Капитолийский холм, Рим

— Астрал зреет, — тихий, но от того не менее зловещий голос монаха, раздаётся в полумраке. — Король Теней скоро придёт. Нужно готовить его Аватара.

— Вы хотели сказать: Плутон скоро придёт? — переспрашивает Тит Ливий Юпитерский, Главный жрец Юпитера. — У нас еще ничего не готово.

— Это твоя обязанность — успеть подготовиться. Не моя, — холодно перебивает монах. Худой, с капюшоном на голове. — Это эксперимент. Аватар Короля Теней… — его голос становится мягче, почти задумчивым, — должен выдержать преобразование. И он должен быть полностью готов.

Юпитерский сглатывает, чувствуя, как по спине катится холодный пот. Эксперимент…Как можно так говорить о пришествии бога? А Вещий-Филинов далеко, в своей России. У него много зверей, много сильных бойцов. Сам он вовсе не слабак, как и подобает Аватару. Как его схватить?

— И что же… нам прикажете делать?

Монах склоняет голову, лицо скрыто в тени капюшона.

— Закончи подготовку. Все твои ресурсы должны быть направлены на это. Время подходит к концу, и Аватару нужен… правильный сосуд.

Юпитерский кивает, но в его голове уже крутятся десятки планов. Он ломает голову, в какую именно ловушку наверняка поставит для телепата. Мысли мечутся, просчитывая варианты. «Где он точно оступится? На чем поймать его самоуверенность?»

Усадьба Вещих-Филиновых, Москва

Князь Ермолай Великопермский неспешно бродит по залам усадьбы, делая вид, что наслаждается балом. Но внутри князя горит огонь — чёрный, обжигающий, а всё из-за одного щенка. Филинов, Граф Данила… Как же много крови пролилось из-за этого юнца!

Каждый раз, когда он появляется, у Ермолая усиливается ощущение, что его мир рушится.

Ермолай никогда не хотел быть князем, но после падения старшего брата, когда племянник Глеб оказался изменником, ему пришлось встать на трон. А всё из-за щенка Филинов. Это он вскрыл предательство Глеба. Теперь старший брат кукует на Аномалии, заслуживая царское прощение.

Ермолай поворачивает голову, высматривая того, кого хотел бы видеть рядом. А вот и нужный человек.

— Перещегин, подойди, — голос князя звучит ровно, но в его интонации слышится неявный приказ.

Перещегин покорно подбегает, пытаясь скрыть собственную нервозность. Вряд ли удачно.

— Милостивый князь, — тихо произносит он, низко кланяясь. — Чем могу быть полезен?

Ермолай не отвечает сразу, лишь медленно переводит взгляд на обступивших его гостей.

— Смотри на них, Перещегин, — медленно говорит он, наклоняясь к своему собеседнику. — Видишь, как они смеются, шепчутся, дерутся? Он, Филинов, устраивает это зрелище, чтобы ещё раз напомнить нам всем, что мы ничего не значим. Что с ним нельзя тягаться. Разве ты не видишь?

Перещегин нервно облизывает пересохшие губы.

— Вижу, Ваше Сиятельство. Но… что мы можем сделать? Его вассалы слишком сильны. Тот гвардеец в слизи сегодня вышел на дуэль и…

Ермолай останавливает его едва заметным жестом руки. Лицо князя застывает, превращаясь в маску холодного спокойствия.

— Глупец, — цедит он сквозь зубы. — Не о его вассалах речь. Они, да, сильны. Мы не можем тронуть щенка напрямую, это будет воспринято как личный вызов и объявление войны. Но… есть уязвимые точки, которые не охвачены его щитом.

— О ком вы говорите, князь? — шепчет Перещегин

— Смородины, — отвечает Ермолай. — Они пока не связаны вассальной клятвой. Ещё не успели войти в его дом официально. Он не может защитить их, даже если бы хотел. Мы ударим по ним.

Перещегин нервно сглатывает.

— Но… Смородины…

— Их род — не больше, чем разрозненная шайка выживших, — раздражённо перебивает его Ермолай. — Серафим дряхлый старик. Сейчас они слабы, и, если ударить быстро, мы покончим с ними прежде, чем Филинов успеет вмешаться.

Он поворачивает голову, и его взгляд падает на Катерину Смородину, которая стоит в другом конце зала, беседуя с кем-то из гостей. Рядом с ней — Серафим, её дед и глава их рода. Сутулый старик с серебристыми волосами, на вид слабый и измождённый.

