений, по собравшимся ударили водометы, полиция пустила в ход слезоточивый газ, в ряде случаев дело дошло до дубинок. Началась свалка. Как все это происходило, можно посмотреть на YouTube.
Раненый при разгоне акции протеста 30 сентября пожилой демонстрант.
Первые деревья были спилены уже в ночь на 1 октября. Фото (c)AFP
В итоге ранения получили, по разным данным, от 130 до 400 человек. Большинство из них обратилось к врачам с раздражением и воспалением глаз. Позднее немецкие СМИ сообщили, что двум демонстрантам грозит слепота. Кроме того, по горячим следам сообщалось, что одному из участников акции выбили глаз. Прессу и блоги обошла красноречивая фотография, изображающая, как два демонстранта ведут под руки временно ослепшего пожилого мужчину с опухшими и заплывшими глазами, из которых по щекам течет кровь. То, что 30 сентября немецкое общество пережило настоящее потрясение, не является преувеличением. Такого в Германии не происходило очень давно. Нет, разумеется, столкновения протестующих с полицией происходят довольно часто и в Берлине, и в гамбургском Шанценфиртеле, но там полицейским противостоят левые радикалы или так называемый «Черный анархистский блок», члены которого изначально настроены на конфронтацию.
В Штуттгарте ни левых экстремистов, ни анархистов не было - или, по крайней мере, не было в таком количестве, как бывает на Первое мая в Берлине и Гамбурге. В Дворцовый парк пришли в основном обычные граждане, у которых не было ни масок, скрывающих лица, ни петард - а с ними обошлись так, будто речь шла о разгоне буйных леваков. Полиция вначале заявляла, что протестующие сами начали закидывать представителей правопорядка камнями (позднее, правда, выяснилось, что это были каштаны). Многие пытались объяснить жесткие действия стражей порядка тем, что в операции по «очистке» Дворцового парка были задействованы подразделения полиции из разных федеральных земель, в том числе из Берлина, где с демонстрантами традиционно обращаются жестче, чем в благообразной и законопослушной Швабии. Однако, если посмотреть на фотографии, то легко заметить, что среди полицейских, вступивших в схватку с демонстрантами, было достаточно много тех, у кого на форме нашит герб Бадена-Вюртемберга.
Многим россиянам произошедшее в Штуттгарте наверняка напомнило историю с Химкинским лесом. Не вдаваясь в спорный вопрос о правомочности подобных аналогий, стоит заметить, что параллель с Россией провели и сами немцы. К примеру, один из лидеров партии «зеленые» Джем Оземир в интервью по первому каналу немецкого телевидения заявил буквально следующее: «По моим впечатлениям, своими действиями господин Рех зарекомендовал себя как человек, которому самое место работать под руководством Владимира Путина в России. В Германии люди так себя не ведут». Оземира понять можно - «зеленые» после событий в Штуттгарте постарались оседлать волну народного недовольства, в том числе благодаря подобным громким заявлениям. И надо сказать, преуспели: последний соцопрос, проведенный журналом Stern совместно с телекомпанией RTL, свидетельствует о том, что по популярности «зеленые» обогнали даже социал-демократов - 24 процента против 23.
И тем не менее, упомянутое сходство с Россией не должно отвлекать от немецких реалий. Очевидно, что своими жесткими действиями правительство земли Баден-Вюртемберг решило показать, кто в доме хозяин. И этот хозяин, по их мнению, это законно избранные власти, которые действуют по закону, а не улица, не протестующие, будь их хоть сто тысяч человек, которые хотят этот закон обойти. Примечательно, что премьер-министр Баден-Вюртемберга Штефан Маппус отказался приносить какие-либо извинения за разгон протестующих, назвав его легитимным. Уже упомянутый министр внутренних дел Рех, спустя несколько часов после событий во Дворцовом парке, где под водометы попали, в том числе, несовершеннолетние школьники, заявил в эфире телеканала ZDF: «Когда полиция силой оттаскивает в сторону мать с детьми, мать должна отдавать себе отчет, что с ней всегда будут поступать подобным образом, если она преграждает путь, который должен быть свободным».
Этот доведенный до степени абсурда принцип «закон есть закон» не является признаком черствости или кровожадности того же Хериберта Реха. Как отметил социолог Вольфганг Краусхар (Wolfgang Kraushaar), исследующий протестные настроения, в случае с вокзалом «Штуттгарт-21» столкнулись два представления о демократии: представительная демократия, когда народ делегирует право принятия решений выборным представителям, и прямая, базисная демократия, при которой последнее слово принадлежит народу. Ошибка властей Баден-Вюртемберга отчасти состоит именно в том, что им не хватило дальновидности и они не смогли предотвратить столкновения этих двух точек зрения на демократическое устройство. Можно добавить еще и то, что Германия - не просто представительная демократия, она еще и «партийная демократия», в том смысле, что именно партии, роль которых прописана в конституции, являются основными посредниками между обществом и властными институтами.
Основной закон ФРГ в принципе нацелен на то, чтобы максимально ограничить прямое участие граждан в принятии политических решений. Как отметил немецкий журналист Габор Штайнгарт в своей нашумевшей книге «Украденная демократия», это произошло потому, что немецкий народ один раз за свою историю уже хорошенько провинился, приведя к власти Адольфа Гитлера, и создатели конституции ФРГ постарались это учесть. Именно поэтому в Германии конституция не предусматривает проведение референдумов по общезначимым национальным вопросам, и даже федеральный президент, функции которого являются чисто символическими и декоративными, избирается, от греха подальше, не напрямую, а через выборщиков от ландтагов земель. Но в итоге все эти предосторожности приводят лишь к тому, что, с одной стороны, граждане теряют интерес к партиям и официальной политике, а с другой - множатся альтернативные протестные формы политического волеизъявления.
Это очевидно даже для самих партий. Так, председатель Социал-демократической партии Германии (СДПГ) Зигмар Габриэль уже заявил, что его коллеги намерены поставить вопрос о внесении изменений в конституцию ФРГ, чтобы разрешить проведение общенациональных референдумов по важнейшим политическим вопросам. Габриэль обратил внимание на следующую тенденцию: участие простых граждан в традиционных политических процедурах представительной демократии, таких как выборы или работа партий, неуклонно снижается. Между тем активность различного рода гражданских инициатив, а также дискуссии по политическим вопросам в интернете, напротив, демонстрируют крайне высокую степень политизации общества.
По мнению Габриэля, введение общенационального референдума является единственной возможностью для того, чтобы немецкая политика могла выйти из тупика. Так, после разгона горожан в Штуттгарте акции протеста лишь усилились. На последнюю демонстрацию, прошедшую в понедельник, 4 октября, вышли 50 тысяч человек. Начат сбор подписей под требованием проведения референдума по вопросу о досрочном роспуске земельного парламента - ландтага. Как отмечается, для референдума необходимо собрать 10 тысяч подписей. Власти уже пошли на попятную, приостановив снос старого вокзала, хотя и дали понять, что сам проект «Штуттгарт-21» будет осуществлен, пусть даже и с некоторыми изменениями. Иными словами, конфликт между Федеральной республикой Германия и «штуттгартской республикой» не погашен, и удастся ли сторонам договориться по-хорошему, неизвестно.