— Уничтожь их, Перещегин. На этой же недели объяви им войну родов и тотчас уничтожь всех, прежде чем Филинов успеет вмешаться. Щенок не сможет тебе ничего потом предъявить.

— Я… понял, Ваше Сиятельство, — наконец шепчет он, с трудом выдавливая слова. — Я объявлю им войну. Считайте, что Смородинам уже конец.

Я спокойно слежу за бывшим наставником. Седой ликвидатор держится из последних сил, чудом не срываясь. А ведь стоило только о внучке заговорить.

Ну сейчас мы его урезоним. Даже без всякой дуэли.

Я ставлю акцент на самом больном вопросе:

— Катя унаследовала Рой, верно? — интересуюсь будто невзначай. — А ты уверен, что она сможет контролировать его без меня? Со временем Рой прогрессирует.

Его глаза, сверкающие синевой псионики, тут же гаснут, словно кто-то задул пламя. Фирсов медленно выдыхает, а плечи, казавшиеся каменно-упрямыми, слегка опускаются.

— Чёрт… Филинов…— шепчет он, словно сдавшись в своём ментальном сопротивлении. — Ладно, заезжай ко мне позже. Поговорим. Мне нужно обдумать…всё это дерьмо.

Я киваю расслабленно. Конечно же, он волнуется за приемную внучку. И это мой козырь.

— Договорились, Ефрем Кузьмич. На днях загляну. Ждите.

Оставив Фирсова, возвращаюсь к гостям. Как хозяин вечера я должен быть постоянно на виду. Фух, тяжелая работа. Улыбаясь каким-то барышням, мысленно связываюсь с Настей. Горнорудовы еще не прибыли, надо узнать причину.

«Настя, ты где?»

«Дома, — приходит приглушённый отклик. — Ты не подумай ничего такого, Даня. Папа не запрещал мне идти, но… он очень расстроен. В депрессии. Не смогла его оставить одного».

Я нахмуриваюсь. Что с этим бароном-подкаблучником не так? «Программа тряпки-терпилы» вдруг засбоила? Всю жизнь беспрекословно слушался Жанну, а тут на тебе, выкидывает номер за номером.

«Конечно, оставайся с ним, — мысленно передаю. — Поддержи отца»

Связь обрывается, и я возвращаюсь к реальности бала. В толпе всё кипит, мелькают наряды, неподалеку слышен смех Светки.

Подхожу к Игорю Стяжкову, моему, так сказать, «лучшему другу» еще с институтской скамьи, хе. Игорь оборачивается и морщится при виде меня — как будто я его на дуэль вызвал. Хм, что-то он подозрительно нервный. Улыбаюсь шире и хлопаю его по плечу.

— Здорово, Игорёк. Как поживаешь? — начинаю я. — Слышал, у вас с Катей Смородиной всё хорошо.

Он тут же оглядывается по сторонам, словно боится, что кто-то подслушает. Лицо его темнеет, а глаза щурятся недовольно.

— Потише ты! — шипит он, поджимая губы. — Это вообще-то тайна.

— Ага, — киваю понимающе. — Но когда решите всё окончательно, меня не забудь позвать.

Игорь фыркает, морщится, но в его глазах мелькает искра благодарности.

— Если старик Серафим не встанет на дыбы, и с вассалитетом у тебя прокатит, то, конечно, зову. Даже на первом ряду посадим.

— Вот и договорились, — ухмыляюсь я, отступая назад. — Главное, не тяни слишком долго. А то знаешь, как бывает…

Он только тяжело вздыхает, устремляя взгляд в сторону танцующих пар, и я решаю его не донимать.

Владислав, кстати, уже уехал. Видимо, смирился с тем, что Чернобуса не переманить. Да и правда, шансов у него было маловато, хех.

Тем временем моих вассалов опять вовлекают в дуэли — ну, отличное развлечение для таких сборищ. Дятел уже успел отбиться от одного зарвавшегося наглеца и теперь ходит с самодовольной улыбкой. Гереса показала мастерство магнетизма, буквально играючи победив ещё одного пижона с излишне длинным языком. Да уж, молодцы мои ребята — не подводят. Только вот никто так и не решился вызвать Чернобуса. Видимо, смертников среди гостей не нашлось.

Очередной танец я кружу уже с Лакомкой. Надо же главную жену порадовать.